— Это был просто секс.

— Что?

Вторая тарелка зависла в воздухе.

— Это ничего не значило. И больше не повторится.

Кэти бегом бросилась вверх по лестнице, ворвалась в ванную и упала на колени перед унитазом. Здравствуй, белый друг. Через пять минут в голову вернулась ясность, а легкая слабость уже не помешала встать под горячий душ, умыться и с особой тщательностью вычистить зубы.

Когда Кэти вернулась на кухню, грязные тарелки лежали в раковине, а несъеденный завтрак в мусорном ведре. Гловер ушел.

________

(23) Марджа — город в провинции Гильменд, Афганистан

Вокруг чугунной скамейки в Гайд-парке кружил короткий паровозик, состоявший из голубя, двухлетнего малыша в красном худи и его мамы. Голубь торопливо перебирал лапками, одну за другой склевывая хлебные крошки. За ним упорно ковылял малыш, не теряющий надежды схватить голубя. Непослушное дитя ловила мать, следившая за тем, чтобы чадо не облапало заразную птицу. Паровозиком управлял сидевший на скамейке седой мужчина с короткой бородой, бросавший голубю остатки сэндвича.

Кэти опустилась на скамейку рядом с Хью и протянула ему картонный стакан, закрытый белой пластиковой крышкой. Отряхнув руки от хлеба, он с благодарностью принял кофе и сделал первый глоток. Уже вместе они проследили за улетающим голубем.

— Зачем ты связался с Гловером?

— Ты уже знаешь? Откуда? — Макдермид явно тянул время.

— От него самого.

Бородатый повернулся на скамейке и удивлено уставился на девушку.

— Без комментариев, — быстро сказала она. — И не надо на меня так громко смотреть.

Хью задумчиво почесал бороду.

— Тебе не стоит его опасаться, Кэти. Несмотря на свою репутацию говнюка, в наших кругах он считается человеком относительно порядочным.

Девушка насмешливо фыркнула. Добрая слава среди журналистов, надо же.

— Ладно, не сопи, — примирительно произнес Макдермид. — Яже не называю его борцом за справедливость. Просто Гловер не участвует в общих подлостях. И в групповой травле не замечен. Учитывая нынешние нравы, что-то героическое в этом есть. Кстати, для меня его предложение было почти спасением.

Теперь настала очередь Кэти удивляться:

— Все было так плохо?

— Я не назвал бы свою ситуацию крахом. Скорее стагнацией. У меня не было возможности печатать больше трех журналистов. Проверка фактов съедала почти все свободное время, а консультации с юристами — почти всю прибыль. Через год я превратился бы в заурядного блоггера. Соглашение с «Индепендент» дает мне шанс на развитие.

— И в чем это соглашение заключается?

— Самое неприятное — отказ от анонимных публикаций и согласование всех материалов лично с Гловером. Теперь под твоими статьями будет стоять твое имя.

Девушка пожала плечами:

— Не имею ничего против. Кстати, ты уже получил мою статью?

— Да. И я тобой горжусь, девочка. Хотя не смог удержаться, и предложил твоему боссу добавить еще несколько жареных фактов про Брауна. — Отвечая на невысказанный вопрос, Хью добавил. — Как и ожидалось, он отказал.

— Зачем тогда предлагал? — Удивилась Кэти.

— Просто, чтобы прощупать его. Впрочем, я его не виню. Я и сам под свою ответственность такого бы не опубликовал.

— То есть ты знаешь что-то важное, но никто об этом так и не узнает? — Возмутилась Кэти.

Хью смотрел на нее с отцовской нежностью. «Кто из нас не был молодым, горячим и нетерпеливым?», говорил его взгляд.

— Думаю, узнают. Когда под Брауном зашатается стул. А сейчас об этом знают только те, кто мне и рта не позволит открыть. Не обольщайся, Кэти, ни тебе ни мне взять этих жуликов за горло не удастся. Сейчас мой потолок — дотянуться хотя бы до ляжки. А под крышей Гловера я, возможно смогу раз-другой тяпнуть их за ягодицу.

Слова Хью звучали обнадеживающе, и все же…

— Почему ты так уверен?

— Потому что он никогда не вступит в игру, не имея козыря в рукаве. Он всегда знает больше, чем мы, и в любой кроличьей норе ориентируется лучше ее хозяина. Запомни, девочка, найти такого союзника и покровителя — большая удача.

А вот теперь Кэти увидела, как меркнут ее радужные перспективы.

— А если я с ним поссорюсь, он перекроет мне кислород?

— Не знаю. Гловера никто просчитать не может. Просто не считай его тираном. Нормальный он мужик, если не задевать его интересов.

Нет, не тиран, конечно. Просто сексуальный маньяк. Несмотря на похмелье, события той достопамятной ночи Кэти помнила отчетливо. И очень ясно видела, стоило ей закрыть глаза. Боже мой, он даже в позе миссионера умел творить такое, о чем ни детям ни внукам рассказывать было категорически нельзя.

Больше он не звонил и не попадался ей ни в лифте ни в коридорах редакции. На этой неделе Кэти видела Гловера всего один раз, на совещании редакторов и ведущих колумнистов. Он окинул ее взглядом прищуренных глаз и больше не обращал внимания, зато она потом минут десять ерзала на стуле, пытаясь справиться с бабочками в животе, которые в присутствии Индейца выросли до размера летучих мышей.

Зато Стив напоминал о себе с завидной регулярностью. Пришлось заблокировать его номер на телефоне, после чего бывший парень явился к ней вечером домой. Когда Микеланджело шуганул его с порога, тот стал устраивать засады у дверей офиса.

— Ничего, — хладнокровно заметила Эбби. — Чем активнее он переживает сейчас, тем быстрее найдет себе новую подружку. Сама убедишься, что зря его сейчас жалеешь.

Так оно и случилось. В пятницу в восьмом часу вечера Стив ввалился в «Жорж» под ручку с… АрлеттКарр. Только не это, подумала Кэти, бессильно опуская горячий лоб на ладонь.

С утра редакция жужжала, как растревоженный улей, обсуждая триумфальное возвращение Арлетт в большую журналистику. «Дейли Экспресс» напечатал ее большую статью о мошенничествах в Онкологическом центре Лондона Парксайд. Как выяснила проницательная журналистка, там по фальшивому диагнозу о раке молочной железы отправляли под нож совершенно здоровых женщин. Первое, что увидела Кэти сегодня утром на прилавке газетного киоска, это лицо доктора Дж. Паркера, растерянно взиравшее на нее с первой страницы газеты.

И с тех пор недоумевала, как мог пройти в печать фактаж, который она еще месяц назад проверила и отложила как недостоверный?

Чтобы помочь себе собраться с мыслями, девушка перебралась из-за своего столика к барной стойке и попросила второй бокал вина. Оборачиваться в зал она не хотела, тем более, что по долетавшим из-за спины звукам догадывалась, что там сейчас происходит. Арлетт купалась в поздравлениях, и сопровождавшие ее приветственные возгласы по мере приближения триумфаторши к барной стойке становились все громче.

Наконец, на стул рядом с Кэти упала большая черная сумка, и рука с ярко-красными ногтями извлекла из нее большой лакированный кошелек.

— Бокал рислинга, — Арлетт стояла рядом со своей сумкой, похлопывая кошельком по ладони.

На черной коже ярко поблескивала знакомая золотая звездочка. Не в силах поверить собственным глазам, Кэти моргнула раз, другой. Звездочка никуда не исчезла. Теперь два паззла сложились, открывая часть очень некрасивой картинки.

Бедный доктор Паркер, за какие грехи судьба наказывает тебя таким странным образом?

— А ты, Кэти Эванс, — теперь палец Арлетт поглаживал эту самую звездочку, — не хочешь меня поздравить?

Кэти перевела взгляд на ее лицо:

— А ты уверена, что тебя следует поздравить? Ты уверена, что поступила правильно, украв мой материал?

Брюнетка насмешливо подняла брови:

— О чем это ты? Я беру истории везде, где могу их найти.

Ну да, подумала Кэти, даже в чужом компьютере.

— Может быть, не стоило так торопиться? Проверить факты, например? Как думаешь?

Арлетт получила свой бокал и, обняв пальцами его чашу, пожала плечами.

— Зачем? Думаю, ты все уже проверила. Все вокруг только и говорят, какая ты дотошная и добросовестная. — Она улыбнулась уголком яркого рта. — Так что я тебе доверяю. И, знаешь что, Кэти…