— Не мешайте, мисс Эванс.

Его пальцы ощупывали кобчик, видимо, в надежде обнаружить хотя бы крошечный треугольник стрингов. Смирившись с происходящим, Кэти посмотрела в беззвездное небо и постаралась мысленно отвлечься от происходящего.

В маленькой ячейке колумбария Голдерс-грин мирно спал капрал 26-го инженерного полка Дик Уинн. В скромном домике в Бромли во сне тихо плакала под пледом на диване его мать, Рэйчел. А посреди спящего Хампстеда Александр Гловер нагло шарил под юбкой у Кэти Эванс. Очень хотелось верить, что она видит этот бред во сне. Кто-нибудь, разбудите меня.

— Надеюсь, вы закончили? — Поинтересовалась девушка, когда вторая рука переместилась ей на талию.

— Кажется, я испортил вам свидание? Мне жаль.

Судя по довольному лицу, ни малейшего раскаяния по этому поводу Индеец не испытывал. Поэтому Кэти тоже решила не церемониться.

— Ничего страшного. Через десять минут я все наверстаю. — И в ответ на заинтересованно поднятую бровь Гловера пояснила: — Мой парень ждет меня дома.

Он обвел взглядом окна второго этажа. Кажется, темнота за не задернутыми шторами его не убедила.

— Вы уверены, мисс Эванс?

— Абсолютно, мистер Гловер.

Девушка снова попыталась освободиться. Шансов у нее было не больше, чем у бабочки на булавке энтомолога.

— В таком случае, вы могли бы получать двойную порцию мужского внимания. Многие леди так делают, знаете ли.

А ведь я его совсем не боюсь, с удовольствием подумала Кэти. Ну, уволюсь, в конце концов. План «Б» на случай форс-мажора у нее имелся всегда. Таким же светским тоном, стараясь не обращать внимания на плавящуюся под его ладонями поясницу, она возразила:

— Я, конечно, не осуждаю этих леди. Но, с моей точки зрения, это как-то негигиенично. Не находите, мистер Гловер?

— Много говорите, мисс Эванс, — недовольно пробормотал Индеец. — Давайте попробуем, а потом вы решите, нравлюсь я вам или нет.

Если честно, он ей нравился. Во всяком случае, той ее части, что находилась ниже головы. И вырываться Кэти перестала по той простой причине, что уже не доверяла своим коленям и боялась попросту сесть на мостовую, если Гловер вдруг разомкнет объятия. Вот только он решил на ее беду еще больше усугубить ситуацию.

Девушка завороженно смотрела, как к ее лицу приближаются мужские губы. Ой, сейчас он ее поцелует. А если она ответит? Надо срочно что-то придумать.

— Одна овца!

Гловер замер, настороженно глядя ей в глаза.

— Что?

— Две овцы!

— Мисс Эванс…

— Продолжайте, пожалуйста, мистер Гловер. Я вам совершенно не мешаю. Три овцы!

Тяжело вздохнув, он опустил руки.

— Как с вами тяжело, мисс Эванс. Поверьте, вы только понапрасну тратите свое и мое время.

Кэти на неуверенных ногах сделала шаг назад. Затем, приободрившись, второй. Потом развернулась и бегом бросилась к своей двери. Слава Богу, ключ нашелся сразу. Уже оглянувшись на пороге, она поняла, что никто догонять ее не собирался.

Гловер стоял, прислонившись к капоту мерседеса, в своей любимой позе — с руками в карманах: зачесанные назад темные волосы, черные тени в провалах глазниц, белая рубашка с закатанными рукавами, черные брюки, блестящие ботинки. Ни проблеска иного цвета, кроме белого и черного, никаких полутонов. Никаких компромиссов. Согласится он быть вторым номером, как же, успела подумать девушка, прежде чем захлопнуть дверь.

Стив не слышал ни шума внизу, ни шороха льющейся в душе воды. Он даже не пошевелился, когда Кэти осторожно скользнула под одело со своей стороны кровати. Сейчас ей больше всего хотелось поставить будильник на отметку «Рождество», зарыться головой в подушку и не увидеть ни одного сна.

— Знаешь, у тебя в постели всегда такой отсутствующий вид…

Как-будто он берет не ее тело. Договаривать Лидия не стала. Двадцать лет назад она поняла, что занимает чужое, не ей предназначенное, место. Еще несколько лет прошли в безнадежных попытках переломить ситуацию, и только окончательно приняв неизменность сложившихся между ней и Александром отношений, она нашла в себе силы проглотить горькую пилюлю и выйти замуж за Мелвилла.

Сейчас женщина решительно встала и начала одеваться, не оборачиваясь в сторону постели.

— Впрочем, это все упрощает, — она наклонилась, чтобы быстро клюнуть Гловера в губы.

— Ты уверена, что нужно ехать прямо сейчас?

Лидия заставила себя улыбнуться. Нет, она больше не купится на безразличную вежливость и не примет ее за обещание любви.

— Абсолютно уверена. Борис согласен закрывать глаза на мои измены, пока я сама не начну тыкать ими ему в нос. И вот тогда меня ждут большие неприятности.

Александр быстро натянул пижамные штаны и затянул завязки на поясе.

— Хорошо, провожу тебя до лифта.

Лидия дождалась, когда он приблизится и медленно провела рукой по его груди, пропуская темные волоски между пальцев. Потом поднесла ладонь к носу. Из какого материала сделан этот чертов Индеец, что даже время не берет его? За двадцать лет его запах совсем не изменился. Все та же пряная смесь горящего дерева, палой листвы и свежего белья. Боже, Жан-Батист Гренуй (22) обязательно разлил бы его по флаконам.

Избавляясь от наваждения, она нервно усмехнулась:

— Иногда я жалею, что Борис не видит нас в такие минуты. Он бы меня избил, наверное, а я смеялась бы ему в лицо.

Гловер нахмурился:

— Я набью ему рожу, если он тронет тебя хоть пальцем.

Лидия покачала головой:

— Предпочитаю не обольщаться. Ты никогда не дрался из-за женщин. Тем более из-за нелюбимых.

Войдя в кабину лифта, она быстро повернулась и продолжала улыбаться, пока дверцы не сомкнулись. Пусть Александр ее не любит, но если он за двадцать лет так и не усомнился, что она идеально ему подходит, то, Господи, подари им еще двадцать таких же лет.

____

(21) Бромли, Хэмпстед — районы (боро) Лондона

(22) Жан-Батист Гренуй — герой романа П. Зюскинда «Парфюмер»

Кэти была почти благодарна Стиву, когда проснулась одна, лежа почти поперек собственной кровати. Он ушел так тихо, что она даже не услышала. Это было совсем не плохо, для разнообразия. Во всяком случае, спускаясь на кухню в одних трусах и майке, она чувствовала себя в полной безопасности.

Хлеба в бамбуковой хлебнице уже не было, но на блюдечке посреди стола ее ждали два тоста и баночка с остатками джема. Кэти открыла дверцу холодильника, задумчиво посмотрела внутрь и так же задумчиво закрыла. Надо будет зайти в магазин. И забросить белье в стиральную машину. И — она заглянула в гостиную и поморщилась при виде подсохшей винной лужицы и бурых колец, оставленных на стекле журнального столика донышками бокалов — убраться надо в доме, вообще-то.

Тут же на краю столика стоял ее ноутбук, причем открытый, и Кэти про себя удивилась собственной беспечности. Материал, над которым она работала уже два месяца, не предназначался для чужих глаз. Впрочем, папки с проверенной информацией были добросовестно запаролены. Если бы кто-то и попытался сунуть нос в ее материалы, получил бы только недостоверные сведения и тупиковые версии.

Хорошо, наверное, было Диогену — мусор из бочки вытряхнул, и дома чисто. Но надо признать, уборкой Кэти никогда не тяготилась. Более того, процесс уничтожения пыли странным образом помогал ей упорядочить собственную умственную деятельность. Мысли в голове выстраивались ровными рядами, как книги на полках.

Итак, первое: Гловера она почему-то не боялась. Несмотря на свое странное поведение, он не производил впечатление человека жестокого или грубого. Может быть, потому что прикасался к ней так… Так, Кэти встряхнула лохматой головой. Хватит. Главное, босс дал понять, что заинтересован в ее работе, а уж она придумает, как заставить его и дальше держать руки в карманах. Больше от него и не требуется, поэтому перейдем к более важным вопросам.

К Дику Уинну и его матери. Того, что вчера наговорила плачущая женщина, для интервью было вполне достаточно, но Кэти не могла воспользоваться ее слабостью. Они поговорят еще раз завтра, когда Рэйчел немного придет в себя.