“Вот как… Возможно ты прав”. Очень лёгким голосом сказал Гемилион.

“Есть ли у тебя предположения, зачем Алдану такая спешка?” Спросил он каким-то наигранным тоном, словно уверен был, что предположения были.

“Да”. Мальвун невозмутимо кивнул.

“Отмечу три факта. Ему дали три легиона, хотя идёт война. Он беспокоится о людях, хотя прогнать их можно совершенно просто. Он пытается разделаться с нами как можно скорее”.

“Он скорой уйдёт, и уйдёт в королевство людей. Алдану приказано захватить его зачем-то, и это что-то делает из людей настоящую угрозу”.

“Он хочет с нами разделаться поскорее, потому что скоро ему придётся уходить — и он уже не может, как и раньше, медленно пускать нашу кровь”.

Эльфы слушали его сперва с интересом, а потом голос его их заворожил как будто. Когда Мальвун замолчал, они вздрогнули и несколько секунд обдумывали его слова, потом лица их озарялись — они увидели как на ладони план своего противника. Впервые за долгое время они его обыграли. Гемилион кивнул, и уже без прежней наигранности. Он сказал очень ясным голосом: “Возможно ты прав”.

“Я согласен”. Вдруг заговорил Альфарес, а затем с нескрываемым презрением осмотрел светлые лица остальных: “Тогда у нас проблемы. И большие”. Эльфы растеряно повернулись к нему. Мужчина взял паузу, и продолжил:

“Если это так, у Алдана нет выбора. Ублюдок точно попытается нас задавить прежде чем начинать свою экспедицию. Если мы сами ничего не сделаем и не пойдём в его ловушку — он пойдёт за нами. Мы уже проиграли”.

“Нет. Не проиграли”. Снова вставил Мальвун, и снова на него посмотрел Альфарес, взглядом агрессивным и боевым.

“Если он хочет, чтобы мы выступили против него сейчас — давайте выступим. Мы убили его шпиона, теперь Алдан будет ожидать, что мы будем сидеть смирно. Он будет уверен, что раз мы нашли провокатора, то наверняка разгадали его планы и теперь будем действовать им наперекор. Нет. Мы сделаем именно то, что нам говорил провокатор. Когда Алдан покинет город со своим войском, мы возьмём себе власть. Сейчас, прямо сейчас у нас…”

“Шанс. Не более”. Снова заговорил после продолжительного молчания Гемилион. Его слова имели наибольший вес. Его слушали особенно внимательно.

“Но ты прав, шансом придётся воспользоваться… Решено. Алдан уходит на рассвете. Люди потревожили только границу. Два дня пути для целого легиона. Через два дня ровно мы начнём действовать”.

“Предлагаю раньше”. Осторожно заговорил Мальвун.

“Лучше послезавтра. Раз мы пытаемся сбить его с толку, давайте пытаться до конца”.

“Чтобы нарушить все его планы… Неплохо”. Неожиданно согласился Альфарес.

Гемилион подумал и кивнул.

Эльфы устало расслабились. С большим трудом они следили за стремительным разговором, а когда всё обдумали, тяжело, с дрожью в голосе начали вздыхать — словно они сбросили тяжёлый груз, который давил на их сердца, и теперь наслаждались приятной, волнующей дрожью — так этот груз звенел о землю. Они были в шаге от смерти, через два дня всё решится, они волновались, но и предвкушали этот час. Все с благодарностью смотрели на Гемилиона, Альфареса и Мальвуна. Особенно на последнего. Когда планы были придуманы, и эльфы стали расходиться, все в первую очередь стали обращаться к нему, знакомиться, обещать ценные подарки. Эльфы дружно сговорились возместить ему всех рабов, которых забрал у него Алдан. Разумеется, только когда они преуспеют в своих планах… Потом Мальвун завалился в свой паланкин и вздохнул. Артур устало потянулся, закинул голову и поморгал, глядя в потолок.

Лишь бы в этот раз всё пошло по плану…

120. Перемены

Лишь бы… Артур слегка усмехнулся. В последнее время он замечал за собою некоторою нервозность, даже можно сказать неуверенность. Всё же слишком много раз планы его проваливались, — и он, наверное, готов был это принять, если бы провалы были делом случая, но чаще всего виной всему были его собственные ошибки. Юноша вздохнул, успокоился и решил снова всё обдумать.

Меж тем в его широком паланкине, с большим, обитым бархатом троном, деревом и даже некоторым пространством, чтобы размять ноги, появилась девушка, Аркадия. Появилась, собственно, чтобы размять ноги. Она прошла немного, прямо к юноше, увлечённому своими размышлениями, и заглянула в его лицо. Артур не обращал внимания на её странное поведение, первое время. Потом взгляд его опустился, и он вопрошая приподнял брови. Девушка была неподвижна. Она наклонилась к нему, слегка, нахмурилась и щёлк — щёлкнула ему в лоб и пропала. Погрузилась в мир теней.

Артур поморгал, немного, и закинул голову, слегка потерянно рассматривая потолок.

*********

Волокита следующего дня была утомительна, но терпима. Юноша проследовал в роскошное поместье Мальвуна, принадлежащее его роду и расположенное в черте города, немного на окраине, подальше от шумной базарной площади с тремя разноцветными арками — которые видны были, как и холм с храмом дерева, как и дворец, где заседал совет, — а ныне почти весь командный состав четвёртого и пятого легионов, — и где вершилось управление городом.

Ещё довольно ясно различима была стена, отделявшая кварталы серебряных эльфов и золотых. Итого получалось четыре ориентира, — и каждый играл определённую роль в предстоящем плане.

У Артура было много забот, и Альфия этому чрезвычайно радовалась. Он как будто забыл придумывать для неё новые испытания, и просто держал запертой, теперь уже в роскошном домике, с не менее роскошной кроватью — Альфия, когда увидела её, и осторожно ощупала, и присела на мягкие перины, впервые за долгое время подумала, что жизнь всё-таки может быть хорошей. Иногда.

И всё же Альфия знала своё место, она знала его прекрасно. Она узнала его, когда её перестали кормить, и когда служанка, та самая служанка, бросила её очень холодный взгляд, когда Альфия пыталась взять самую маленькую порцию из кухни — она досталась цыплёнку…

А цыплёнок стал, надо сказать, больше. Он не вырос в курицу или петуха. Он стал больше именно как цыплёнок, огромная жёлтая утка. И он тоже тогда так взглянул на Альфию, что она разумна решила его сторониться.

В то же время Артур, несмотря на все свои заботы, не мог не волноваться и о некоторых других, очень странных вещах. Многие из них связаны были с Аркадией. Как странно ему было произносить её имя, непривычно — он его, как будто, и не говорил ещё ни разу. Девушка в последнее время стала вести себя как-то… непонятно.

Когда все дневные дела были закончены, она не ушла в свою комнату, хотя в поместье для неё, разумеется, нашлась комната, но осталась вместе с ним и сидела в полной тишине. Сперва она казалась зажатой, напряжённой, но постепенно расслаблялась, и уже Артур поглядывал на неё немного растерянным взглядом. Он её впервые не понимал.

Вечером, когда он присел на кровать, и прилёг — сон стал для него хорошей, успокаивающей привычкой, ведь Артуру не нужно было больше поглощать манну — благодаря самоцветам его сила ограничивалась только ингредиентами, — девушка присела рядом с кроватью и закрыла глаза. Артур снова покосился на неё, и она взглянула в ответ. Он отвернулся и заснул.

С трудом.

Когда он проснулся, она смотрела на него очень пристальным взором. Артур долгое время глядел в ответ. Девушка сказала: “Доброе утро”. И ушла.

Артур ничего не понимал. А возможно понимал, но ему было забавно, и потому он делал вид, что не понимает.

Кто знает.

Артур себя не знал.

*********

Той же ночью прошёл уже целый день с тех пор, как Алдан вывел пятый легион из города. Напряжение стояло в тёмных, пыльных комнатах. Артур ожидал. Рядом ожидала служанка. Альфия с некой ясной только ей одной целью спряталась в кладовку. Наконец в дверь постучали. Вошли. Несколько эльфов в тёмных капюшонах кивнули друг другу. Один из них обратился к Мальвуну.

Остальные настороженно разглядывали прихожую. После недавнего взлёта своей славы, Мальвун принял очень непонятное сперва решение — он разогнал всю свою прислугу. Злые языки утверждали, что всё потому, что он предатель и не хочет, чтобы его раскрыли. Умные эльфы поясняли, что вовсе не так, и он опасается вражеских шпионов. После случая с провокатором все эльфы провели чистки в своей свите, и Мальвун, судя по всему, пошёл на самые крайние меры.