— Что?

— Не обижайся. В этом не было ничего личного. Просто бизнес.

Кэти проводила глазами удаляющуюся фигуру, затянутую в узкое платье, и покачала головой. Ошибаешься, Арлетт. Журналистика — это очень личное дело, особенно когда она сокрушает жизни людей. К сожалению, ты сама скоро в этом убедишься.

Ее место за столиком оставалось свободным. Кэти решила вернуться на свой стул, откуда было так удобно наблюдать за происходящим. Сейчас Арлетт со Стивом пойдут в следующий паб, и она сможет поговорить с Равиком.

Ее движение остановила легшая на плечо тяжелая рука.

— Кэти, нам надо поговорить.

— О чем? — она подняла глаза на Стива. — У меня, например, вопросов к тебе нет.

— А у меня есть. — Судя по побелевшим крыльям носа, он сдерживался с трудом. — Знаешь, я не собака, которую можно выкинуть из дома просто так.

Кэти резко повернулась, отбросив его руку в сторону.

— Собаку я бы не выкинула, даже если бы она нагадила на ковер в гостиной. Но ты человек, и должен был понимать, что гадить в мою жизнь я не позволю.

— Я мужчина, — он наклонился и теперь смотрел ей в глаза, близко-близко. — У меня есть потребности. Это действительно ничего не значило.

— Отлично, — она смотрела ему в лицо так же упорно, — теперь ты можешь удовлетворять свои потребности с кем угодно. Хоть возле каждого столба. Потому что в моей жизни ты не значишь ничего.

Последовавший за ее словами болезненный поцелуй оказался для Кэти полной неожиданностью. Она замычала и попробовала пнуть Стива в колено. От этого его хватка только усилилась. На язык просочилась капелька крови. Мелькнула мысль: или уши оторвет или голову раздавит. Ее рука сама собой, без команды мозга, поднялась и наклонила над их головами бокал вина.

Стив вздрогнул и отстранился. Стряхнув повисшую на кончике носа каплю, он перехватил ее локоть:

— Идем. Я докажу, что люблю тебя.

Кэти догадывалась, какого рода доказательство может предложить Стив. Воображение у него было так себе. Почему-то девушка не сомневалась, что доказывать ей начнут прямо среди мусорных баков за углом. Господи, какая глупая ситуация.

Она попыталась оглянуться вокруг: никому не было дела до того, что сейчас происходило в углу за барной стойкой. Даже если она закричит, вряд ли на них обратят внимание. Да и глупо устраивать скандал а потеху журналистам. Ничего, кроме десятка роликов в ютубе, она не добьется.

Ее руку дернули и потянули вперед. Смешно, но девушка успела поставить на столик опустевший бокал и постаралась сосредоточиться на поисках опоры. Ее пальцы соскользнули с угла стола, затем пришлось отпустить стул, который проехал за ними по полу несколько шагов. Кэти уже готова была сдаться и открыла рот для пронзительного визга, когда Стив остановился так резко, что она потеряла равновесие и привалилась к его боку.

— Кэти, уже уходишь?

Вот как Равику удавалось делать вид, что он совершено не замечает Стива?

— Да, она уходит. И мы торопимся, — ее бывший явно был на пределе.

— Нет, — быстро ответила она, за что получила резкий тычок локтем под ребра. — Убери руки, Стив. Мне нужно поговорить с Густавом. Это действительно важно.

Пальцы на плече сжались еще сильнее. Беда, подумала Кэти, завтра ей придется считать на себе синяки.

— Мы уходим, — похоже, Стив вот-вот сорвется. — Уйди с дороги, Густав или как тебя там.

Его голос прозвучал неожиданно громко, и Кэти только сейчас заметила, что в пабе уже некоторое время стоит тишина. Теперь все смотрели на них троих. Женщины приподнимались со стульев и вытягивали шеи, а мужчины придвигались ближе и уже окружили спорящих стеной.

Густав примирительно поднял ладони вверх:

— Можешь идти, парень. Тебя здесь никто не держит. А Кэти останется. Ты слышал, у нее еще есть дела.

— Уйди с дороги, немчура поганая, — прошипел Стив, и кто-то в толпе торжествующе произнес:

— Ессс. Будет бой!

Равика обозвали немцем. Теперь мяч был на его поле. Редактор начал, не спеша закатывать рукав рубашки. Судя по мощным предплечьям, он был крепким мужиком.

— Хочу сообщить, — Густав перешел к левому рукаву, — что я не немец, а австрийский еврей. И… — сделав быстрый шаг к Стиву, он заставил того отшатнуться и отпустить Кэти, — … если дамы отвернутся, могу это доказать. То есть показать. — Раздались сдержанные смешки. — А если ты, сопляк, почистишь зубы, то дам и попробовать.

Из рядов зрителей вытянулась длинная рука и покровительственно похлопала Стива по плечу:

— Мы уже делаем ставки, парень. Будь другом, продержись хоть до второго раунда.

Кэти сзади ухватили за пиджак и утянули к столику. Эбби сунула ей в руки свой бокал:

— На, успокойся.

После второго глотка зубы перестали стучать о край бокала. Смотреть, что происходит в зале, не хотелось. Судя по громко хлопнувшей двери и разочарованному «Бууу», Стив покинул ринг без боя. Она подняла голову и слабо улыбнулась подошедшему Равику:

— Спасибо, Гус.

— Не за что. Ты действительно хотела со мной поговорить?

Александр с трудом отвел глаза от айфона. Один Бог знал, каких усилий ему стоило ни разу не позвонить ей на этой неделе. Утешало одно: судя по упорству, с каким бывший парень Кэти осаждал двери редакции, обратно она его не пустила. С одной стороны Гловер понимал бедолагу, зато с другой испытывал нестерпимое желание выйти на улицу и дать ему в глаз. И это странное желание скорее радовало, чем огорчало.

«Виктория была бы в восторге», невольно подумал он.

Отвлекший от неприятных размышлений звонок Равика этим вечером стал для него чуть ли не гласом Божьим. Бормотание телефона Александр выслушал, не сдерживая улыбки на губах. На смену дурному настроению вновь вернулся охотничий азарт и деловой настрой.

— Ясно. Возвращайтесь в редакцию. Поднимайся вместе с мисс Эванс ко мне в кабинет.

Пока Кэти заново излагала историю доктора Дж. Паркера, он осторожно рассматривал ее. О том, что произошло в баре, Равик уже сообщил — коротко, но не без ехидства. Теперь Александр отметил, что левой рукой Кэти двигает неловко и вообще старается ее не задействовать. Нижняя губа девушки припухла и, наверное, болела, судя по тому, как она поморщилась, сделав первый глоток виски. Блузка в желтоватых пятнах от вина, как же ему захотелось снять ее…

— Значит, вся эта путаница возникла только из-за того, что в онкоцентре работают два однофамильца?

— Да, — подтвердил Равик. — Доктора Джозеф и Джаред.

— И теперь все собаки лают не на то дерево?

— Доктор Джаред Паркер не дерево, — вмешалась Кэти. — Он порядочный человек, и теперь его незаслуженно травят. Сегодня перед его домом полдня толпятся репортеры, какие-то активистки уже устроили перед окнами пикет. Его жена и дети не могут выйти из дома, а на работе уже наверняка решают, как побыстрее от него избавиться.

— Пусть потерпит пару дней, — пожал плечами Гловер. — Потом все газеты дадут опровержение.

Теперь Кэти смотрела на него чуть ли не с ненавистью:

— Я знаю, как это делается. Сначала смешают с грязью, доведут до нервного срыва, а через месяц, когда все само собой стихнет, тиснут пару строк на последней странице. Мол, извините, ошибочка вышла.

Обижаться было глупо, девушка была права. С другой стороны «Индепендент» получил в руки редкую ситуацию под названием «Все вокруг лохи, один я д’Артаньян». Из этого можно было многое выжать.

— Тогда что вы предлагаете?

Судя по решительному виду, план действий у Кэти был готов. Постаравшись сосредоточиться, она сделала еще один маленький глоток из стакана и быстро облизала губы. Гловер опустил глаза на клавиатуру ноутбука.

— У нас достаточно материала на серию статей. «Индепендент Дейли» будет занят этой темой не меньше недели. Поэтому мы можем позволить себе и развернутую статью с доказательствами вины Джозефа Паркера, и интервью с пострадавшими женщинами, и небольшое исследование о том, как влияет вмешательство прессы на жизнь простого человека. Мы не просто напишем опровержение в пользу Джареда Паркера, мы дадим ему высказаться и рассказать, как клевета повлияла на жизнь его семьи, а наши юристы проконсультируют его по вопросу подачи иска к «Дейли Экспресс» и прочим, кто успеет подключиться к этой травле.