— Интересную кошечку отхватил, словесник! — заорал он радостно. — С коготками! — и тут же задрал голову и погрозил кому-то из уставившихся с галереи вниз фигур: — Фрески, говорю, не трогай, худомазник недоделанный! Вы по поводу ключей, Миечка? — снова вернулся Денеш к прерванному знакомству.

— Каких ключей? — не поняла магичка, слегка ошеломленная напористо-фамильярным стилем общения собеседника.

— Да от Ратуши же! — пояснил Денеш. — Из полиции уже приходили сегодня, спрашивали у кого еще есть ключи. Как этот пепловый старец на колокольню проник? А ни у кого ключей нет! Чтоб я каким-то проходимцам ключи доверил? Да только через мой труп, а этого не дождетесь! — господин смотритель захихикал, потирая костлявые ладони. — Я тут главный был, есть и буду! А призраки и без ключей обойдутся!

— А ты сам его видел когда-нибудь, Нантор? — пока смотритель переводил дух, вклинился в его монолог Иштван. — Старца этого пеплового? Вчера или может раньше доводилось?

— Не видел я никакого старца! — замотал головой смотритель. — Вчера вечером в трактир заглянул, так что спал потом как убитый. Ни старцы, ни младенцы бы не добудились. Да и не верю я в этих призраков-предсказателей, мало ли чего там словесники вроде тебя в летописях понасочиняют. Сколько лет тут уже в Ратуше сижу, и никаких старцев. Девицы, вот, бывает, заглядывают! Тоже призраками интересуются. Так что, Миечка, если хотите экскурсию на башню или, наоборот, по подвалам и подземельям, обращайтесь исключительно ко мне. И словесника этого своего не слушайте, ничегошеньки он в медиавистской архитектуре не смыслит. А уж после пятого пива вообще такую ахинею нести начинает, только держись!

— Нантор, — не выдержал инсинуаций смотрителя Иштван, — расскажи, что у тебя с упавшим маляром произошло.

— И вы еще называете того мазильщика кривозрячего маляром? — взвился Денеш. — Да он вообще цветов не различает, дальтоник косячный, до обеда одним тоном белил, после притащил бочку совсем другого оттенка! А на справедливые замечания, что цвет не тот, как давай ныть, что то ли мела ему не додали, то ли синьки. А на стены и взгляда не бросил, халтурщик. Все в кошельке своем копался, монеты считал да перебирал. А потом и обвалился с грохотом, мазила недоукомплектованный!

— А перед тем, как он обвалился, что ты ему сказал? — допытывался Иштван. — Вспомни дословно, это важно.

— Ну, то и сказал, — покосился на Мию смотритель. — Провалитесь вы, сказал, с этакой, прости господи, реконструкцией! А леса возьми и тресни, как по заказу, — Денеш неловко развел руками. — Может, есть все-таки на свете справедливость — мазила обвалился, и монеты свои драгоценные все рассыпал, собирать потом пришлось.

В далеком детстве обнаружен

Был мною парадокс такой –

Больней в семье, где ты не нужен,

Чем не имея никакой.

Й.

— И ты уверен, что этот очень экспрессивный господин смотритель не может быть индуктором проклятья? — в который раз уже повторила Мия, пока они шли вокруг Ратуши. — Или ты готов поручиться за него, потому что вы приятели-собутыльники?

— Покружники тогда уж, — возразил Иштван. — Иногда я захожу с ним в трактир выпить по кружке пива.

— А после пятой начинаешь нести ахинею? — припомнила магичка.

— После пятого, — поправил Иштван с усмешкой. — Сорт пива так называется “Бьорское пятое”. Хочешь попробовать?

— А седьмое есть? — заинтересовалась магичка.

— Нету, — разочаровал ее Иштван. — Есть зато “Черный демон”.

— Оно нравится черным магам?

— Не знаю, не любитель, — не сумел удовлетворить ее любопытство Иштван. — Нантор Денеш не может быть индуктором, потому что у него вся экспрессия внешняя, показная на публику. Он орет и ругается, из-за того, что боится выглядеть слабым и добрым интеллигентом. Но злиться по-настоящему он не умеет. Ему неловко теперь за свои сбывшиеся слова и, насколько я его знаю, могу предположить, что он сам и собирал рассыпавшиеся монеты маляра, да еще и своих наверняка добавил. Нет, для проклятия нужны глубокие чувства.

Мия задумалась. В молчании они обогнули Ратушу, и тогда магичка спохватилась:

— А куда это мы идем? Кажется, я видела это здание из того узкого проходного двора, что исследовала вчера ночью.

— Это здание — бьорский театр, вид сзади, — отрекомендовал Иштван. — А идем мы в гости к Якобу, его тетя — капельдинер и живет поблизости.

Небольшая квартирка мадам Фружины Неметне находилась во втором этаже старого мрачного дома примерно в квартале от театра. Вход в нее был со двора по черной лестнице. Иштван бывал тут пару раз, когда вместе с остальными трубадурами навещал подхватившего как-то по весне простуду младшего. С мадам Неметне им тогда познакомиться не удалось, но квартиру он запомнил.

Лестница, хоть и называлась черной, но выглядела отремонтированной и чистой, словно ее только что отмыли до блеска, даже ступени еще не успели высохнуть. Такое же впечатление производила и дверь со старомодным звонком-колокольчиком, такой же оказалась и хозяйка, что в строгом домашнем платье, вызывавшем ассоциации со служебной формой, возможно, даже военной, вопросительно приподняв тонкие в ниточку брови, взирала на непрошенных гостей с порога своей чистенькой прихожей.

— Здравствуйте, мадам Неметне, — начал Иштван, — Якоб дома? — и, сообразив, что прозвучало так, будто он ровесник младшего трубадура и пришел звать его на улицу, поспешил представиться: — Я учитель Йонаш из гимназии.

Суховатое лицо мадам Неметне не стало приветливее — напротив, ниточки ее бровей сошлись на переносице, а тонкие бледные губы поджались тоже в ниточку параллельно бровям.

— Бывший учитель Йонаш, как я слышала, — процедила она сквозь сжатые губы. — Полагаю, раз вы больше не служите в гимназии, а находитесь под следствием, вам незачем интересоваться делами моего племянника, что бы этот щенок там еще ни натворил!

Иштван, не ожидавший такой скорости распространения слухов в городе и подобной на них реакции, слегка опешил и позволил бы, наверное, негостеприимной хозяйке захлопнуть дверь перед своим носом, но тут, отодвинув его, вперед выступила Мия.

— Старший инспектор Вессне, — предъявила она свой служебный магический жетон. — Мадам Неметне, можем мы поговорить о том, что натворил ваш племянник в более конфиденциальной обстановке? А подследственный бывший учитель Йонаш, — быстро добавила магичка, перехватив неприязненный взгляд хозяйки на Иштвана, — подождет на лестнице!

Мадам Неметне подумала и отступила в прихожую, пропуская Мию в свою крепость. Магичка вошла и прикрыла за собой дверь резко, но не плотно, так чтобы замок не защелкнулся. Иштван осторожно потянул за ручку, увеличивая щель. Женщины, видимо, прошли в комнату, но благодаря крошечным размерам квартиры, голоса можно было расслышать.

— … Совсем от рук отбился — не слушается, дерзит, рук с улицы не моет и обувь не переодевает, так и прется в комнаты, — утомленно перечисляла грехи Якоба его чистюля-тетушка. — От гимназии никакой помощи, воспитанием не занимаются, только наоборот — чуть что, сразу родственники виноваты. А комендантский час этот? Поймают мальчишку после двадцати одного на улице, еще и штраф плати! А как я его удержу дома, если у меня работа вечерняя? Запирала, так он через окно вылезать начал. Приходится теперь с собой таскать в театр, благо хоть от этого он никогда не отказывается.

— Понимаю, как вам тяжело, — сочувственно поддержала Мия. — Вы совсем одна племянника воспитываете? Где его родители?

— Да кто же их, паршивцев, знает? — воскликнула мадам Неметне, заметно оживляясь. — Сестрица моя, мать его, актриса она, понимаете ли, творческая натура! Нагуляла себе прицеп не пойми с кем, да на меня и скинула, а сама гастролирует теперь по миру! А я тоже навсегда заботиться не нанималася, мне свою жизнь устраивать пора!

— Значит, кто отец Якоба, вам неизвестно? — уточнила магичка. — Можно же попробовать привлечь его к ответственности.