— Почему?

— Знаешь, лучше накричать, чем ударить, и лучше ударить, чем отвернуться и забыть о существовании друг друга. Не хочу, чтобы ты когда-нибудь решила, что я умер для тебя.

Это заявление Индейца рушило всю только что выстроенную Кэти схему ее будущей жизни. Девушка замерла, обдумывая сказанной Гловером.

Ответить она не успела, потому что из холла раздался звук открывающихся дверей лифта. По мраморному полу простучали каблуки, и на пороге кухни возникла… Лидия Мелвилл.

— Александр, ты мне нужен!

Кэти перевела взгляд на Индейца. Вот сейчас он выглядел самым настоящим мистером Гловером — собранным, сосредоточенным, холодным.

— Ты не предупредила, что приедешь, Лидия.

Женщина слегка побледнела и перевела растерянный взгляд на Кэти, затем снова на Александра.

— Извини, я так растерялась, что не подумала… Прости, если помешала.

Кэти отложила вилку и сползла со стула. Это уединенное местечко становилось слишком людным. Пора было возвращаться в нормальную жизнь.

— Мне пора, мистер… — возмущенный взгляд Индейца заставил ее проглотить остаток фразы. — То есть, мне пора на работу.

Подхватив в гостиной сумку, она быстро прошла к лифту. Затренькал айфон, и Кэти приложила трубку к уху:

— Алло?

— Кэти, подожди, — через холл к ней быстро шел Гловер.

Продолжая говорить, она вступила в кабину лифта и улыбалась ему одними глазами, пока двери между ними не закрылись.

Александр вернулся на кухню и оглядел кухню. Только что она казалась ему такой уютной и теплой. Сейчас Лидия, одетая в шелковый брючный костюм и туфли на острой шпильке, казалась здесь неуместной и нелепой. Он выкинул омлет в мусорное ведро и опустил грязную тарелку в раковину.

— Выпьешь?

— Пожалуй, да.

Они прошли в гостиную. Лидия сделала быстрый жадный глоток, и Гловер невольно поморщился от звука, с каким ее зубы коснулись стекла. Больше она не пила, только грела в руках стакан скотча.

— Он все знает о нас.

Вообще-то Александр был уверен, что Борис Мелвилл уже пятнадцать лет как знает, что его жена спит с Гловером. Эта история началась задолго до Бориса, и все эти годы он успешно делал вид, что ни о чем не догадывается. Следовательно, теперь у Бориса нашлись убедительные причины прозреть.

— Он угрожает разводом…

Борис решил пожертвовать козырной дамой?

— … и обещает забрать у меня сына.

Вот в любви Лидии к своему единственному ребенку, четырнадцатилетнему Питеру, Гловер ничуть не сомневался. Это было единственное уязвимое место в панцире, который за долгие годы жизни с политиком успела нарастить эта женщина. Следовательно, ставки были высоки.

Гловер наклонился вперед и оперся локтями о колени:

— Чего он хочет?

Она сделала еще один глоток.

— Борис все-таки добился согласия партии и решил баллотироваться в мэры, теперь ему нужна поддержка «Индепендент».

Александр с усмешкой покачал головой. С его-то беспринципностью и умением пробкой выскочить на поверхность любого помойного ведра, Борис Мелвилл имел все шансы преуспеть на поприще политике. Ему мешал один-единственный недостаток, как выяснилось, непреодолимый — он всегда откусывал больше, чем мог проглотить.

— Хорошо, я поговорю с ним.

— Правда? Ты сделаешь это ради меня?

Щеки Лидии порозовели. Она поставила стакан на столик и пересела на диван ближе к Гловеру. Кончиком указательного пальца она нежно провела вдоль ворота его майки, затем потянула пуговицу джинсов. Глаза ее сияли, а уголки губ подрагивали у улыбке:

— Как я смогу тебя отблагодарить?

Задумчиво прищурившись, Александр смотрел на нее и молчал. Тогда ее пальцы медленно расстегнули пуговицу. Опустившись на колени перед диваном, Лидия взялась за собачку молнии, и в этот момент ее запястье оказалось в жестком захвате его ладони.

— Довольно, Лидия. Собери свои вещи.

Проходя к себе в кабинет, Гловер остановился возле стола секретаря:

— Хелен, мне нужно сменить код лифта в пентхаусе.

— Да.

— И отправьте пятнадцать красных роз по адресу…

— Да. Что написать в карточке?

— Эээ… напишите: «Спасибо, миссис Симмонс».

________

(26) «Старый бык и куст» — один из старейших пабов в районе Хампстед

(27) Баллантайнс — сорт шотландского виски

(28) Леонардо, Микеланджело, Рафаэль, Эйприл — герои мультсериала о черепашках-ниндзя

(29) цит. М. Булгаков «Дни Турбиных»

(30) цит. Н. Чернышевский «Что делать»

Надо будет купить запасной телефон с номерами для самых близких, подумала Кэти. За время, пока ее айфон, выключенный, отлеживался на дне сумки, ей поступил один звонок от Гловера (Индеец выполнял свое обещание насчет не более одного звонка в день), пара от Эбби и еще несколько от черепашек-ниндзя.

Но ничего не поделаешь, поговорить с Хью хотелось спокойно и обстоятельно, так что пришлось на пару часов пожертвовать спокойствием близких. Уже, выйдя от Макдермида и стоя на тротуаре перед его домом, Кэти с блаженной улыбкой набрала сообщение Гловеру:

«Устала, как собака, сегодня на приключения сил уже нет. С индейским приветом, К.»

Еще один звонок брату, и Кэти снова отключила айфон. Она действительно устала и на самом деле собиралась провести этот вечер в своей гостиной на своем замечательном ковре из джинсовых лоскутов. И еще ей требовалось собраться с мыслями и обдумать предложение, на которое не очень хотелось соглашаться.

Честно говоря, ей был больше по душе проект с серией интервью с военными, ветеранами войн в Афганистане и Ираке. Да, эти разговоры были мучительны даже для нее, не говоря уже о списанных по инвалидности парнях. Но, хоть и говорят, что на войне правда погибает первой, эта работа была честнее и даже чище многого, что приходилось делать журналистам.

Вот только за нее уже взялся Эдриан Броуди, тот самый одноклассник брата. И у него неплохо получалось, надо признать. Трудно сказать, что больше способствовало его успеху, тот ли факт, что к ветеранам обращался такой же как они брат по оружию, которого не утратившая своих амбиций бывшая империя наградила инвалидным креслом, но парни были с ним откровенны. Вряд ли хорошенькая девочка, не нюхавшая еще ни дерьма ни пороха, смогла бы завоевать их уважение и доверие.

Поэтому Хью предложил пока придержать амбиции и начать с дерьма. Дерьмо это в настоящее время пребывало в тюрьме города Рочестер и звалось Оливер Рэмзи.

— Какой еще Рэмзи? — Кэти невольно поморщилась при упоминании «профессии» Оливера.

— Вот так проходит слава мирская, — притворно вздохнул Хью. — Семь лет назад его имя, можно сказать, гремело. В определенных кругах, конечно.

— Не помню, — пожала плечами девушка.

— Конечно, — согласился Макдермид, — ты была еще маленькая и не интересовалась сутенерами. Все больше на учебу налегала, помнится.

— Хью! Ты отправляешь меня к сутенеру? — Смех победил возмущение.

— Бери выше, нашего Оливера можно было назвать художником своего дела. Это тебе не грязный поц, нелегально импортирующий в Англию румынок и украинок, чтобы потом подсадить их на наркоту и отправить на улицу. Наш клиент был птицей высокого полета.

А вот это уже было интересно. Кэти поставила свою чашку на стол и наклонилась вперед, не желая пропустить ничего из того, что Хью собирался сказать.

— Хочешь сказать, что он аристократ среди отбросов?

— Именно. И водил знакомство с самыми настоящими аристократами…

— Крррасавчик.

— … и с крупными бизнесменами…

— Везунчик.

— … и с политиками.

— Счастливчик.

— И все эти люди до сих пор у власти. Понимаешь, к чему я веду?

Кэти понимала. Через два года Рэмзи ждало освобождение, и на пенсию он пока не собирался. Он никого не сдал, не позволил ни журналюгам ни полиции добраться до припрятанного компромата и теперь рассчитывал на справедливую компенсацию своих потерь. Гарантией его здоровья и жизни должна была стать книга воспоминаний. А вспомнить Оливеру Рэмзи было что, уж поверьте.