И наверное, это могло быть расценено как оскорбление.

– Только мы втроем, – твердо заявила матушка, окинув взглядом свиту серебряной леди. – Ваши люди могут пока разместиться в гостевых покоях, которые занимали в прошлый визит.

Гостья обменялась взглядами с беловолосым и, помедлив, кивнула.

– Лаверн… – предостерегающе сказал он, но она успокоила:

– Я справлюсь.

Затем попросила его наклониться и что-то шепнула на ухо. Тот кивнул и поджал губы. Спорить больше не стал.

Леди приблизилась, и Берту окутало сладким ее ароматом, и он отчего-то вызвал матушкин гнев. Ярость, который она безуспешно пыталась спрятать под маской спокойствия.

Дальше были мрачные коридоры подземелий. Острые клыки Кошачьей пасти и сырость ее зева. Пляшущие тени факелов на щербатых стенах пещеры. Ладонь матушки, сжимающая руку Берты с такой силой, что той казалось, кости треснут. Тишина большого зала, окутанного зеленоватом сиянием, пульсация полупрозрачного камня в центре. И сила в груди, откликнувшаяся на зов, но запертая в клетку из металлических колец.

Сердце рода Снежного Барса. Святая святых, хранящая в себе память тысячелетий. Память, в которой Берте было отказано.

Серебряная леди, казалось, не замечала ничего, кроме этого камня. Будто зачарованная, она прошла в центр зала, коснулась руками пульсирующего естества, и Берта готова была поклясться, что источник откликнулся.

– Умница, – шепнула матушка ей на ухо, и шепот обжег кожу. – Теперь иди.

“Куда?” – хотела спросить девочка, но чья-то ладонь зажала ей рот и потащила прочь из зала.

В пещеру, которую заполонили притихшие муравьи. Самый главный из них, одетый в белое, вышел вперед, окинул Берту презрительным взглядом мутных глаз и сказал:

– Благодарю за службу, миледи.

И стало понятно, что в их дом пришло зло.

Подземная жила пела.

Дрожал воздух. Горела кожа. Глухо билось сердце, стараясь попасть в такт пульсации внутри камня. Магия Кэтленда струилась по полу, ласково обнимала щиколотки, касалась ладоней Лаверн.

Здесь и сейчас она была всесильна.

Сосредоточиться. Перенаправить потоки, найти те, которые ведут к памяти источника, хранящей отпечаток каждого мальчика, которому удавалось его напитать. Подкорректировать настройки. Успокоить взволновавшуюся вторжением магию. Поделиться своей, признавая главенство источника над его частью. Захлебнуться радостью от родства, успокоить дыхание.

Вспомнить цель.

Лаверн знала, на что шла. Готовилась к тому, что воля будет испытана на прочность.

Вынырнув из эйфории, чародейка обернулась. Девочки не было, Матильда смотрела тяжелым взглядом, прищурившись.

– Где Берта? Нужно сейчас.

– Ты уронила, – проигнорировав вопрос, глухо произнесла воронья дочь и всучила ей сверток из грубой холщовой ткани. В свертке тоже чувствовалась сила – древняя, тяжелая, необузданная. Такой силой обладают лишь источники и старые артефакты, которые были почти полностью уничтожены Капитулом после Великой войны.

– Что это?

Пальцы развернули ткань, обнажая содержимое – тонкую костяную трубку с рядом отверстий. На гладкой поверхности ее плясали отражения факельных огней. Завороженная, Лаверн коснулась артефакта пальцем, и магия, живущая в нем, откликнулась. Чистая тьма, заключенная в изящной свирели. Сила, способная уничтожать города, свергать династии… начинать войны.

– Это же…

– Никому не двигаться!

Громогласный голос появился из ниоткуда и заставил вздрогнуть и вскинуться. У выхода из пещерного зала мелькнули красные рыцарские плащи, пропуская под темные своды делегацию во главе с Атмундом. Рядом с верховным недвижимой глыбой застыл чернокожий и свирепый Гренн с молотом в правой руке. Этот молот был способен размозжить голову с одного удара и явно не раз использовался по назначению.

– Именем Капитула, стоящего на страже магического порядка, Лаверн Мэлори, вы обвиняетесь в нападении на леди высшего рода, использовании запрещенного артефакта, разжигании магической войны и измене короне.

– Я не… – Взгляд соскользнул на все еще лежащую на ладони свирель, рука инстинктивно дернулась, отбрасывая артефакт, как змею. А затем обратился к Матильде, предусмотрительно отступившей подальше. – Тварь!

Рыцари Капитула медленно обходили Лаверн со спины, на лице вороньей дочери было написано наигранное изумление, будто она только что пришла в себя, зачарованная действием усыпляющей музыки. Атмунд смотрел прямо на Лаверн, в глазах его расцветало злорадство.

– Шир-р-ра! – выдохнула Лаверн в его сторону, надеясь, что слово зацепит не только его, но и как можно больше его рыцарей, а с ними и веллову леди Морелл. Верховный усмехнулся, а Матильда отвернула ворот платья, демонстрируя тонкую серебряную кольчугу с явно антимагическими свойствами.

– Я не могу использовать магию, но и твоя меня не достанет, – надменно сказала некромантка и отошла за спины приближающихся к камню воинов Капитула. – Это конец, дрянь.

Нет, не конец. Ей нужно спастись. Ради Ча, ради Кэлвина и остальных, которых возьмут сразу же, как только ее пленят.

Главное, преодолеть заслон из рыцарей, проскользнуть мимо Атмунда, выбраться из пещеры, пока не начался прилив, предупредить, спрятать… Ей нужно спрятать Ча!

Но как уйти, если выход перекрыт? Если она не может использовать силу против противника, как сразить его?!

– Взять ее! – скомандовал Атмунд.

Отступая, Лаверн коснулась гладкой поверхности адуляра, и тот откликнулся на ее страх успокаивающим теплом. Взгляд скользнул к потолку, заплетенному белесыми корнями подземника, прошелся по стенам, останавливаясь на истрескавшемся камне пола, сквозь который пробивались упрямые побеги.

– Защити, – велела Лаверн шепотом, и источник ответил.

Амулет Сверра, надежно спрятанный под лифом, опалил холодом.

Корни на потолке ожили, пробивая свод и обрушивая на противника груды мелких камней. Гибкие побеги цеплялись за ноги рыцарей, опрокидывая тех на пол, оплетая светящейся сетью, проникая в носовые проходы, впиваясь в глаза, заставляя воинов орать и корчиться от боли. Широкие змеевидные стебли пробились с поверхности, обрушивая со свода камни покрупнее. Лаверн инстинктивно прикрыла голову в страхе, что и ее сейчас завалит, но источник верно защищал ту, что была его частью.

Чародейка встретилась глазами с изумленным взглядом Атмунда, взмахнула рукой, а затем сжала кулак, и длинный отросток подземника хлестнул по нему и стоящим рядом с ним рыцарям, отбрасывая к стене. Гренн приложился головой о камень, и массивный шлем соскользнул с его головы. Отросток потоньше обвился вокруг тонкой шеи Матильды, стягивая, лишая возможности дышать. Глаза вороньей дочери расширились, руки впились в неожиданную удавку, стараясь ослабить.

– Сдохни, сука! – искренне пожелала Лаверн и бросилась к выходу из пещеры.

В темноте, без факела, пробираться приходилось на ощупь. Один раз она упала и больно ударилась локтями, споткнувшись о каменный выступ, дважды задела головой растущие из свода сталактиты. Она шла на едва различимый звук прибоя, а за спиной уже слышались голоса преследователей, лязг металла и тяжелые шаги.

Вынырнув из пещеры, Лаверн вдохнула свежий морской воздух, ощутила соленые капли на щеках.

В зарождающихся сумерках море казалось черным, почти смоляным. Начался прилив, и мост покрылся тонким слоем воды. Лаверн побежала по нему, цепляясь окоченевшими руками за влажные веревочные поручни. На середине моста она поскользнулась и упала, больно ударившись коленом о камень. Ладонь соскользнула, и Лаверн почти опрокинулась в ледяную воду, но вовремя схватилась второй рукой за деревянную опору. Сдирая кожу и ногти, она выбралась, но, когда попыталась встать, ушибленная нога подвела, и чародейка рухнула на заливаемый водой камень перешейка. Обернулась и увидела, как из пещеры выходит Гренн с молотом наперевес, а за ним с десяток рыцарей. Горло резануло обидой, отчаяние почти завладело телом, обездвиживая, как вдруг из каменной кладки пробились и потянулись послушные источнику побеги, оплетая лодыжки преследователей и сбрасывая их в ледяные воды моря Убийцы.