У дверей раздалось слабое щелканье. Муншазу снова появилась на пороге. Она несла поднос с высоким керамическим кубком, покрытым ржаво-красной глазурью. Кубок дымился.

— Очень хорошо. — Прейратс вышел вперед, чтобы взять поднос из рук женщины. Ее маленькие блеклые глаза наблюдали за хозяином, но лицо оставалось бесстрастным. — Теперь можешь идти, — процедил священник. — Вот, ваше величество, выпейте это. Питье смягчит кашель и очистит грудь.

Элиас подозрительно принял кубок и пригубил.

— На вкус это обычное пойло, которое ты мне всегда даешь.

— Нечто… подобное. — Прейратс вернулся на свое место у заваленного книгами сундука. — Не забывайте, ваше величество, у вас особые нужды.

Элиас сделал еще один глоток.

— Я видел бессмертных — ситхи. Они ехали воевать со Скали. — Он оторвался от кубка и обратил взгляд зеленых глаз на священника. — Это правда?

— То, что мы видим во сне, не всегда бывает полностью верно или полностью лживо… — начал Прейратс.

— Да отправит тебя Господь в самый темный круг ада! — закричал Элиас, приподнимаясь в кресле. — Это правда?

Прейратс склонил безволосую голову:

— Ситхи оставили свой дом в лесной чаще.

Зеленые глаза Элиаса грозно сверкнули.

— А Скали?

Прейратс медленно двинулся к двери, словно собираясь сбежать.

— Тан Кальдскрика и его вороны… снялись с лагеря.

Король со свистом выдохнул и вцепился в рукоять Скорби; на его бледной руке выступили жилы. Из ножен показалась часть серого меча, пестрая и блестящая, как спина рыбы-копья. Факелы в комнате, казалось, выгнулись, как будто Скорбь притягивала их.

— Священник! — зарычал Элиас. — Если ты немедленно не заговоришь быстро и ясно, то твое сердце бьется сейчас в последний раз!

Вместо того чтобы раболепно склониться, Прейратс выпрямился. Факелы снова затрепетали, и черные глаза алхимика потускнели. На мгновение белки их исчезли, словно глаза были втянуты в голову и остались только черные дыры в потемневшем черепе. Гнетущее напряжение охватило башенную комнату. Прейратс поднял руку, и пальцы короля судорожно сжали длинную рукоять меча. Постояв мгновение неподвижно, Прейратс аккуратно провел по воротнику красной рясы, как бы поправляя его, чтобы лучше сидел, и снова опустил руку.

— Простите, ваше величество, — сказал он, позволив себе чуть насмешливо улыбнуться. — Часто бывает, что советник хочет оградить своего господина от неприятных известий. Вы видели правду. Ситхи пришли в Эрнистир, и Скали разбит.

Элиас долго смотрел на него:

— Как это отразится на твоих планах, священник? Ты ничего не говорил о Детях Рассвета.

Прейратс пожал плечами:

— Потому что это не имеет значения. Этого можно было ожидать, с тех пор как события достигли определенной точки. Возрастающая активность наших… наших благодетелей рано или поздно должна была вызвать недовольство ситхи. Но это не должно нарушить никаких планов.

— Не должно? Ты хочешь сказать, что ситхи ничего не значат для Короля Бурь?

— Он очень долго строил свои планы. Во всем этом для него нет ничего неожиданного. По правде говоря, королева норнов предупреждала меня, что нечто подобное может произойти.

— Ах вот как, она тебя предупреждала! Ты неплохо информирован, Прейратс. — Ярость в голосе Элиаса все еще не угасла. — Тогда, может быть, заодно ты скажешь, что случилось с Фенгбальдом? У нас нет о нем никаких сведений. Удалось ему выгнать моего брата из его логова?

— Наши союзники не придают этому никакого значения. — Прейратс снова поднял руку, на сей раз для того, чтобы предупредить сердитую реплику короля. — Помилуйте, ваше величество, вы просили прямоты, и вы ее получили. Они чувствуют, что Джошуа побежден и что вы напрасно тратите на него время. Что же касается ситхи, то они были врагами норнов с незапамятных времен.

— Но тем не менее это тоже никого не волнует, если только правда то, что ты говорил мне раньше. — Король сердито взглянул на священника. — Я не понимаю, как они могут иметь большее значение, чем мой предатель-брат, и в то же время не стоить нашего беспокойства даже после того, как был разбит один из самых верных моих союзников. Сдается мне, что ты ведешь двойную игру, Прейратс, и помоги тебе Бог, если я окажусь прав.

— Я служу только своему господину, ваше величество, а не Королю Бурь или королеве норнов. Все это вопрос времени. Джошуа когда-то представлял для вас некоторую угрозу, но вы победили его. Скали был нужен, чтобы защитить вас с тыла, но теперь в этом нет необходимости. Даже ситхи ничем не угрожают нам, потому что они не смогут выступить против вас, пока не освободят Эрнистир. Они, видите ли, связаны древней клятвой верности. Уже слишком поздно — они ничем не могут помешать вашей окончательной победе.

Элиас задумчиво смотрел на дымящийся кубок.

— Тогда почему мне снится, как они едут?

— Вы очень приблизились к Королю Бурь, сир, с тех пор как приняли его дар. — Прейратс указал на серый меч, снова опущенный в ножны. — Он одной крови с ситхи — или был одной крови с ними, пока жил, если быть точным. Вполне естественно, что действия зидайя привлекли его внимание и таким образом дошли до вас. — Он на несколько шагов приблизился к королю. — У вас были другие… сны… до этого, не правда ли?

— Ты прекрасно знаешь, что были, алхимик. — Элиас осушил чашу и поморщился, проглотив питье. — Мои ночи, те немногие ночи, когда сон приходит ко мне, полны им! Полны им! Этим ледяным существом с горящим сердцем. — Его взгляд блуждал по темным стенам, внезапно наполнившись ужасом. — Темными пространствами, между…

— Успокойтесь, ваше величество, — перебил его Прейратс. — Вы много страдали, но велика будет и награда. Вы знаете это.

Элиас медленно покачал головой. Когда он заговорил, голос его дребезжал от напряжения:

— Хотел бы я знать, как я буду ощущать себя, когда он… сделает это со мной. Лучше бы я знал это до того, как заключил эту дьявольскую сделку. Спаси меня Бог, лучше бы я знал!

— Позвольте мне принести мой снотворный воск, ваше величество. Вы нуждаетесь в отдыхе.

— Нет. — Король неуклюже поднялся с кресла. — Я не хочу больше снов. Лучше никогда не спать.

Элиас медленно двинулся к двери, отмахнувшись от предложенной Прейратсом помощи. Он долго спускался по крутым ступенькам.

Священник в красной рясе стоял, прислушиваясь к затихающим шагам. Когда огромная входная дверь заскрипела, открылась и с грохотом захлопнулась, Прейратс мотнул головой, как бы отгоняя раздражающую мысль, и пошел к книгам, которые он спрятал раньше.

Джирики ушел вперед, его плавные шаги оказались неожиданно быстрыми. Эолейр, Изорн и Уле следовали за ним несколько медленнее, пытаясь осмыслить удивительные вещи, которые они видели вокруг. Особенно тяжело это давалось Эолейру, для которого эрнисадаркский Таиг был второй резиденцией. Теперь, следуя за ситхи через гору Эрна, он чувствовал себя отцом, однажды по возвращении домой обнаружившим, что все его дети — подменыши.

Ситхи построили свой палаточный город так быстро, яркие ткани были так ловко натянуты между окружавшими Таиг деревьями, что начинало казаться, будто они жили здесь всегда и место это веками принадлежало им. Даже цвета, издали раздражавшие своей излишней яркостью, теперь казались более приглушенными — тона летнего восхода и заката, прекрасно сочетающиеся с королевским дворцом и садами.

Если даже их временные жилища уже казались естественной частью горы Эрна, то и сами зидайя, судя по всему, были как у себя дома. Эолейр не заметил никаких признаков робости или смущения у окружавших его ситхи; они не особенно обращали внимание на графа и его спутников. Бессмертные двигались спокойно и горделиво; работая, они подбадривали себя веселыми песнями на языке хотя и чуждом, но странно знакомом певучими трелями и долгими гласными. Они пробыли здесь не больше одного дня, но чувствовали себя на заснеженной траве под деревьями не хуже, чем королевские лебеди, скользящие по зеркальной глади пруда. Все, что они делали, говорило о безмерном покое и достоинстве; даже веревки, которые они связывали и переплетали, чтобы придать форму своему палаточному городу, выглядели как подручный инвентарь старого волшебника. Наблюдая за ситхи, Эолейр, всегда считавшийся легким и грациозным, вдруг показался себе грубым и неуклюжим.