– Ты настоящий оппортунист, – закричал Зайцев, – тебя за эти слова в те годы упекли бы, где Макар коз не пас.

– В те годы я молчал, не говорил. Знал, что могут упечь. Сейчас никто ничего не скажет, говори, да только что толку. Нас с тобой и слушать никто не захочет. Я правду говорю, а она тебе глаза колет. Как считаешь, наши колхозы дела свои поправят или все луга и пашни зарастут лесом? Мое мнение: никогда колхозам плодородие почвы не довести, как было у единоличника. Прикинь, я охотник, брожу по полям и лесам часто. По сравнению с 1930 годом, почти половина пахотной земли запущена и заросла лесом, не только у нас по Венцу, а по обоим сельским советам во всех деревнях. Используемая земля когда-то была самой плодородной. Мужики на ней собирали стопудовые урожаи. Сейчас что она дает? С трудом собирают семена.

Зайцев сдался и стал поддерживать Вагина.

– В этом ты прав. У нас в Искадьево, – родом он был оттуда, – мужики раньше хлебом торговали. Примерно до тридцати процентов от собранного урожая средний крестьянин продавал. Сейчас и двадцати процентов не собирают, что получал единоличник. Много земель выведено из строя эрозией. Образовались глубокие овраги и балки.

Уже пять лет там совхоз. Я всю жизнь был за совхоз и считал, что в совхозе все должно быть лучше. На деле пока наоборот. В колхозах дела шли значительно лучше. Главная причина – в сохранении и улучшении плодородия земель. Раньше крестьянин всю солому и объедки сена использовал в подстилку, то есть превращал в навоз. Сейчас солома годами стоит на полях, разводит мышей, а потом ее сжигают. Возят за тридевять земель торф. Я не буду спорить, от торфа тоже польза есть. Но от использования соломы в навоз – в сто раз больше.

Сейчас скотные дворы строят так, что солому нельзя использовать. Навоз выбрасывают рядом со скотным двором. Его получается в сто раз меньше, чем имел мужик. Вот в этом основная причина плодородия почвы. Эх, если бы современную помощь оказать мужику 1923-29 годов, в России ходили бы по мясу, текли бы молочные реки. Государство оказывает очень большую помощь, но пока все идет не впрок, как в помойную яму. Поживем – посмотрим, – закончил Зайцев.

– Давно надо задуматься над изменением структуры управления сельским хозяйством. Снова отдать землю умным мужикам, – говорил глухо Вагин, – и дела пойдут.

– Без нас с тобой разберутся, – оборвал его Зайцев. – Наше дело сейчас – сидеть на берегу озера, закидывать удочки и дышать свежим воздухом. Мы свое отработали. Народ сейчас грамотный – вот им и карты в руки.

Зимин внимательно слушал разговор и споры стариков и молчал. Когда Вагин спросил: «А ты как думаешь?» – он ответил: «Не знаю».

Довольный удачным исходом Попов в воскресенье утром пришел с двумя бутылками водки к Чистову на квартиру. Чистов увел его в сад. Сели на скамейку у бани. Попов все детально доложил.

– Ну и гений же ты, Михаил Федорович, – удивленно сказал Чистов. – На тебя во всех вопросах можно положиться, не подведешь. Все порученные дела обтяпаешь.

Чистов видел в Попове перспективного работника. Попов учился уже на четвертом курсе сельхозинститута. Чистов ласково говорил ему:

– Придется тебе, Миша, годика два потерпеть в милиции. Только веди себя, дорогой, правильно, не скомпрометируй себя. Там я тебе подберу работу по душе и с пользой для тебя.

– Анатолий Алексеевич, я захватил с собой пару бутылок «Столичной», может быть, выпьем.

В дверях сада показалась Антонида Васильевна.

– Анатолий, – крикнула она. – Пришел Иван Нестерович. Он хотел сам пойти искать тебя, но я пообещала привести тебя на веревке.

– Иду, Тоня, – ответил Чистов. – Вот так, Михаил Федорович, и поговорить не дадут. Давай встретимся в следующий раз. Я с большим удовольствием разделю с тобой компанию. Бойцову показывать тебя пока неудобно. Пройди, пожалуйста, задом сада. Через усад соседа выйдешь на соседнюю улицу. О тебе сейчас идут неприятные разговоры. Народ на выдумки горазд. Поговорят и бросят. Не подумай, что я кого-то боюсь. Сам понимаешь, осторожность – это залог всего будущего.

– Анатолий Алексеевич, обе бутылки водки я оставляю вам.

– Не надо, Михаил Федорович, – сказал Чистов.

Попов поставил бутылки в предбанник, подбежал к заду сада, перепрыгнул через забор и вышел на улицу через калитку соседа. На душе у него было весело. Чистов обещал ему многое. Однако в милиции на окладе сто рублей надо было жить и содержать семью. Попов думал: «Сколько там придется работать? Пока все в тумане. Самое трудное позади, приспособлюсь работать и в милиции. Жизнь начинается заново. Дай бог здоровья Чистову, не забудет и не обидит меня. Ведь я для него тоже многое делал и еще сделаю, об этом знаем только я и он. Бесплатно ничего в наше время не делается».

Бойцов пришел к Чистову потому, что не работал телефон. Когда Чистов появился в маленькой прихожей, Бойцов, широко улыбаясь, пошел к нему навстречу.

– Я, Анатолий Алексеевич, пришел по вашу душу. Сейчас же собирайтесь и вместе с Антонидой Васильевной пойдемте ко мне на печенку. Купил мясного бычка. Надежда Владимировна отказалась от ухода, пришлось превратить его в диетическое мясо.

– От дождя не в воду, – сказал Чистов. – Как думаешь, Тоня?

– Некогда, Анатолий, – возразила Антонида Васильевна. – Дел в саду и огороде по горло. Все грядки заросли, надо немедленно полоть. В саду крапива и сорняки скоро выше яблонь будут.

– Тоня, надо отдыхать. Для этого мы и живем на свете – работать и отдыхать. Воскресенье, запомни раз и навсегда, выходной день, а мы с тобой превратим его в праздничный. Так, Иван Нестерович, я говорю?

– Правильно, – ответил Бойцов.

– За шесть дней недели можно при желании досыта наработаться. Талантов у нас с тобой никаких не обнаружилось. Рисовать не умеем, стихи сочинять и книги писать тоже, не говоря уже о музыке. При рождении нам медведь на оба уха наступил. Мы с тобой и песни-то поем все на один мотив. Поэтому выходной день для нас, как и для талантливых людей, не должен проходить бесследно. Для них – в любимом занятии, а для нас – выпить, в домино поиграть и поговорить.

– Вот что я вам скажу, мужики, – улыбаясь, говорила Антонида Васильевна. – У вас каждый день отдых. Не проходит ни одного дня, чтобы кто-нибудь не устраивал для вас банкеты и попойки.

– Тоня, об этом не будем говорить, – сказал Чистов. – Ну, старая, быстро собирайся и пошли.

– Вы собирайтесь, – сказал Бойцов, – а мне в голову пришла идея. Сейчас схожу в гараж за автомашиной и подъеду за вами. Пообедаем у меня. После обеда прихватим кое-что и съездим на озеро купаться. Прихватим с собой богатого мужика для приобретения водки.

– Кого думаешь? – спросил Чистов.

– Зимина, – ответил Бойцов. – Зоя у него сегодня работает, дежурит в больнице. Он один дома скучает.

Бойцов подошел к телефону, поднял трубку. Телефон работал. Телефонистка ответила.

– Квартиру Зимина, – попросил Бойцов.

Ответила дочь Зимина.

– Светлана, позови папу, скажи, что просит Бойцов.

– Он в огороде грядки полет.

– Ну, крикни его, – настойчиво попросил Бойцов.

Через две минуты послышался голос Зимина.

– С праздником вас, Ульян Александрович.

– С каким? – послышалось в трубке.

– Как с каким, – ответил Бойцов. – Ты праздников совсем не знаешь, а человек уже пожилой. Сегодня Иванов день.

– Тогда, Иван Нестерович, вас с днем ангела.

– Спасибо, – ответил Бойцов. – Только не меня поздравляй, а других Иванов. Я родился в феврале. У тебя от семинара ничего не осталось? Мы с Анатолием Алексеевичем на семинар к тебе не попали. Может быть, сегодня отметим.

– Не возражаю, Иван Нестерович. Милости просим, найду все.

– Тогда жди, через час или полтора мы за тобой заедем и поедем на озеро купаться.

Бойцов повесил трубку, улыбнулся, как луна в рождественские дни.

– Все в порядке, я побежал, собирайтесь.

Через пятнадцать минут Бойцов подъехал. Чистов с Антонидой Васильевной были готовы и, не дожидаясь прихода Бойцова в избу, вышли и сели в автомашину. Надежда Владимировна ждала. Быстро накрыла стол клеенкой. Поставила на стол холодец, соленые огурцы и большую сковороду жареной печенки. Разлили пол-литра водки. Выпили, с большим аппетитом поели. Бойцов сложил в корзину остатки печенки, кастрюлю тушеного мяса, холодец, соленые огурцы и остальное.