Проф поднялся со стула и подошел к высокому окну. Под конец голос его звучал глухо, и мне пришлось прилагать усилия, чтобы расслышать.

— При помощи… хм… В общем, получилось найти направление, по которому следовало организовать поиски. Это было нелегко, но в итоге мы вас все же нашли.

— Значит, вы тоже там были?

— Да. — резкий ответ дал мне понять, что он злился. Именно «Тайлер», а не безликий «проф». — Вам повезло, что в поисковую группу включили меня, иначе мы бы с вами не разговаривали.

— Кто-то… не вернулся? — смутная догадка вылилась в вопрос.

— Вернулся. — почти выплюнул он: — Но не весь.

— Кто?

— Вам это действительно интересно? — голос стал ближе, а спустя секунду свет заслонила тень. Я распахнула глаза и увидела, что проф стоит напротив и что ярость начала успешно пробиваться сквозь маску безразличия.

— Я не знаю… Думаю, что услышав имена, смогу хоть что-то вспомнить… соотнести имя с теми образами, что калейдоскопом крутятся здесь, — приложила руку ко лбу.

— Профессор Лидия. — глухо упали слова в напряженную тишину. — Она потеряла руку.

— Страшная Женщина… — отрешенно пробормотала я, в то время как в голове вырисовывался образ миниатюрной профессорши, которую так боялись студенты. Но не я. — У нас с ней были… дружественные отношения?

— Не знаю. Но даже если вы с ней общались вне лекций — теперь это вам не светит: она больше не будет преподавать в Академии.

— Вы ее любили.

— Это вопрос? — рычащие нотки отчетливо слышались в его голосе.

— Нет. — отмахнулась от мужчины и от водоворота картинок и образов, что заполнили мое сознание. — Вы ее любите и считаете, что пострадала она из-за меня.

— А вы хотите сказать, что это не так? — сощурил глаза Тайлер.

— Я была готова принять смерть. И это было бы правильно. — я вскинула голову, и целитель отшатнулся, увидев, как с глубины души проступает Пустота. — Поверьте, я сделала все, чтобы увеличить шансы на ее приход. А вы, спасители, лишили меня долгожданного покоя. — слова мои были полны отвращения и тихой ярости. Молнией пронеслось воспоминание… обещание скорой смерти, и я ждала того момента, когда чужой мир исторгнет из себя незваную гостью, потому что… потому что… Почему?

Пустота засуетилась, завертелась вокруг меня, стирая лишние вопросы, успокаивая, принося уютную апатию в сознание. Разжала ладони и бессмысленно уставилась на следы от ногтей на коже.

— И вы готовы так просто сдаться? Готовы плюнуть на все, на свои старания, на старания друзей и просто уйти? — я не отвечала на его вопросы. Не из вредности, просто не знала, как должна реагировать… — Имя Эмилиана Келлер вам что-нибудь говорит? — отрицательно качнула головой, — Проф Херби? Херби Грэсс?

— Что-то не слишком приятное. — поморщилась.

— Не удивляюсь. — хмыкнул Тайлер, а на мой вопрос «почему?», он ответил довольно сухо: — проф Херби заставил вас участвовать в соревнованиях, как вы понимаете, против вашей воли.

— А Эмилиана? Она придет? — спросила только потому, что поняла причину этих вопросов. Когда мужчина кивнул, я задала очень важный для меня вопрос: — А можно, чтобы никто не приходил? Я… я не хочу никого видеть…

— Увы. — выдохнул он, — Есть возможность, что кто-то из посетителей даст необходимый толчок вашему разуму вспомнить что с вами происходило до этих малоприятных событий. На этом я вас оставлю, студентка. Сегодня отдыхайте, а завтра будьте готовы к тому, что к вам будут приходить многие: для диагностики и наблюдения за лечением, а еще те, кто был с вами близок и кто захочет удостовериться, что вы пришли в себя… если это так можно назвать.

И профессор Хилл покинул пределы моей палаты. Дверь он закрыл тихо, но все же мне показалось, что он был рад покинуть мое общество.

Среди стерильных стен остались только я и Пустота. Она успокаивала, говоря, что глупые маги напрасно пытаются найти пути, чтобы вернуть время вспять. Действительно, зачем? Почему я должна вспоминать тех, кто причинял мне боль? Зачем мне помнить тех, кто меня обижал, оскорблял, заставлял страдать? А поскольку без страданий мы, люди, не в состоянии понимать и должным образом принимать счастье, то лучше и его отправить в бездну.

Наверное, это так. Наверное, мне стоит прекратить сопротивляться и больше не искать в хаосе лиц, что всплывают в сознании, то единственное, что еще не утратило смысл. Наверное, стоит полностью погрузиться в объятья Пустоты. Забыться в Ее теплоте и уюте… Оставить раздражителей за гранью восприятия… Уснуть и больше не просыпаться…

За те два дня, что прошли с момента разговора с профессором Хиллом, я увидела многих. Список имен, которым я не смогла «подобрать лицо» сократился вдвое, но по-прежнему был длиннющим.

После каждого нового посещения Пустота ворчала в груди, мол сколько можно? Все они — лишенные смысла оболочки, которые только отвлекают, вырывают из забытья и покоя, заставляют вспоминать их и прожитые вместе моменты. Особенно сильно негодовала Она после посещения Эмилианы.

Девушка, маленькая и миленькая, тоненькая, словно веточка, смотрела прямо в душу своими огромными синими глазищами. Сначала она попыталась меня убедить, что мы с ней лучшие подруги. Потом она убеждала, что я дружна еще с тремя парнями, но некой Карэн лучше не доверять. Я в свою очередь не понимала, кого она имеет в виду и односложными ответами пыталась завершить тот длинный, утомительный разговор. Поняв, что ее присутствие вызывает во мне лишь волну раздражения, Эмилиана выбежала из палаты с глазами полными слез.

Приходила Лидия, о которой наполовину стертые воспоминания все равно дышали восхищением. Я восхищалась этой Женщиной даже сейчас: без руки, но с уверенностью в глазах, она была горда в меру и непоколебима, хоть изредка на ее лицо набегала гримаса досады. В ее глазах можно было прочесть «как же не вовремя!», а не вполне ожидаемое «за что?!». На нее мне хотелось ровняться, хотелось иметь такой же стержень внутри, что не позволит унывать. Но потом я уставала от эмоций и опять смотрела на Женщину, пытаясь скрыть безразличие и раздражение.

Приходил Тайлер, который с упорством звал меня на «вы» и «студентка». Вновь вещал о проекте «Атико» и, всматриваясь в мои глаза, искал какой-то отклик на свои слова. Я не знала, какой именно реакции он ждет, иначе бы давно ее изобразила. Все что угодно, только бы от меня отстали.

В абсолютной тишине прошла встреча с ректором. Его я узнала сразу, как только он вошел, не нужно было даже представление. Мы провели в молчании хороших минут десять, во время которых я сжалась в комочек в углу кровати, а он наблюдал за малейшим моим движением от окна. Реннан смотрел с интересом. В отличие от остальных гостей, в его взгляде не было ожидания, что узнаю, что заговорю, что спрошу… Просто интерес, как в зоопарке. Пришел, рассмотрел зверька и ушел.

Утром третьего дня мне сняли гипс, после чего оставили одну, даже посетителей не было. Может быть, они наконец поняли, что незачем тратить время на бесперспективную меня? Может, они предоставили мне возможность уйти в себя? Отдохнуть, забыться, отдаться на волю Пустоты… И я была благодарна Тайлеру и ректору, что они прислушались к моим желаниям.

На четвертое утро я передвинула стул к окну и, поджав под себя ноги, целый день бездумно таращилась сквозь покрытое изморозью стекло на танец снежинок. Они порхали, словно бабочки вокруг зажженного фонаря. То пускаясь в пляс и заканчивая свою жизнь на стекле, то вспугнутые незнамо чем улетали далеко-далеко, туда, где голые ветки деревьев позволяют садится на влажную, шершавую кору.

Лишь когда прекрасный танец стихий скрылся за плотной завесой темноты, я отвела взгляд от окна. Впервые со времени пробуждения у меня появился голод. Так я осознала, что меня сегодня не кормили, как в прошлые дни. Наверное, я бы смогла и дальше игнорировать это чувство, но манящий запах мясного бульона щекотал обоняние. В желудке недовольно кольнуло и я подошла к столу.