— Я не люблю, когда угрожают мне. И не прощаю, когда угрожают моим близким. — У Лидии хватило наглости насмешливо поднять брови, и Кэти решила бить с ноги: — А мистер Гловер, думаю, не любит, когда им пытаются манипулировать. Так?

Лидия пожала плечами:

— Мое слово против твоего. Кому он поверит?

— Вам, конечно. Можете не сомневаться. — Кэти достала из пиджака металлический прямоугольник. На первый взгляд его можно было принять за зажигалку. — Это диктофон. Всегда записываю разговоры. Привычка.

— Ах ты, дрянь!

— И он еще работает, — пояснила Кэти. — Хотите что-то добавить?

Да, Лидия очень хотела: дотянуться ногтями до лица этой девчонки. Дрожа от напряжения, она быстро взяла сумочку, шелковый шарф и вышла из кондитерской. Кэти устало откинулась на спинку стула:

— Три эклера с собой, пожалуйста.

Айфон молчал весь вечер и всю ночь. Первый звонок раздался в девять утра. Кэти задумчиво посмотрела на экран. И вот что Индейцу не спится в такое чудесное субботнее утро? С ней все понятно, у нее дела, но он-то что?

— Просто хотел убедиться, что у тебя все в порядке.

Вот это было странно. С чего бы боссу вообще беспокоиться о том, что находится у нее выше пояса?

— Конечно, все в порядке. Просто очень занята и скоро уезжаю.

— Куда?

Вот какое, спрашивается, ему дело. Гловер ей не папа. Но отключать айфон Кэти не планировала, так что эта ее поездка ни для кого тайной не была.

— Прогуляюсь в Брайтон.

Голос на другом конце не отставал:

— Не самый лучший день для прогулок.

Кэти выглянула в окно и не удержалась от тяжелого вздоха. На город наплывали тучи, по горлышко налитые дождем. Если хоть одна из них сейчас напорется черным брюхом на шпиль Биг Бена, добраться сухой до вокзала Виктории ей не удастся.

А голос все не унимался:

— Ты еще дома?

— Ну… да.

— Подожди немного. Доедешь до Брайтона с комфортом.

Если хорошо подумать, предложение было не так уж плохо. Кэти успела приготовить в дорогу термос с чаем и на скорую руку посмотреть обновления на сайте Макдермида. Пришлось признать, что журналисты, которых рекомендовал Гловер свое дело знают — количество публикаций увеличилось втрое, а комментариев читателей раз в пять.

Невольно вспомнилось, как когда-то говорил отец: «Британскими учеными доказано, что каждый третий журналист так же продажен, как и два первых. Это система, дочка, нам ее не сломать».

Гловер не ломал систему. Просто он стал платить за правду.

Айфон булькнул, получив новое сообщение:

«Жду перед домом. Выходи»

Кэти на секунду задержалась на пороге, чтобы полюбоваться зрелищем: на нее смотрел улыбающийся Индеец в добела выношенных джинсах, черной майке и черной кожаной куртке. Затем он перевел взгляд в сторону и, все так же улыбаясь, помахал кому-то рукой. Кэти подняла голову: из окна второго этажа соседского дома ему посылала воздушные поцелуи розовая от смущения миссис Симмонс.

— Хотите чаю?

Девушка уже уселась на пассажирское сиденье рядом с водителем, сбросила туфли и пристегнула ремень. Лидию она не упомянула ни разу, и Александр еще не решил, радует ли его подобное уважение к личному пространству или, наоборот, огорчает такое доброжелательное безразличие.

— Хочу.

Чай оказался очень вкусным и душистым.

— Что здесь, — он с наслаждением сделал второй глоток.

— Ничего особенного, лимон и имбирь.

— Очень вкусно, правда. Неужели «Липтон» научился делать настоящий чай?

Кэти рассмеялась легко и весело:

— Любой чай будет вкусным, если положить в него настоящий лимон и настоящий имбирь.

— Действительно, как просто.

Дождь настиг их на полпути к Брайтону, но настроения не испортил. Александр в очередной раз порадовался про себя, что из всех возможных вариантов провести день, он выбрал самый приятный.

Конечно, он мог бы сегодня пить виски в одиночестве у себя дома. Или напиться в редакции вдвоем с Равиком. Или поехать в «Сохо Хаус» или «Аннабел’с» (31) и пить там с политиками и издателями. В одном из них он бы обязательно встретил Тобиаса Клейтона, у которого сегодня уж точно были все резоны напиться в стельку.

Вчерашний разговор с ним оставил тягостное впечатление.

— Ты снял свою кандидатуру на выборы мэра?

— Уже знаешь? — Напрягся Тобиас. — Мне обещали не разглашать эту информацию еще как минимум неделю. Кто проболтался?

Как обычно, Александр выбрал правду. Но не всю правду.

— Мелвилл. Не ожидал, что ты пропустишь его вперед. В политике даже со стариками и леди такая любезность не поощряется.

Шутку не оценили. Тобиас Клейтон с тихим свистом втянул в себя воздух.

— Я до последнего момента был уверен, что меня поддерживает большинство, а вчера за Мелвилла проголосовали даже те, кто до сих пор одобрял меня безоговорочно. Не могу понять, когда они успели с ним снюхаться.

Н-да, подумал Гловер, Борис, конечно, сволочь первостатейная, но удивить он умеет.

— Может быть, он владеет даром убеждения?

— Скорее, инструментами влияния.

На ум невольно пришел «испанский сапог» и «железная дева». А что, вполне в духе Мелвилла.

— Значит, он знает нечто такое, что неизвестно нам с тобой? — Признать этот факт Гловеру было неприятно вдвойне.

В конце концов, он журналист или «болван» в преферансе? Тобиас устало потер лицо и уронил руки на колени:

— Вот именно. В конце концов, прокатили меня — ладно, не облезу. Но если всплывут старые делишки Бориса, партии еще долго придется расхлебывать его дерьмо. Все знают, что он грязный политик и нечестный лоббист. Просто его еще не поймали за руку. Но вот я носом чую, — для убедительности он помахал пальцами перед носом, — скоро все выплывет на свет Божий. Ээххх…

Гловер задумчиво разглядывал Клейтона: серое лицо, мешки под глазами. Они были знакомы почти десять лет. Если Тоби и не всегда бывал честен, то, во всяком случае, на лжи он не попался ни разу. Прагматичный идеалист, именно таким считал его Александр и в глубине души был бы рад, чтобы когда-нибудь и его сочли таким же. Прагматичным идеалистом.

Лживые слова утешения сами собой просились на язык, но вместо них он произнес:

— Мелвилл просит моей поддержки в прессе.

— И что? — Клейтон поднял голову. На Гловера смотрели усталые серые глаза.

— Отказывать ему не буду, но и врать ради него не стану. Пора посмотреть на нашего Бориса повнимательнее. Может, что и разглядим. Для начала возьмем у него интервью, он уже и список желательных вопросов написал.

Список вопросов Гловера не удивил: Борис Меллвилл жаждал предстать перед электоратом во всей красе, скромно замалчивая свои прежние заслуги (которые слишком легко было оспорить) и раздавая щедрые обещания на будущие (которые очень легко было не выполнять). Вот что действительно заставило Александра насторожиться, так это решительное требование, чтобы интервью брала Кэти Эванс.

Этот разговор Гловер отложил на обратную дорогу.

В Брайтоне дождь переждали в театре. Босс удивленно поднял брови, когда Кэти сказала охраннику, открывшему дверь запасного выхода:

— Привет, Дик. Это со мной.

Сонный мужик предпенсионного возраста вяло кивнул, уступая дорогу, и Кэти провела Александра в зрительный зал.

— Сиди тихо, — попросила она. — Роб не любит посторонних на чтениях. Да и на репетициях тоже.

Гловер вытянул ноги под впередистоящее кресло и откинулся назад, устраиваясь поудобнее. Было интересно, что делает здесь Кэти, но задавать вопросы он не спешил. Скоро все разъяснится само собой.

На сцене, ближе к рампе, уже были установлены полукругом стулья. Поднимались из зала и рассаживались мужчины и женщины с пачками листов в руках. Взлохмаченный чувак в сером свитере пододвинул один из стульев ближе к своему, и Кэти села рядом с ним.

— Давайте сразу со второго акта. Начинай, Марта.