— Эрапорт, — сказал Гор. Вик остановил отряд и прислушался. Мертвая тишина царила вокруг — и в этой тишине Вик услышал мерный металлический звук, доносящийся откуда-то спереди. Такие звуки часто можно было услышать и в Централи — это терлись друг о друга на ветру какие-то проржавевшие обломки металла. Неживой металлический звук умирающих построек, механизмов, линий энергии…

Но жив был лес, окружающий их, жив был ветер, по-прежнему бьющий в лицо с востока, зовущий в путь. Вик привстал на стременах и углядел сворачивающую от сфальта направо тропинку.

— Двинулись, — скомандовал он, — будем искать место для привала.

И люди и лошади изнемогали от усталости. Отойдя подальше от сфальта, отряд остановился прямо посреди леса. Вета заснула в седле. Солнце поднималось все выше, трава блестела от росы, но белая дымка утреннего тумана уже рассеивалась.

Ни одного камня, ни одной железной детали вокруг. Тишина и покой. Вик почувствовал, что у него подкашиваются ноги. Прежде чем заснуть, он успел только распорядиться назначить двоих сменных ходовиков.

Проснувшись, Вик думал только об одном: они все еще в зоне серых, совсем недалеко от Централи, если считать по прямой. Съев свою порцию пищи, Вик поторопил других. Слав все еще не пришел в себя, и, сверившись с картой, Вик решительно направил отряд прямо на восток. Карта обещала хорошую дорогу и не обманула. Дорога провела их через обширное болото, а затем вновь нырнула в лес.

Вик двинул было отряд рысью, но вскоре лошади перешли на шаг. Дорога казалась Вику бесконечной, неизвестность угнетала его, тело ныло и молило об отдыхе. Но он держался в седле без единого слова жалобы, как и все остальные, включая Вету.

Вскоре Гор, по-прежнему скачущий впереди отряда, принес хорошую весть:

— Мы вышли на маршрут, — сказал он. — Эти места я знаю. Мы должны были выйти с юга, вон по той дороге — а вышли с запада.

— И что теперь? — спросил Вик. Без карты он плохо помнил маршрут, которым предстояло двигаться.

— Теперь эта дорога выведет нас к покинутому поселку фермеров. Там река, но я знаю брод, и даже не один, на случай засады. Потом начнется прямая дорога до озера. Там серые уже остерегаются фермеров…

«Значит, наше положение совсем неплохое», — подытожил мысленно Вик.

— Сколько ходов до озера? — спросил он Гора.

— Семьдесят, — ответил тот.

— И по хорошей дороге, — добавил Вик. — Но привал все равно еще один придется делать. Лошади отдохнут, тогда пойдем рысью.

Привал сделали вечером, на берегу реки, за которой виднелись обгоревшие развалины фермерского поселка. Вик долго всматривался в следы пожара, потом спросил Гора:

— Горело не так давно, верно?

— Да, — кивнул Гор. — Это Город. Городской Конвой.

— Почему ты так думаешь? — удивился Вик. — Ты был тогда здесь?

— Нет, но здесь хорошая дорога. Там, где хорошая дорога, фермеров грабит Город.

Там, где плохая — серые.

Эти слова поразили Вика. И даже не сами слова, а то, как Гор произнес их. От его невозмутимости не осталось и следа. Сейчас в его голосе слышались возмущение и угроза. Вик и сам был до глубины души возмущен услышанным. Однако он слишком устал, чтобы размышлять об этом и о странной перемене в поведении Гора.

Вик подошел к повозке, где устроили раненного Слава. Возле него хлопотала Вета, меняя повязку.

— Потерпи, — сказал Вик Славу, — скоро прибудем к фермерам, они в травах так разбираются — мигом вылечат.

— Сам знаю, — отозвался Слав. Голос его звучал слабо, но по-прежнему задиристо.

— Ты бы лучше, чем меня утешать, распорядился потушить костер. Вот перейдем реку — тогда хоть целую повозку дров поджигай. А здесь еще серых полным-полно.

Вик послушался и приказал потушить костер. Вместо двоих ходовиков он назначил троих. Однако, удача продолжала сопутствовать отряду — ночь прошла спокойно.

Утренний переход заметно приблизил отряд к цели: переправившись через реку и обойдя стороной пожарище, всадники и повозки оказались на ровной, прямой дороге.

Здесь отряд двинулся на рысях и до полудня прошел около пятидесяти ходов. Озеро было совсем близко. Вик уже видел между деревьев его водную гладь. Но поселок фермеров располагался на другом берегу, отряд еще должен был обогнуть озеро.

Поэтому Вик устроил еще один привал, рассчитывая встретиться с фермерами вечером.

Ходовиками, по подсчетам Вика, на этот раз оказались сам Вик и Сей. Вик настолько устал от напряжения минувших дней и ночей, что готов был заснуть стоя, сжимая в безвольно повисшей руке акэм и привалившись к стволу дерева. Однако Сей выглядел бодрым, и Вик доверился ему. Он засыпал — и вновь засыпал — и вновь…

Он совсем не чувствовал своего тела. Кто-то тряс его за плечо. Вик увидел лицо Сея. Вик увидел, что Сей чем-то встревожен, но и эта мысль была вялой, сонной, безразличной… — …Вик, что-то неладно. Вик, ты меня слышишь?

— Неладно? — переспросил Вик.

— Лошади волнуются. Ты меня слышишь?

— Слышу, — поморщился Вик. Он начинал приходить в себя. — Серые? — спросил он Сея.

— Не знаю. Лошади что-то чувствуют, но их ведь не спросишь.

Вик глянул в сторону лошадей, которые паслись неподалеку со спутанными передними ногами. Ему они вовсе не показались взволнованными. Но Сею, конечно, лучше знать…

— Что это может быть? — спросил он Сея, переходя на шепот.

— Не знаю, — повторил Сей. — Люди, животные… Что-то чужое.

Вик осмотрелся вокруг. Сна как ни бывало. Он передернул затвор акэма.

И внезапно — словно в ответ на лязг затвора — из кустов перед Виком выступил человек. Одет он был точно так же, как обитатели Централи, только, пожалуй, одежда его было более аккуратной и чистой. Лицо человека обрамляла окладистая бородка, светлые волосы были перехвачены кожаным ремешком на лбу. В руках человек держал какое-то незнакомое Вику оружие: в длинном, изогнутом древесном пруте подрагивал другой прут — прямой, с острым металлическим наконечником.

Наконечник был направлен прямо в грудь Вику.

Человек молчал.

— Фермеры, — услышал Вик голос Сея. — Ну, ты смотри, как чисто сработано!

Вик теперь уже и сам видел, что поляна окружена. Фермеров было не меньше двадцати — а может и больше. В руках у некоторых Вик разглядел такое же странное оружие из двух прутов дерева. Многие были вооружены автоматами. Да, конечно. Они же сами привозят фермерам самодельные автоматы в обмен на одежду и пищу…

— Мы друзья, — громко сказал Вик, опустив свой акэм. — Мы ищем наш конвой. Мы из Централи. Кто у вас главный? — прибавил Вик, которого молчание фермеров начало раздражать.

Стоящие вокруг люди по-прежнему не опускали оружие. Но вот справа от поляны возникло какое-то движение, и Вик увидел фермера постарше.

— А у вас кто? — спросил тот, странно растягивая слова и звуки.

— Что — «кто»? — глупо переспросил Вик.

— Кто главный?

— Я, — сердито сказал Вик.

— Что-то не похож, — задумчиво протянул фермер, запуская пятерню в густую, седоватую бороду. — Звать тебя как, ну-ка?

— Вик.

— Да ну?! — изумился бородач. — Так-так… — Он снова погрузился в задумчивость.

— Конвой, значит, ищете… Вик начал испытывать самую настоящую ярость.

— У нас, может быть, серые на хвосте, — сказал он. — Вот явятся сейчас, спаси Небо, пока вы тут размышляете…

— Серые? — переспросил бородач. — Разбойники-то? Нет, не явятся, точно не явятся, это я точно тебе скажу. А вот вас, — он указал на Вика и Сея, — я в конвоях что-то и не видал прежде…

— Может, и меня не видал?! — загремел внезапно на всю поляну бас Слава. Слав проснулся и возвышался теперь на повозке во весь рост, опираясь на автомат, чтобы не упасть. Лицо его кривилось от боли и гнева. — Ах ты, старейшина, лиса ты старая, а не старейшина! — Слав повернулся к Вику: — Это старейшина Александр, — пояснил он, — глава рода. И сам хитрый, и весь его род хитрый.

Отряд Вика уже проснулся. Все схватились со сна за автоматы, фермеры вновь насторожились…