Белое создание выпрямило спину. Оно было не высоким. Примерно полтора метра.

— Несмотря на то, что в сон Спящий погрузился по своей воле, он, или же «Мы», желаем проснуться. То бишь, если все вместе мы желаем проснуться, соответственно каждый из нас желает проснуться. Но есть одно условие — проснуться может лишь один. Каждый из нас, из всех «Нас», — это один вариант Спящего. И каждый из нас — это единое целое. А потому проснуться может лишь один. Он и станет новой личностью спящего… Остальным же уготовлена судьба исчезнуть, как пейзажам затянувшегося сновидения.

— Следующее я покажу тебе на примере. Ты ведь слышал о Проблеме Концепции? Думаю, мне нужно её иллюстрировать, дабы моя речь вышла складной. Ну и для нашей другой слушательницы. Да, девочка, я говорю про тебя. Я заметил тебя.

Аркадия напряглась и хотела немедленно наброситься на мужчину, но Артур поднял руку. Он показывал ей ничего не делать, остановиться, и Аркадия застыла.

— Благодарю. Давай я иллюстрирую для тебя проблему… Как ты знаешь, концепты, или понятия, или, как говорили мы в древности: Формы, Идеи, существуют в двух плоскостях. С одной стороны, они находятся в нашем сознании. Видишь эту колонну? А можешь представить её «коллонность»? Или то, что делает её колонной, её высший отпечаток? Это будет образ в твоей голове, форма. Концепт. А есть ещё образ выше, образ в измерении чистых форм. И вот сама суть древней проблемы: как же чистые концепты соотносятся с теми концептами, которые находятся у нас в головах?

Создание сделало движение, как будто развело руки:

— С одной стороны, есть большой и даже праведный соблазн сказать, что это одно и тоже. С другой, тогда назревает вопрос: а как же концепты в наших головах влияют на материальный мир, когда мы используем магию?

— Некоторые, помню, утверждали, что наш разум связан с миром концептов, а мир концептов в свою очередь — с материальным измерением, а магия, это те вёсла и паруса, которые переносят нашу волю с одного края на другой… Мана — наш текучий океан…

— Изящная теория, но верной её это не делает. Хотя, думаю, что есть верное, ты и сам уже понял: материальный мир тоже находится в голове, в голове Спящего, а потому он существует на одном и том же пласте, что и концепты в наших головах. Вот как всё просто.

— Об этом знает каждый Архимаг, но магам послабее эта тайна не раскрывается. Сам понимаешь, ни магам, ни простым людям нельзя говорить, что наш мир это всего лишь сон. Из этого невинного на первый взгляд тезиса можно вывести опаснейший вопрос: если наш мир — сон, что же такое магия?

Создание в мантии хлопнуло в руки. Вернее, оно сделало движение, будто хлопнуло, но самого хлопка не прозвучало.

— Это «пробуждение». Так называемое «Перерождение» куда вернее было бы назвать Пробуждением. Занятно, но когда-то оно именно так и называлось, но верховные маги тех времен решили его переименовать. Думается мне, что это затем, чтобы меньше было зацепок. Нельзя всем рассказывать про природу нашего мира. Тогда начнётся бойня. Маги будут грызть другу-другу глотки. И как это ни печально, они будут правы в своей кровожадности. Ведь проснуться может лишь один, а значит все остальные для него — соперники. Нужно пробудиться самому, и в то же время нельзя позволить пробудиться другим — ведь тогда ты сам превратишься в плод воображения, лёгкий, как воздушный замок…

Мужчина в белой мантии свёл руки вместе и вздохнул.

— Поэтому только безумцы, беспощадные безумцы могут стать Архимагами и сохранить рассудок. Когда-то и я был таким… Но давай сначала. Пришло время истории, которую я обещал, пока не поддался соблазну вести урок.

— Чтобы пробудиться, нужно выполнить два условия. Первое, нужное быть единственным Богом, единственным достигшим Десятый ранг во всём мире. Второе же куда сложнее — нужно, чтобы тебя одобрила судьба. Иначе ты просто не сможешь выполнить первое условие. Она будет тебе всячески мешать. Теоретически, можно стать богом идя против судьбы, но шансы невероятно малы.

— Пятьдесят тысяч лет назад была великая война. Одновременно четыре Божества возвысились и вступили в схватку. Можешь себе представить, как это маловероятно? Боги появляются раз в десятки тысяч лет, было бы логично, чтобы случилась бы такая эпоха, в которой появился только один Бог, который и добился бы Пробуждения… — неизвестный присел. — Но судьба этого не хотела, а потом нас было одновременно четыре. Мы сражались семь дней, разрушая всё вокруг, как дети, которые играются среди хрупких игрушек… Наша битва расколола сам наш мир! Раньше он представлял собой великий шар посреди ничего. Планету. Но после сражения она развалилась на четыре куска. Эфой, где мы сейчас с тобой, Дагар, который ты знаешь, как мир Чёрной и Белой Башни, Лань Ту и Келебрион.

— В той битве погибли девять десятых населения нашего мира, нашего сна. И в той битве я понял, что я так не могу…

Он опустил голову.

— Я был единственным победителем, все остальные Боги были мертвы, но я не чувствовал триумфа. Меня сжигала печаль. Во время бойни я видел, как реки лавы и великие потопы сгрызают мой мир. И если бы я проснулся, весь этот мир бы исчез совсем. Мне этого не хотелось, во мне горько и одновременно сладно билось чувство, которое я долго не мог описать, пока не пришло озарения, и я понял, что это — любовь. Я люблю этот мир намного больше силы и власти. Я это понял, и совершенно спокойно я сделал страшное.

Человек в белом покачал головой:

— Я пожелал не пробуждаться. Я разорвал своё золотое сердце на две половины, отбросил свои силы. Отверг Пробуждения. Я решил сохранить наш мир, а потом я решил превратить его в рай…

Голос стал одухотворённым.

— Старик плачет о прекрасном сновидении в летнюю ночь… Я не хотел быть таким стариком. Я сохранил мир, но мир был разрушен. Я не мог соединить континенты, не мог исправить содеянного, и будущее вызывало только ужас… И тогда я понял, что если я бог, настоящий Бог, я должен не просто охранять, но и воспитывать, следить за моими агнцами. Но как, я не знал…

— И тогда я выбрал один континент, Эфой, ибо тут была моя древняя родина, ныне погребённая тяжёлым океаном, и я начал делать то, к чему склонен каждый маг: экспериментировать. Я пытался вывести формулу идеального общества, идеального мир, утопии. Я создал расу драконов, могучих и огромных, но муравьёв по своей сути. Я создал расы, которые взаимно зависели друг от друга, гномов и великанов. Я был очарован идеалом цикличности и пытался создать цикл между жизнью и смертью, — так появились порождения смерти… Мой самый печальный и неудачный эксперимент… А затем ко мне явился враг.

Создание в белом вздрогнуло.

— Враг был силён, он был беспощаден. Он хотел меня уничтожить, и потому я вынужден был прятаться. Бежать. Я спрятал половинку своего сердца в ином мире. Я спрятал тело в моей «кукле». В моей верной слуге, которая, сама того не зная, подчищала за моими экспериментами. Семь, седьмая по счёту. Пятая по шестую уничтожили тридцать три неудачные расы; Седьмая перебила своих родителей, драконов. Ей досталась самая печальная доля. Я хотел освободить её от Бессмертной жизни уже тогда, дать упокоение, но мне она, к сожалению, была ещё нужна. Пусть теперь она спит спокойно…

— Тысячу лет назад… Я наконец понял, что мне нужно сделать, чтобы создать идеальный мир. Парадиз. Но для этого мне нужно было новое тело, новые сердца. Мне нужно было… Сменить Профессию. И вот появился ты.

Мужчина в белом наклонил голову над лицом Артура, совершенно непоколебимым:

— Ты станешь моим новым телом, дитё.

224. Смерть Персонажа Второго Плана

Артур слушал старика внимательно, но немного фоновым слухом, — все мысли мужчины были о том, как бы ему вырваться из своего заточения. Маг не мог пошевелиться. Сверкающие письмена на полу были магическим кругом, причём огромной силы, который удерживал Артура на месте, пока Сердце Бога медленно сжигала его душу. Раньше сердце давало ему силы на ранг выше — теперь оно наоборот, пожирало его манну, и мужчина никак не мог вырваться из заточения.