«Барон Конрад Вительсбахский, проклинаю тебя! Страдай до конца жизни! Пусть твоё внутреннее уродство отразится на твоём внешнем виде! Ты всегда будешь один, а Джун про тебя забудет! Ты никогда больше не услышишь её голос!»

Вэл вытащил листок из оправы и, поднеся к пламени свечи, тут же сжёг его.

– Дело раскрыто! – радостно захлопала в ладоши Камилла. – Теперь ясно, почему девушка без угрызений совести легко позабыла Конрада и не попыталась его отыскать! Но почему барон всё такой же хромающий и сгорбившийся?

– Проклятия ведь сами по себе не мгновенно действуют, – неуверенно предположила Николь, пристально смотря на человека в плаще и пытаясь разглядеть хоть какие-то изменения. – Наверное, единственное, что сейчас мы можем, – ждать.

Ребята решили, что навестят барона через неделю, а, если он останется таким же, будут пытаться найти другое средство или лекарство.

***

Когда наступил долгожданный выходной день, и карета прибыла к воротам особняка Вительсбахских, друзья увидели, что по забору больше не вился плющ, фонтан был очищен и восстановлен, а дому возвращено былое величие. Стало ясно, что их труды не прошли даром и состояние барона улучшилось. Внутри особняк также преобразился: в помещениях царил порядок, даже самая привередливая домработница не смогла бы найти и пылинки. Однако не хватало мебели, которую растащили мародеры, а также места на стенах, отведённые для картин, пустовали.

Двери зала внезапно открылись и четвёрку встретила женщина в шикарном зелёном платье, подол которого волочился по полу.

– День добрый, я Катрина Улихская – кузина барона Конрада. Он мне про вас многое рассказал. Вы сумели вернуть его к жизни! – воскликнула женщина, присев в коротком реверансе.

– Рады это слышать! – Вэл галантно поприветствовал её коротким поклоном головы. – Где он сейчас?

– Скоро подойдет! – широко и радостно улыбнулась Катрина, подойдя ближе к ребятам. – Вначале его мать, потом я пытались снять с него проклятье. Ни одно средство не помогло. Много денег было потрачено на шарлатанов. Всё впустую. После смерти баронессы, мы опустили руки. Кто бы мог подумать, что причина была в маленьком зеркальце, которое было самой дорогой вещицей для брата!

– Как быстро вы навели здесь порядок! – удивилась Камилла, скользнув взглядом по вернувшим свой ярко-бронзовый оттенок стенам, до блеска натёртому полу, напольным вазам с крупными пахучими цветами.

– Это было нетрудно… – женщина глубоко и протяжно вздохнула. – Жаль, что множество фамильных вещей, скорее всего, уже не вернуть, но хотя бы город не посмел прибрать себе дом благодаря тому, что всё имущество в случае смерти Конрада наследовалось мной. Он ведь официально считался без вести пропавшим.

Через пару минут в зал спустился мужчина в чёрном фраке, белой рубашке с пышными пластронами, застёгнутой на серебряные пуговицы с чёрным ониксом, и с широкой чёрной бабочкой. Барон с венгерскими усами вразлет выглядел прекрасно и ухоженно. За ним следовали два добермана, которые уже не выглядели такими дикими и исхудавшими, тем не менее их оскал не стал менее устрашающим. В то же время тёмные глаза собак сияли искренней радостью за хозяина, принявшего своё прежнее обличие.

– Гости дорогие! Приветствую, покорнейше! Моей благодарности предела нет! О, дамы! Чего бы вы желали? – барон подошёл к Николетт и Камилле и поцеловал их руки. – Девушка со светлыми волосами, Николь, я вспоминаю, вы явно породистая дама из высшего сословия. Ну а вы, Камилла, смуглянка, простой деви́чей красоте мой дом открыт всегда!

– Прекращайте вы с пафосом своим! Читала ваш дневник, и с вами всё понятно сразу! Нарцисс и бабник, сударь вы! – поддержала в рифму Николь и смутилась, одновременно отведя взгляд в сторону.

– Пост я соблюдал лет пять и ждать уж больше точно не намерен. Однако не вы являетесь объектом притязаний, увольте! Вернуть свою любовь желаю я теперь! – продолжил вдохновенно барон и обратился в Вэлу: – Я поражен был тем, как ты усмирил собак моих заклятьем странным, чтобы добраться до комнаты моей. В тебе есть явно потенциал магический… Теперь к делу – мне снова понадобится ваша помощь. Долгие годы я жаждал освободиться из плена моего чудовищного тела, мечтая о мести… К несчастью, единственное доказательство преступления пианиста было уничтожено в огне пылающей свечи. Однако вы – свидетели и сможете всё подтвердить. Но даже этого, возможно, будет мало. Необходимо публичное признание злодея. Мы с кузиной всё решили. Через две недели двенадцатого декабря в полдень состоится свадьба Джун и пианиста-Коилина на «Летучем Лаперузе». И откуда только у этой черни имеются средства для такого празднества? Но не суть… Присутствовать обязаны мы там. Кузина добудет пропуск нам, заплатит кому надо, но проблема возникает – моя личность всем знакома, мне нужно новое обличие, чтоб незнакомец снова смог покорить сердце барышни своей.

– Не проще нам сейчас всем пойти к Джун? Обо всём рассказать? Доложить Клану о преступлении, что ты был проклят? – непонимающе развёл руками Лазиз. – Мы всё подтвердим.

– Цыц, мальчуган! Романтике тебе ещё учиться и учиться, – с пафосным видом выдал барон, вызвав недоумение на лице блондина.

– В салоне моей семьи специализируются на коррекции внешности. Какое-нибудь временное изменение лица удастся сотворить, – предложила Николь, неуверенно пожав плечами.

– Я так и знал, что в тебе есть обширный потенциал, а будет восемнадцать лет тебе… – Конрад театрально отвернул голову в сторону, закрыв глаза. – Нет, не приходи сюда, не стоит!

– Не собиралась я! – недовольно воскликнула Николь, скрестив руки на груди.

– Вы все так говорите, пока настоящий мужчина не сразит вас на повал. Но не суть… – барон начал задумчиво ходить туда-сюда по залу, сложив руки за спиной, а затем резко остановился. – Не могу я по городу гулять сейчас как безмятежный франт. Я должен скрытность соблюдать. Пусть сюда придут слуги твоего салона!

– Это будет стоить дороже, да и процедура вряд ли простая, – с самодовольной ухмылкой на губах предупредила Николь.

– Мне совершенно сейчас это не важно! Пусть приходят – заплачу. Кстати, вам каждому награда полагается за помощь в снятии проклятья и за сопровождение на свадьбу в декабре! Уверен, что у нас всё получится! – заявил барон, достав из кармана фрака четыре монеты из родия и выдав каждому по одной.

– И что нам с этим делать? – Лазиз постучал пальцем по металлической поверхности круглой монеты, размером почти с ладонь, на которой был изображён замок городской управы. – Они, как я помню, уже давно вышли из денежного оборота в Зенобии.

– Молчи, Лазизи! – цыкнула Николь сквозь зубы и обратилась к двум представителям семьи Вительсбахских: – Это очень щедро с вашей стороны. Спасибо!

– Желал бы я вас пригласить на званый ужин, друзья мои. Однако нынче не могу. Жизнь свою я должен шаг за шагом восстанавливать. Дом ещё в разрухе. Воров моего имущества я должен отыскать. Стыдно принимать гостей в таком убогом доме. Я буду ждать вас здесь ранним утром двенадцатого декабря, – Конрад учтиво поклонился и, развернувшись, стремительно удалился из зала, направившись по лестнице на второй этаж. Собаки, которые всё это время сидели в углу, тут же вскочили и последовали за хозяином.

– Спасибо вам за всё, что вы сделали и ещё сделаете, – Катрина подошла к каждому из ребят и крепко обняла. – Мой кузен – своеобразный человек, но у него добрая душа, хоть его сердце и разбито на мелкие осколки. Думаю, вместе мы поможем ему вспомнить радость жизни!

– Это было странно… – протянул Вэл после того, как друзья попрощались с кузиной барона и вышли из особняка. – Но я рад, что мы вернули ему человеческий облик. К тому же появится возможность побывать на «Летучем Лаперузе»!

– Да уж… Было необычно! Кстати, двенадцатого декабря будет будний день – придётся прогулять лицей, – напомнила Камилла и задумчиво нахмурила брови, ещё не осознавая, радоваться ли этой новости или печалиться.