Заметив, что Аннель уже доела апельсин, Иштван вынул из корзины и протянул ей следующий:

— Ты голодна?

Принцесса замотала головой:

— Вовсе нет! Мальчишки меня подкармливают, да и в театральном буфете по ночам можно полакомиться. Я и сплю там же на диванчике.

— А днем что делаешь? В подземельях отсиживаешься?

— Днем я сочиняю, — с гордостью поведала принцесса. — Почти закончила пьесу, мы даже успели сегодня порепетировать. На дне рождения покажем. Это будет сенсационно!

— Не сомневаюсь. Мне на текст так и не дашь взглянуть?

— Но это же испортит весь сюрприз, господин учитель! — всплеснула руками принцесса. — Нет, нет, нет! Увидите все на сцене. Завтра утром проведем с трубадурами генеральный прогон, а потом я вернусь домой. У меня еще последняя примерка платья, и с парикмахером надо что-то решать. Надеюсь, у мадам Сабоне все остальное к приему готово.

— Мадам Сабоне в лечебнице.

— Как? — воскликнула Аннель огорченно. — Что с ней случилось? Она в порядке?

— Проблемы с руками. Надеюсь, скоро будет здорова.

— Бедная мадам Сабоне. Но раз ее нет, кто же готовит прием? Выходит, мне точно надо попасть домой поскорее!

— Аннель, — сказал Иштван с сомнением, — сам не верю, что предлагаю подобное, но может тебе лучше совсем не возвращаться к отцу? Какое-то у меня нехорошее предчувствие. Спрячешься пока в «Белом жасмине», его полиция уже обыскивала, а потом инспектор Вессне поможет переправить тебя в столицу прямо в академию.

— Нет, — решительно отказалась девушка. — День рождения я должна провести дома. Если я не появлюсь, отец разнесет весь город. Да и мою пьесу мы зря, что ли, репетировали? Не волнуйтесь вы, учитель, все будет нормально. Вигор обещал.

— Не слишком ли ты полагаешься на обещания своего кузена? — пробормотал Иштван неохотно. — Ты знаешь его недостаточно близко, чтобы так доверять.

— Но вы же доверяете этой столичной инспекторше, магистр! — парировала принцесса. — Вы с ней уже достаточно близки? Меж вами что-то большое и светлое?

— Меж нами большие недоговоренности и темные тайны, — буркнул Иштван. — И вообще…

— И вообще это не мое дело, — подхватила ученица.

— Я собирался сказать: «Не называй меня магистром», но в целом ты, конечно, права. Если передумаешь возвращаться к отцу, сообщи через мальчишек. Кстати, Якоб сейчас здесь? Мне надо с ним поговорить.

— Учитель, — девушка приподняла и продемонстрировала висящие на шее на цепочке часики, — уже, между прочим, пять минут первого! Якоб давно ушел домой. Утром появится, передам ему, чтобы разыскал вас в гимназии.

— Я вроде как уволен, — вспомнил Иштван. — Пусть лучше Якоб зайдет в «Жасмин».

— В гимназии вас, разумеется, восстановят, — с царственной уверенностью заявила Аннель. — И не забудьте потребовать повышения жалования. А теперь, — она снова взглянула на часы и демонстративно зевнула, — не пора ли вам уже возвращаться к остальным охотникам на привидений?

Спонтанная идея спрятать принцессу в «Жасмине» была, конечно, бредовой, это он понимал прекрасно, но и оставлять только что найденную ученицу снова одну в подземельях Иштвану очень не хотелось.

— Давай, я побуду с тобой до прихода Якоба, — решил он. — Ты поспишь, а я почитаю пока, что ты там насочиняла.

— Хитро придумано! — засмеялась Аннель. — Чувствую, вам так не терпится прочитать мою пьесу, что дальше вы предложите мне за нее руку и сердце. А вот нетушки, придется подождать моего дня рождения. Да идите вы уже спокойно, идите! А то вдруг еще госпожа инспекторша искать вас отправится.

От предложения оставить ей фонарь Аннель тоже отказалась, заверив, что у нее есть свечи, и вообще она изучила уже этот ведущий к театру проход настолько, что может передвигаться в нем даже наощупь. И когда Иштван нехотя, но все же покинул ее в темноте туннеля, девушка окликнула его снова:

— Учитель Иштван, у меня, правда, все замечательно! Не беспокойтесь и простите, что доставила вам столько неприятностей. До встречи в пятницу на приеме!

Пора усвоить бы науку,

Урок выходит дорогой –

Раз тянут для пожатья руку,

То с ног сбивать хотят другой!

Й.

Избалованная юная принцесса, чей маленький уютный мирок действительно до сих пор неизменно вращался только вокруг нее, не сомневалась, что все еще держит ситуацию под контролем. Иштван же уверенности девчонки разделить не мог, как и внятно сформулировать, что его в этом калейдоскопе странных, нелепых и между собой не увязывающихся событий последних дней более всего тревожит.

Погруженный в мрачные свои размышления он сначала просто прошагал мимо нескольких отмечающих путь к Ратуше пустых «черных демонов». Но потом спохватился, представил какой скандал закатит разочарованный Денеш по поводу роли разбросанных бутылок в проваленной миссии поимки Пепельного старца, если он заявится с пустой корзинкой, возвратился и все собрал, придумывая на ходу историю о том, как свернул не там и все-таки заплутал, объясняющую столь долгое его отсутствие.

Как выяснилось, напрягался он напрасно, немедленный скандал ему не грозил, и по поводу затянувшегося его похода за бутылками никто не волновался. Оба охотника за привидениями вольготно разлеглись на расстеленном в углу подвала Ратуши плаще смотрителя, головы их при этом накрывала перевернутая вверх дном корзина. Если призвана она была служить целям маскировки, то затея эта явно не имела смысла — раскатистый храп Денеша Иштван услышал еще за дверью в подвал. Магичка не храпела, а негромко и мелодично посапывала, и еще причмокнула трогательно, когда Иштван приподнял корзину, чтобы удостовериться, что со спящими точно все в порядке.

Для него места на плаще и под корзиной уже не оставалось. Возвращаться в театр к явно не желавшей того и тоже уже, верно, давно уснувшей Аннель казалось нелепым, да и вряд ли он отыщет правильный путь без указателей на поворотах. Иштван осознал вдруг, что ужасно хочет домой, в «Жасмин», в свою пещеру. И если одну принцессу он не сумел убедить последовать с ним туда, то вторую может просто взять и утащить.

Он достал из кармана не возвращенную Денешу связку ключей, одним из которых закрывал решетку на входе в подземелье. Главные ворота Ратуши запирались со стороны площади на огромный висячий замок, и этот большой ключ с гербом Бьора на резной головке наверняка от него, а значит бесполезен. А вот несколько ключей поменьше должны подойти к боковым выходам, которые отпираются как снаружи, так и изнутри. Иштван наклонился и осторожно приподнял Мию за плечи, усаживая. Она не открыла сомкнутых век, только забормотала что-то сонно и уютно, и вдруг потянулась, на ощупь нашла его и обхватила за шею. Тогда он взял ее на руки, вдохнул уже такой знакомый и очень необходимый ему аромат ее растрепавшихся волос, смешанный сейчас с легким карамельно-горчащим запахом «Черного демона», и понес по лестнице из подвала в главный зал Ратуши.

Что он несколько переоценил свои силы в перетаскивании принцесс, Иштван понял еще не доходя до ближайшего бокового выхода. Но к счастью работавшие в Ратуше реставраторы не забирали на ночь свои инструменты и оборудование, и брошенная ими большая двухколесная тачка, на треть наполненная опилками, оказалась именно тем, что Иштвану и требовалось. Бережно положив не ставшую протестовать спящую Мию на опилки, он накрыл ее удачно попавшимся под руку куском приготовленной для чего-то драпировки, нашел подходящий к боковой двери ключ и осторожно выкатил тачку за порог.

Дверь он просто захлопнул, оставив ключи изнутри в замке, в надежде, что выспавшийся Денеш сумеет утром отыскать их и выбраться на свободу.

Опасаясь нарваться на патруль графских прихвостней в лице поручика Кирая и его подручных, Иштван не стал выезжать на площадь, а сразу свернул на узкую улочку, ведущую в сторону родного предместья. Колеса хоть и поскрипывали при движении, но весьма деликатно и сдержанно. И только натыкаясь на совсем уж выдающиеся неровности мостовой, рассмотреть которые в лунном свете Иштвану иногда не удавалось, тачка слегка подпрыгивала, но, видимо, опилки умудрялись как-то гасить эти скачки, потому что спящая пассажирка продолжала мирно посапывать под укрывающей ее с головой драпировкой.