Наращивая скорость, я, поколебавшись, говорю своему дитяти:

– Начни с женщины.

Потому что мне слишком тяжело сделать это самому.

А дитя охотно инициирует нано- и микроботов в рубке, которые суетятся так, что металл сверкает, а от стен тянется дымок. Механизмы, с вызывающей беспокойство предусмотрительностью собравшиеся в основном вокруг противоперегрузочных кресел, начинают преобразовывать материю. Они запускают наноскопические усики в скафандр женщины, а потом через рот проникают в бесчувственное, одурманенное тело. Они подсоединяются с изнанки к ее форсу, оттуда перебираются в разум, быстро и губительно выкачивают всё, чем она была, в процессе становясь толще, превращаясь в червей, а потом и в змей из метаматерии. Я спасаю людей… хотя сейчас определить это «я» затруднительно. Но я также и убиваю их, и, несмотря на то что полученные мной приказы все равно неизбежно привели бы к их смерти, я не могу избавиться от чувства вины, и боли… и горя.

Открывает глаза второй мужчина. Поворачивает голову, видит, что происходит. И реагирует быстро, связываясь через форс со своими находящимися в сознании товарищами.

– Он свихнулся! – кричит человек, выбрасываясь из кресла.

Усики нановолокон, роста которых я не заметил, тянутся за ним, но лопаются и пропадают.

Второй мужчина, добравшийся уже до коридора, оборачивается.

– Какого черта тут происходит? – спрашивает голем Далин.

Голем может стать проблемой. Моя истинная сущность знает это, а Темное Дитя понимает тем более. Созвучие мыслей сближает нас, и я реагирую вместе с ним, и на миг мы становимся единым целым. Ускорение вырастает уже настолько, что внутренняя гравитация не может больше его компенсировать. Первый мужчина, пошатнувшись, ударяется о запертый стеллаж, рвет дверцу и вытаскивает импульсную винтовку. Я включаю боковые рулевые движки на полную и вырубаю гравитацию, так что человек врезается в противоположную стену рубки. Он оглушен. Второй мужчина в коридоре влип в определенную точку высоко на стене, где уже собираются мелкие механизмы, как будто мое дитя спрогнозировало это… как будто я спрогнозировал это. Стена тянется к нему, обволокивает, проникает в плоть, он кричит, но сейчас уже не до щепетильности. Тем временем я и мое дитя добавляем кое-что к приказам «Разящего кинжала» и пересылаем их голему Далин. Та пошатывается под грузом ужаса, потом атакующие вирусы вторгаются в ее разум, и голем падает.

Краткое разъединение – и я снова полностью я, начинаю маневрировать, чтобы уклониться от россыпи прадорских кораблей впереди. Всю ответственность за оставшегося мужчину, который с трудом выбирается из рубки в коридор, я передаю моему дитяти. Стараясь держаться подальше от стен, человек запускает в форсе быструю программу-перевозку, которая включает импеллеры скафандра и даже смягчает толчки моего лавирования. Он идет убивать меня. Только в коротком туннеле, ведущем к корабельному кортексу, человек, покачнувшись, задевает плечом стену. Щупальца ловят его в силки, вцепляются в винтовку – и протаскивают оружие сквозь тело, устраняя угрозу. Волокна входят в мозг, записывая…

Я стоял на коленях.

– Торвальд, ну же, идем…

Мое лицо было мокрым от слез, и когда я поднял глаза на Сепию, то увидел, что и она плакала. В горле у меня застрял комок. Я встал. Женщина едва уловимо кивнула – она поняла.

– Начало, – просипел я и закашлялся, прочищая горло, – шипа.

Выговорив это, я нырнул в недра артефакта в поисках первого экипажа «Копья», но ничего не нашел. Может, их нарочно скрыли от меня, только что? Почему они были недоступны? Продолжение истории маячило на грани восприятия, готовое вновь заявить о себе, едва я позволю.

Я зашагал дальше, вниз по тропе, к конечному пункту назначения. К Пенни Роялу.

Когда «Высокий замок» вырвался обратно в реал, в паре световых минут от Панархии, Брокл, изучив бесчисленные акты о повреждениях, на миг вспомнил, как это – быть человеком, которого пробирает озноб и бросает в холодный пот. В этой стычке он потерял двадцать своих единиц, термоядерные двигатели захлебывались, а многие ядерные реакторы превратились в бесформенные радиоактивные металлические глыбы. А отыскав в одном из двигательных отсеков уцелевшую камеру, он обнаружил на месте У-пространственного двигателя пустоту. Большинство поломок произошло во время первого прыжка, разрегулировавшегося из-за взаимодействий У-двигателя и этих силовых полей. Однако прыжок был необходим, поскольку Брокл оценил продолжительность своего существования в том случае, если он останется, в три секунды.

Лихорадочно пытаясь оживить как можно больше оружия, сенсоров и новых генераторов, Брокл вдруг понял, что если корабль противника погонится за ним, то «Высокому замку» конец, поэтому он бросил безнадежное занятие и сосредоточился на оснащении своих последних единиц У-прыжковыми движками. Минуты шли, чужой звездолет всё не появлялся, и Брокл все-таки занялся термоядерными и гравитационными двигателями корабля, спешно перенацелил энергетические потоки, сжег все предохранители и заставил двигатели работать несмотря на неполадки. «Высокий замок» понесся к далекой планете, перекошенный, покоробленный, вопивший о повреждениях.

Эшетерский звездолет…

Сомнений быть не могло. Среди государственных ИИ ходило немало слухов касательно эшетерских технологий, и хотя многое основывалось на археологических находках, ИИ так и не пришли к соглашению насчет того, как эти корабли могли выглядеть, если не считать одного неоспоримого факта: эшетеры плели вещество. Это подтвердил представитель расы, воскрешенный на Масаде, построивший дома сперва себе, а потом Технику. Всё развитие цивилизации эшетеров основывалось на плетении, они никогда не бросали это дело, а просто перевели ткачество в среду нанотехнологий и метаматериалов. Атаковавший Брокла корабль напоминал плетеную елочную игрушку, а структура его была точь-в-точь, как у той сферы.

Брокл, конечно, не ошибся в своих предположениях, но какой в том толк? Если эшетерский корабль сейчас появится, «Высокий замок» и Брокл вскоре обернутся расползающимся облаком пара.

Эшетерский звездолет, которым управлял прадор…

Другой причины того, что первое обращение противника было на прадорском языке, Брокл не видел, и это подтверждало всё, что ИИ думал о Пенни Рояле. Потом в сознании всплыла информация о мистере Пейсе. Он ведь отправился в колонию экстрим-адаптов на поиски этого самого корабля. Потому-то и Пенни Роял оказался там – чтобы забрать судно. Размышляя о тех событиях, Брокл чувствовал себя всё неуютнее. Свалка, где располагалась колония экстрим-адаптов, представляла собой скопление погибших У-пространственных кораблей. Похоже, Пенни Роял прибыл туда в останках «Черной розы», после того как Брокл едва не уничтожил этот корабль. Что указывало на пугающую способность части Черного ИИ предсказывать грядущие события…

Нет.

Поставленный «у руля» прадор – это явная демонстрация безумия Черного ИИ, а значит, способностями провидца он едва ли обладал. Да, у Пенни Рояла получалось неплохо подстраивать события – Брокл чувствовал, что и сам был на это теперь способен, – но откуда Черный ИИ мог знать, что едва избежит гибели, а течения У-пространства выбросят его на Свалку? Он, верно, сразу готовился отправиться туда – и аккуратно прыгнул. Брокл изгнал из сознания мысли о сверхспособностях Пенни Рояла. Жертву нельзя бояться. Страх не должен был остановить его.

«Высокий замок» приближался к планете, но всё же находился еще недостаточно близко. Брокл рассчитал, что сам он с установленными в единицах движками мог совершить два У-прыжка, прежде чем энергия иссякнет. И прыжки эти будут короткими. Не прыжки даже, а нырки в подпространство, которое тут же вытолкнет тебя наружу, причем совсем не там, откуда можно было бы перебраться на поверхность Панархии. Однако, когда эшетерский звездолет прибудет, Брокл все равно прыгнет, потому что иначе его ждала немедленная гибель. Брокл понимал, что прадор, управлявший тем кораблем, просчитался – включи он свое оружие на максимальную мощность, от «Высокого замка» ничего бы не осталось секунд через пять. Сомнительно, чтобы прадор повторил собственную ошибку.