Он сказал: “Выходи”.

Ему в спину ударил ветер, и зазвучал неловкий шаг. Юноша покосился назад. На него смотрели узкие зрачки. У него за спиной стояла Семь.

Девушка криво улыбнулась и стала рассказывать. Она оправдывалась, почему пошла на сговор с Джозефом и почему не предупредила Артура. Её оправдания были настолько нелепыми, что Артур после них даже как-то начал её действительно винить, хотя всё это время ему было по большей части всё равно. Наконец он поднял руку, показывая, чтобы она замолчала. Семь сглотнула и спросила: “Ты меня за это убьёшь?”

Артур хотел немедленно ответить, но промолчал. Он вспомнил, как лежал на земле, без рук и без ног, и истекал кровью. Он вспомнил, как дрожала Аркадия, и как слезинка катилась по её пыльной щеке. Юноша всё это вспомнил и ответил:

“Убью”.

Семь улыбнулась, сперва очень жалко, а потом всё ярче, всё безумней.

И пропала.

Юноша вздохнул и вдруг заметил, что девочка у него на коленях немного ёрзает. Пытается улечься. Он взял её на руки и отнёс в каюту.

Спустя три дня дирижабль вошёл в горы, а спустя ещё три на горизонте показался город, зажатый между скал. Артур выцепил замок с тремя башнями.

Юноша устало вздохнул.

Внутри него снова нарастало дурное предчувствие.

163. Развязка

Как будто юноша что-то упустил, некую важную деталь… Как будто в его голове не доставало шестерёнки… Что же это может быть? Артур не имел ни малейшего понятия. Его это раздражало, и раздражение было повсеместным. Юноша не мог оставить мысли о своей неясной тревоге, хотя именно сейчас думать ему не хотелось совершенно, а хотелось отдохнуть.

Он вернулся… домой, все дела были сделаны. Самое время было взять перерыв, может на годик, на два… Но нет. Прямо у его… дома. Да, дома, прямо у него дома притаилась неизвестная угроза, которая не позволяла ему расслабиться и держала его в постоянном напряжении. Она подбиралась к нему, прячась в тенях, и он слышал её шаг, но не видел того, кто шагает, и потому Артуру только и оставалось, что смиренно замереть в ожидании неизвестности.

А пока он решил заняться делами, которые сделать можно быстро. И первым делом стало для него навестить одну коморку, совершенно невыразительную среди запутанных и ветвистых коридоров замка, — надо будет обязательно узнать имя архитектора, который всё это придумал, напомнил себе Артур, напомнил и постучал в деревянную дверь. Дверь открылась, и показалась старуха, как будто ещё сильнее постаревшая с тех пор, как он видел её в последний раз. Вся мрачная, помятая, уставшая. С волосами похожими на проволоку. Она увидела его и с дрожью в голосе вздохнула, и уже собиралась распластаться перед ним на коленях, как вдруг, опустив голову, заметила в ногах юного короля девочку. И девочка бросилась вперёд, обнимать свою бабушку. Старуха растерялась, ей сделалось сложно дышать, она по инерции взяла ребёнка на руки, и одновременно в комнату вошёл старик.

Он тоже увидел девочку, увидел Артура, помедлил немного, решился на что-то в душе своей, и забежал назад в дверь у себя за спиной. А потом из неё вырвалась, мимо старика, служаночка. Та самая, с забавной завитушкой в своих каштановых волосах. Теперь девушка была очень бледная, исхудавшая, в одной только белой сорочке, которая неотличима была белизной от её тела. Она бросилась к девочке, не видя больше ничего в комнате, и обняла её своими голыми белыми руками, и посмотрела на неё, и снова приобняла, и снова посмотрела, не веря ни рукам, ни глазам, и проливая на девочку жгучие слёзы.

Каким-то чудом пару минут спустя служаночка нашла в себе силы успокоиться. Она потёрла покрасневшие глаза, ещё сильнее их раздражила, испуганно взглянула на Артура и низко, низко ему поклонилась.

“Спас… спас…” Пыталась она поблагодарить его.

Артур её прервал: “Не нужно”.

Девушка запнулась.

“Я была с папой…” Пробурчала в сорочку мамы Маргарита, которую девушка обнимала крепко-крепко

В некотором смысле она говорила правду: Джозеф действительно следовал за ним как тень, но Артур всё равно нахмурился.

А служаночка поняла слова дочки совершенно иначе. Она снова, с трудом, взглянула на Артура и к своему большому удивлению юноша обнаружил, что её слезливые глазки сверкали чем-то помимо страха. Чувство в них притаившееся было настолько слабым, насколько жалким, что Артуру пришлось даже прищуриться, прежде чем он его распознал, — распознал и удивился: ведь это был гнев.

Девушка замахнулась дрожащей рукой. Старик и старуха тут же хотели броситься и остановить внучку, но вдруг обнаружили, что не могут сдвинуться с места. Артур тихо щёлкнул пальцами и пригвоздил их к земле, а потом ещё раз внимательно посмотрел в гневные, слезливые глазки девушки, — затем перевёл взгляд на её ладонь. Юноше вдруг стало интересно, а сможет она и вправду его ударить? Он намеренно не шевелился. Девушка дрожала. И её дочка тоже дрожала, опустивши глазки в пол.

Прошло несколько секунд. Вдруг служаночка вдохнула, двинула рукой и упала на корточки. Она вжалась лицом в ладони и захныкала. Все в комнате обомлели. Старики растерянно переглянулись, а девочка испуганно покрутила головой, посмотрела на Артура, на служаночку, и боязливо приобняла маму. И тогда мама сама набросилась на девочку — та пискнула, — и заключила её в объятия, вытирая своё залитое слёзками личико о плечи ребёнка. Девочка повисла в её руках, точно куколка.

Артур покачал головой, наблюдая пару из мамы и дочки, и уже собирался пойти на выход, как вдруг остановился, слегка повернулся и спросил служаночку: “Как тебя зовут?”

Девушка широко раскрыла на него свои мокрые веки, и вдруг её личико скривилось, покраснело, и она стала заливаться совсем уже жалким, пронзительным как у ребёнка плачем.

Девочка обхватила маму как могла своими ручками и стала гладить её по голове, и утешать. Между делом она взглянула на Артура и покачала головой.

Артура почему-то задело её качание. Он повернулся и вышел, и уже в коридоре услышал надрывистый сквозь плачь голосок:

“Марта”.

Марта…

Артур кивнул и пошёл на лестницу. А спустя некоторое время деревянная дверь снова открылась и старушка, старик, и заплаканная мама посмотрели на нового гостя. Девочка последняя оглядела её своими большими глазками и вскрикнула: “Тётя Мария!”

…

…

…

Артур вошёл в своим покои и снова застыл на месте. Он осмотрел их, осмотрел широкое окно, прошёл мимо завешенного зеркала и вгляделся в желтеющее, как бумажка, поднесённая к огню, небо. Солнце неумолимо приближалось к горизонту. Начинался закат.

Странная тревога внутри юноши становилась всё громче. Его словно заволакивали всё более тяжёлые, всё громче звенящие цепи. И сам он словно стоял на канате, протянутом над бездною.

В углах его покоев и под ногами, в окне и в небе сгущались тени. Каждая секунда приближала неумолимое. Артур щупал в руках свои часики, чувствовал, как двигаются стрелки, и ощущал в их непрерывном дрожащем движении ласковый шаг беспощадной судьбы.

Артуру стало душно. Он встал у края окна, потом спрыгнул. Ловко приземлился на террасу. Юноша посмотрел за решётку, на протянувшийся вдаль город. Ещё стоял день, ещё светило солнце, но приближалась неумолимая развязка.

Артур вдохнул вечернего воздуха и закрыл глаза. Он стал ждать. Сменялись минуты, солнечный свет напоминал густое масло. Жизнь в городе и в замке напряглась и зашевелилась, совершая последние приготовления, чтобы погрузиться в сон.

Артур слышал шаги у себя под ногами, шаги сотен слуг. Потом он выделил одну единственную пару, которая приближалась к нему, весёлой, нетерпеливой походкой. Она ступила на лестницу и медленно взошла наверх. Она вышла на террасу и застучала ногами о камни. Она встала у него за спиной.

Это была судьба.

Артур вдохнул.

Выдохнул.

И обернулся.

164. Сперва Ветер