Так часто мы ждём перемен в жизни, представляя их главным благом. Мечтая о том, что именно тогда – встретив любовь, женившись, съехав от родителей, поменяв работу, родив ребёнка… – мы будем счастливы. Но на самом деле мы так жаждем, ищем и зовём самую главную беду. Оказаться без опоры – вот что значат перемены.

Мы строим их годами, десятилетиями, веками прошлых жизней – те законы и принципы, установки и ценности, веру. Всё, на что мы можем опираться. И только перемены выбивают их из-под наших ног. Потому что под властью перемен мы оказываемся там, где никогда не бывали. Мы живём в Канзасе со своими ежедневными заботами о доме и животных, помощи родителям. И вот ветер подхватывает нас, неся и крутя, и ставит босыми ногами на дорогу из жёлтого кирпича. Где здесь про счастье? Теперь нам нужно искать, на что опереться, из чего действовать. Перемены ничего не меняют, если ты не меняешься в них сам. Может, то, чего мы так страстно желаем, в корне нам не подходит. Не узнаешь, пока не попробуешь. Во всяком случае, если внутри тебя нет счастья сейчас, туда ты его никогда не принесёшь с собой. Так на что же ты сможешь там опереться?

Он проснулся от её крика и резко сел в постели. Мария металась из стороны в сторону, ей явно снилось что-то ужасное. Майк с силой встряхнул её, ещё раз, она не просыпалась. Тогда он вполсилы ударил её по лицу и громко скомандовал: «Проснись». Девушка резко открыла глаза и с удивлением заморгала. Она явно забыла о том, что спала не одна.

Вечер прошёл в тихом молчании. Они немного обсудили положение дел за остывающим кофе. Затем она села составлять план действий на всю следующую неделю. С учётом грядущих в её жизни изменений он был просто громаден. Майк не мешал, просто сидел вместе с ней за столом, демонстрируя, что он рядом, и читал новые статьи из уважаемого психологического журнала. Подумал, что сам уже очень давно не печатался и пора ему возвращаться к более публичной деятельности. К тому же за время постоянной личной практики у него накопилось большое количество крайне интересных случаев из опыта. Так они и сидели вместе, занятый каждый своим делом, но связанные одной судьбой. Изредка Мария украдкой поглядывала на мужчину в своей кухне, и ей казалось, что он всегда сидел здесь вот так, читая. Жизнь до него была безвозвратно забыта и перестала существовать.

Он твёрдо решил остаться ночевать у неё, и она ему не возражала. Но даже намёка на секс не прозвучало. Майк подождал в кухне, пока она подготовится ко сну, ляжет на свою половину кровати и выключит свет. Только после этого он вошёл в её спальню, разделся и лёг рядом с ней, не касаясь, под вторым одеялом.

Мария пожелала спокойной ночи, он ответил ей тем же и заснул…

– Что тебе сейчас снилось? – настойчиво спросил Майк, дождавшись, пока в её памяти всплывёт факт его нахождения в её постели.

Постепенно её стеклянные испуганные глаза с до предела расширившимися зрачками начали приходить в норму, и он понял, что она наконец вернулась из ночного кошмара.

– Это опять был сон про фонарь.

– Какой фонарь?

– Уличный кованый фонарь, в старинном стиле, с резными завитками и матовыми стеклами. – Она приходила в себя. – Он снится мне с тех пор, как я тебя встретила. Всё время темно, и нет никакого света, кроме как от этого фонаря, постоянно идёт дождь, дует сильный ветер. И то меня сносит, и я держусь за него, то его наклоняет ветром, а я подпираю.

Майк задумался. Очень богатый образ для анализа сновидений. Но сейчас включать рабочий процесс в голове он сознательно себе запретил.

– А сегодня он был какой? – спросил он, гладя её по плечу в попытке окончательно успокоить.

– А сегодня… его не было. Я сначала видела его издалека, когда как обычно шла под проливным дождём и порывистым ветром к нему. У меня унесло шляпку, я почему-то всё время в одежде викторианской эпохи…

Майк вдруг подумал, что очень хотел бы увидеть её в таком виде.

– Но, когда я приблизилась, образ растаял, оказалось, что никакого фонаря на том месте нет, а свет падает от яркой полной луны, сияющей сквозь тучи на ночном грозовом небе. Я стала звать, не помню кого, но понимаю, что звала не фонарь, а какого-то человека.

– Кого? – не удержался Майк от вопроса. И сам тут же пожалел, хотя она сделала вид, что не заметила, как он её анализирует.

– Я не знаю, мне кажется, там во сне я не понимала, кого зову, просто звала. Того, кто всегда там должен был быть и был до этой ночи.

Он прикусил язык.

– Думаешь, это мой отец? Этот фонарь? – Она смотрела на него с враждебностью, но и одновременно с неприкрытой детской надеждой.

– Думаю, да, – не стал врать и увиливать он. – Интересно, как связано это с тем, что сны начались только после нашего знакомства.

– Ты похож на него, улыбаешься точно также.

Майк на секунду испугался, но сумел взять в себя в руки. Что ж, к чему скрывать, это самое частое явление – девушка влюбляется в мужчину, похожего на отца. Чем ему это грозит в дальнейшем, например, после его смерти? Майк решил сейчас об этом не думать.

– А почему ты так кричала? Это ты так звала? Со стороны было больше похоже, что ты просто кричишь от страха.

– От ужаса, скорее, – Мария вздрогнула. – Я звала, но никто не отзывался, и тогда я подняла голову к лунному свету, а луна вдруг начала стремительно падать прямо на меня. Возможно, похожие ощущения испытывает случайный заяц на ночной тёмной дороге, когда ему навстречу вдруг несётся свет фар от фуры. Я испугалась быть просто раздавленной ею и закричала от страха перед неминуемой смертью.

– Значит, настоящий свет, не искусственный от фонаря, хотел тебя во сне погубить? – Майк окончательно сдался перед попытками остановить себя от интерпретации.

– Видимо, так. Фонаря не было, и ничто уже не закрывало настоящий свет луны. И если фонарь – это мой отец… – она запнулась, предложив ему продолжить.

– То свет луны – это я, – констатировал включённый психотерапевт.

– И ты хочешь меня раздавить? – спросила, нахмурившись, Мария.

– Здесь ничего нет про то, что хочу или есть я. Это твой сон, и он о тебе. Ты встречаешь мужчину, в которого влюбляешься, и он становится для тебя внутри истинным светом. Но твой детский жизненный опыт любви говорит лишь о том, что любовь – это смертельно опасно. Бессознательное пытается тебя от неё спасти, напоминая, что в твоей жизни всегда был свет, более близкий и более слабый, неживой, искусственный, как от уличного фонаря в ненастную погоду. Свет твоего отца. Оно показывает во сне, что тебе есть на что опереться в бурю. Но сейчас отец уходит, он умирает в реальности, фонарь во сне растворяется, и теперь ничто не защищает тебя от настоящего света. Света луны, падающей тебе на голову.

Мария хотела начать ругаться за то, что он не способен выключить анализ даже ночью в её постели. Но вдруг поняла, что ей стало легче, спокойнее и она просто искренне ему благодарна за то, что он всё объяснил. Пусть этот сон был невероятно страшным, но теперь он не пугал. Он стал понятным и потерял свою силу.

Майк обнял её, и она заснула у него на плече. Проспав до самого утра без пугающих сновидений.

А он не смог сомкнуть глаз.

Вся последующая неделя была полна огромного количества чётких, размеренных и невероятных событий в жизни Марии. В понедельник с самого утра на работе она объявила, что уходит, чем вызвала шквал недоумения и возражений. Виктор заходил к ней пять раз за день, удостовериться, не было ли это шуткой и не передумала ли она.

Она категорически заверила его, что это не шутка, и дала себе неделю на то, чтобы завершить дела и подыскать подходящую замену. Знакомые рекрутёры набросились на горячую вакансию, как голодные акулы. Уже к среде она провела три собеседования, и одной из кандидатур была крайне довольна. Она представила их все генеральному со своими рекомендациями и оставила решение за ним. Виктор до сих пор пребывал в шоке от происходящего, но с её мнением согласился. И вечером этого же дня она передала дела новому руководителю по персоналу её уже бывшей фирмы с финальной рекомендацией избавиться от бестолковой помощницы.