— О Элисия, Матерь Божья, открой, — пробормотал он с надеждой, ладони стали холодными и липкими от страха. — Открой!

Камень внезапно потеплел, потом стал таким горячим, что Саймон отскочил.

Тонкая золотая линия возникла на стене и словно струйка раскаленного металла побежала по горизонтали, потом концы ее упали вниз и наконец соединились. Дверь заманчиво мерцала, Саймону понадобилось только протянуть руку и коснуться ее, чтобы линии стали ярче, обнаруживая истинные щели в камне. Юноша осторожно приложил руку к краю и потянул. Каменная дверь бесшумно распахнулась, и в комнату хлынул свет.

Его глаза слезились от непривычно яркого освещения. За дверью поворачивал и исчезал за углом каменный коридор, пробитый непосредственно в грубом камне основания замка. Ярко горел факел, ослепивший его сначала. Саймон поднялся на ноги, ощущая за пазухой уютную тяжесть кошки.

Стал бы Прейратс оставлять здесь горящий факел, если бы не собирался вернуться? И что это за странный проход? Саймон вспомнил, что Моргенс говорил что-то о руинах ситхи, перестроенных завоевателями. Это несомненно была очень старая кладка, но она казалась грубой и сырой, и вовсе не походила на полированную утонченность Башни Зеленого ангела. Саймон решил быстро осмотреться и, если коридор ведет в никуда, тогда, к сожалению, все-таки придется взбираться по лестнице.

Стены тоннеля были сырыми. Юноша слышал странные глухие удары, доносящиеся через камень.

Это уже наверное ниже уровня Кинслага. Тогда неудивительно, что здесь так сыро. Как бы в подтверждение своим мыслям он почувствовал, как в его ботинки начинает затекать вода.

Коридор снова повернул, под наклоном спускаясь вниз. Слабеющий свет от факела подкрепил новый источник. Саймон сделал последний поворот и ступил на ровный пол, примерно через десять шагов закончившийся стеной из скального гранита. Еще один факел оплывал на стене.

Два темных отверстия слабо вырисовывались с левой стороны; напротив них почти в самом углу, находилось что-то похожее на другую дверь. Когда он двинулся дальше, в ботинках забулькало.

Саймон быстро прошел мимо темных помещений, где в колеблющемся свете факелов нельзя было заметить ничего, кроме теней, и направился к двери в углу.

Что же за ней? Еще одна нежилая комната или новый коридор, ведущий неведомо куда через побитый морем гранит? Или это тайная сокровищница Прейратса, надежно скрытая от всех любопытных глаз — ну хорошо, от большинства любопытных глаз?

В центре двери была приделана маленькая металлическая пластина. Саймон не мог с ходу определить, был ли это замок или закрытый глазок. Он попробовал подвинуть пластинку, но ржавый металл не шевельнулся, и Саймон сдался, дуя на покрасневшие пальцы. Размышляя, юноша заметил кусок сломанной дверной петли, лежащий на земле слева от него. Он поднял обломок, уперся им в пластину и нажал — она с жалобным скрипом откинулась на заржавевших петлях. Быстро оглядевшись и прислушавшись, Саймон приник глазом к отверстию в двери.

К его величайшему удивлению, в комнате горело несколько тростниковых свечей, и мысль о том, что он нашел тайный продовольственный склад, была немедленно отброшена после взгляда на сырую солому на полу и голые стены. Хотя что-то было в дальней части комнаты… какой-то призрачный узел.

Что-то звякнуло, и Саймон резко повернулся. Страх сковал его по рукам и ногам, юноша замер, в ожидании услышать топот черных сапог. Шум раздался снова.

Саймон вдруг понял, что он доносится из комнаты за дверью. Он снова прильнул к отверстию и начал напряженно вглядываться в тени.

Что-то двигалось у дальней стены, странное темное тело, и при каждом движении снова раздавался резкий металлический звук. Существо в тени подняло голову.

Задыхаясь, Саймон отпрянул от глазка, как будто получил пощечину. В какой-то страшный миг он почувствовал, что земля покачнулась у него под ногами, словно он вошел в знакомый дом и увидел там разлагающийся труп.

Закованное в цепи существо с загнанными отчаянными глазами было… принцем Джошуа.

Саймон, спотыкаясь, бежал через хозяйственный двор, голова гудела от страшных мыслей, скопившихся в ней. Хотелось спрятаться, убежать, выкрикнуть ужасную правду, чтобы заставить выскочить на улицу сонных обитателей замка. С какой потрясающей уверенностью они передавали друг другу сплетни и догадки, но они ничего не знали. Ничего. Хотелось выть и швырять вещи, но ни так, ни этак нельзя было освободить сердце от сжимавшего его страха, порожденного глазами Прейратса, глазами стервятника. Что делать? Кто поможет вернуть на место перевернутый мир? Моргенс.

Даже когда Саймон, задыхаясь и чуть не плача, бежал в наступающих сумерках по хозяйственному двору, спокойное, насмешливое лицо доктора появлялось перед его глазами, оттесняя птичьи глаза Прейратса и загнанные глаза тени, скрытой внизу, в подземелье. Ни о чем больше не думая, он промчался мимо черных ворот Башни Хьелдина к канцелярии. В считанные мгновения он пробежал длинные коридоры и открыл запретную дверь в Башню Зеленого ангела. Он так рвался к Моргенсу, что если бы пономарь Барнаба поджидал его, Саймон обернулся бы ртутью в его руках.

Юноша ураганом мчался вперед, задыхаясь от бешеной спешки, толкавшей его.

Прежде чем боковая дверь захлопнулась, Саймон добежал до подвесного моста; через несколько секунд он колотил в дверь Моргенса. Двое эркингардов без интереса взглянули на негр и продолжали играть в кости.

— Доктор! Доктор! Доктор! — кричал Саймон, стуча, как сумасшедший бондарь.

Доктор быстро появился и посмотрел на него встревоженными глазами.

— Рога фыркающего Криаксоса, мальчик! Ты взбесился? Ты наглотался шмелей?

Саймон, не сказав ни слова, протиснулся мимо доктора и бросился по коридору. Тяжело дыша, он остановился у внутренней двери. Подошел доктор, бросил на юношу быстрый проницательный взгляд и отворил.

Только когда дверь была заперта, Саймон начал рассказ о своей экспедиции и ее неожиданных результатах. Доктор раздул огонь и налил сдобренного специями красного вина в кастрюльку, чтобы разогреть. Проделывая все это, он внимательно слушал, иногда отрывисто вставляя вопросы в повествование Саймона, как если бы он совал палку в клетку с медведем. Выслушав, Моргенс мрачно покачал головой, передал юноше чашку с подогретым вином и сел со своей чашкой на кресло с высокой спинкой. Он сидел, скрестив на подушках тонкие белые ноги в шлепанцах, складки серого халата оставляли открытыми голени.

— …И я знаю, что не должен был трогать волшебную дверь, доктор, я знаю, но я сделал это — и там был Джошуа. Я сбивчиво рассказал, но я видел его, у него была борода, и он выглядел ужасно… Но это был он!

Моргенс посасывал вино, вытирая бороду длинным рукавом.

— Я верю тебе, мой мальчик, — сказал он. — Мне не хотелось бы верить, но это дьявольски правдоподобно. Это подтверждает странную информацию, которую я получил.

— Но что мы будем делать? — Саймон почти кричал. — Он умирает! Это сделал Элиас? Король знает?

— Я не могу сказать тебе с уверенностью; безусловно, во всяком случае, что Прейратс знает. — Доктор поставил на стол чашку с вином и встал. Низкие окна за его спиной стали красными от лучей заходящего солнца. — Что касается того, что мы будем делать, то ты, например, сейчас пойдешь и съешь ужин.

— Ужин?! — Саймон поперхнулся и пролил вино. — Когда принц Джошуа?..

— Да, мальчик, именно ужин. Прямо сейчас мы ничего предпринять не можем, а мне необходимо поразмыслить. Если ты пропустишь ужин, это только поднимет шум, пусть и небольшой, и сделает то, что нам совершенно не нужно. Иди, съешь ужин, а когда не жуешь, держи язык за зубами, ладно?

Трапеза тянулась невыносимо долго. Стиснутый усталыми судомойками, Саймон отчаянно сопротивлялся безумному желанию вскочить и швырнуть чашку и тарелку так, чтобы они закружились по устланному соломой полу. Разговоры бесили его своей абсолютной неуместностью, пастуший пирог, испеченный Юдит специально для праздника костров, казался твердым и безвкусным как дерево.