Ульрик Виллард стоял на коленях с совершенно отрешенным видом, по обе его руки замерли мертвяки Морелла.

Некромант выразил протест против присутствия Роланда на допросе, аргументируя это ее неумением увидеть в мужчине предателя, но Лаверн была непреклонна. Чем, бесспорно, раздосадовала Морелла, и Роланду эта мысль показалась необычайно приятной. Некромант явно вел свою игру, и Роланд сомневался, что Лаверн в ней не окажется использованной фигурой.

Зачем он приехал на север? Зачем остался? И почему смотрит на его, Роланда, женщину, будто она ему принадлежит?

– Он молчит, – нетерпеливо отметила Лаверн, не спуская с Ульрика немигающего взгляда.

– Это ненадолго, – ответил Сверр и приблизился к пленнику. Когда некромант положил руку на его плечо, тот вздрогнул.

– Убей меня! – попросил он. – Убей быстро. Не дай ей меня коснуться!

– Убью, – пообещал некромант. – Сразу после того, как ты расскажешь, зачем похитил мальчика.

– Он приказал мне. Я рассказал ему… рассказал все. О ней и мальчишке. – Ульрик бросил исполненный ужаса взгляд на Лаверн, лицо которой оставалось непроницаемым. – Он изуродовал меня, что мне оставалось делать?! Слышишь! Я бы никогда, клянусь, никогда бы…

– Он? – перебил его Сверр, впиваясь пальцами в плечо, отчего Ульрик поморщился и застонал.

– Император.

– Император? – удивилась Лаверн. – Властитель Ошосмора?

– Видимо, слава о тебе дошла до его великолепия солнцем сделанного императора степняков, – усмехнулся Сверр, но Лаверн не обратила внимания на его слова.

– Зачем Ра-аану Ча? – спросила она Ульрика. – На кой императору больной ребенок?!

– Ему нужен не ребенок, – догадался Роланд. – Император хочет вас…

– А змеиный лорд не так глуп, как мне показалось в нашу первую встречу, – сострил Морелл, и Роланд сжал кулаки. Некромант убрал руку с плеча Ульрика и отступил на шаг. – Император хочет леди Мэлори. И точно знает, как ее получить.

На лице Лаверн не дрогнул и мускул. Она опустила глаза, а когда подняла их снова, в них плескался холод всего севера. Она поднялась со своего места и медленно приблизилась к Ульрику. С каждым шагом на его лице все отражался ужас. Он расцветал диковинным цветком, и зрелище это завораживало. Роланд не к месту вспомнил мальчишку, которого она убила в лесу. Смертельное слово, произнесенное шепотом, и опустошенное тело, лежащее в грязи. Он лично отнес его к погребальному костру, мальчишка был худ и весил почти как котенок.

Ее сила… абсолютна. Это как приблизиться к истоку и надеяться, что тебя не снесет его мощью. Нужно быть безумцем, чтобы любить ее.

Таким Роланд себя и ощущал – безумцем.

– Я впустила тебя в свой дом, – бесстрастно сказала Лаверн, глядя на Ульрика сверху вниз. – Ты сражался со мной плечом к плечу. Я разделила с тобой хлеб за этим вот столом!

– Насколько я знаю, не только хлеб, – флегматично заметил некромант, и Лаверн полоснула его взглядом.

– Осторожнее, лорд Морелл, – предупредила чародейка. – Вы, как никогда, близки к черте. А вы, как никто, осведомлены о границе, которую не стоит переходить.

Роланду показалось, эти слова уязвили Сверра, но некромант хорошо умел носить маски.

– Он предатель, все это поняли, – ответил он, смахивая с рукава несуществующую пылинку. – Более того, он сам понимает это: погляди, как трясется. Милости от тебя он явно не ждет. И мы здесь не для того, чтобы посмотреть на казнь.

– Зачем же мы здесь? – холодно уточнила Лаверн.

– Расскажи ей все.

Ульрик сглотнул и с шумом втянул воздух. Мертвецы по обе стороны от него бесстрастно глядели перед собой, Лаверн замолчала, позволяя пленнику продолжить.

– Меня нашла его дочь, – произнес он хрипло. – Бастард. Сан-Мио. Она… и девицы из ее клана похитили меня.

– Ложь! – отозвался из угла невзрачный парнишка лет семнадцати, щуплый и русоволосый, с широким ртом. Роланд не видел, когда он появился. Возможно, он был здесь с самого начала?

– Эрих говорит, ты лжешь, – сказала Лаверн. – Ты знаешь, он сильный менталист.

Ульрик всхлипнул и сжался, будто в ожидании удара.

– Ты пришел к ней добровольно, – подсказал Сверр. – Ты изначально задумывал продать Лаверн, верно? Что ты попросил взамен? Золото? Место в императорской свите?

– Дом, – ответила за него чародейка. – Он хотел вернуться домой…

– Глаз Гиганта, – вырвалось у Роланда. – Но он принадлежит леди Элас, старшей дочери лорда Лингри.

– Лингри перестанут владеть им, если Ра-аан захватит Вайддел. Мы все лишимся дома. – Лаверн посмотрела на Роланда. – Нужно отправить королю птицу. Напишите ему все, что услышите здесь. Может так случиться, что опасаться стоит вовсе не войны с Двуречьем.

– Степняки ушли от южных границ, – сказал Роланд. – Вы были там и помогли прогнать их далеко в земли Вдовьей Пустоши. У нас нет оснований полагать, что империя возобновит наступление в ближайшее время. Провидцы короля убеждены, что Ра-аан направит свое внимание на восток, за Широкое Море.

– Вы же не думаете, милорд, что Император Солнечная Задница, или как там его величают, забыл о существовании нашего континента? – насмешливо спросил некромант. – Он потратил на нас слишком много времени и еще больше людей. Учитывая, как леди Мэлори была беспощадна к его пехотинцам.

– Он хочет ее, – подал голос Ульрик, глядя на Лаверн, и улыбка сползла с лица некроманта. – Хочет так сильно, что готов рискнуть собственной дочерью, чтобы получить.

– Ты сказал, она – бастард, – усомнился Сверр.

– Я слышал, вы тоже им были, милорд. И все же правите севером. Сан-Мио возглавляет клан Ядовитого Жала, один из опаснейших в империи. Ра-аан делится с ней планами, советуется с ней во всем, поручает важнейшие дела. Я сам видел! К тому же… нравы на юге совсем другие. Бастардам там позволено наследовать, и я уверен, что именно она будет править после смерти императора.

– Тогда нам не повезло, что мы взяли эту, – Сверр махнул рукой в сторону мертвой степнячки, – вместо нее. Но ты упускаешь самое интересное. Расскажи миледи, как ты пересек расстояние в сотни лиг всего за несколько часов.

Ульрик поднял голову и впервые за все время посмотрел в лицо Лаверн без страха. Улыбнулся, и Роланд готов был поспорить: это была самая безумная улыбка из всех, что он видел.

А затем он сказал:

– Мы прошли через разлом.

Птица из Кэтленда прилетела на рассвете.

Ворон – глянцево-черный, упитанный, с массивным клювом, один из дюжины, живущих на птичьем дворе. За воронами смотрел дряхлый птичник, одна из составляющих приданого его жены, прибывший с ней с запада. Мрачный, сутулый старик с непроницаемым лицом и колючим взглядом, от которого даже Сверру становилось не по себе.

Впрочем, за полгода до женитьбы он и вовсе привык обходиться без людей. Когда Даррел умер, младшие дома подняли бунт, и Сверр долгие месяцы находился в блокаде в собственном замке. Прислугу пришлось умертвить – многие из живущих в доме были до глубины души преданы его отцу и брату. Есть особая прелесть в том, что тебя окружают мертвецы: мертвая кухарка готовит еду, мертвые прачки стирают белье, солдаты охраняют периметр, а крестьяне – следят за урожаем. Десятки мертвецов за крепостными стенами, осада, источник, откликнувшийся на зов. Сила, наполняющая тело и требующая выхода.

И девчонка, дар которой вдохновлял.

Сверр прочел все записи отца об экспериментах, и даже его ужаснуло, на что готов был пойти Фредрек ради рождения этого дара. Если честно, вначале он думал, что девчонка лишена рассудка, что было бы вполне естественно после того, через что ей пришлось пройти.

Она молчала. Смотрела в пол и почти не двигалась, только вздрагивала от малейшего шороха и вжимала голову в плечи. Сверр опасался, что она снова выйдет из себя, раскроет свой хорошенький ротик, и защитные амулеты на его груди не выдержат. Но шли дни, и Лаверн постепенно оттаивала, а когда поняла, что Сверр не собирается ее мучить, даже пару раз неловко улыбнулась ему.