— Какого рожна мне там крутиться? Были б деньги, а выпивку мы и без Глашки сообразим. У соседки самогонка получается получше магазинной водки, и понадежней. С ней хоть голова и болит, зато наутро живой просыпаешься. А с водки, милок, всякое может приключиться. Щас направо.

Вадим повернул направо, где через три дома от поворота жила местная купчиха Глафира. Дом был кирпичный, небольшой, с несколькими окнами, как многие дома по соседству, и в их ряду ничем не выделялся. Разве лишь добротной оградой, возведенной, судя по краске, совсем недавно, и таким же свежим веселым крыльцом. Похоже, любовник Глафиры разбирался не только в драгметаллах, а и в домашнем хозяйстве. Молодец, Глафира, работящего мужичка себе подыскала. Жаль, ненадолго.

— Сразу видно хозяина, — одобрительно заметил Ковалев, — все у него в порядке, все ухожено. И ограда, и дом, и огород.

Дед покосился на молчавшую девушку.

— Не хозяин он, а полюбовник Глашкин. Года два, почитай, шуры-муры крутят. Не нашенский он, правда, к Глашке только приезжает. И щас здесь. Машины что-то не видать, за домом, что ль, поставил. Как бы не уехали куда.

Дед завертел головой, всматриваясь в Глашкин дом с беспокойством. В случае отсутствия хозяйки его услуга не срабатывала, и лежавшая в нагрудном кармане купюра могла вернуться к прежнему владельцу. Парень он хоть и деньжистый, но разбрасываться сотенными бумажками просто так не станет, так недолго в одних трусах остаться. Ожидаемая дегустация соседской «свойской» грозила не состояться. Зря настраивался, старый пень, зря слюной исходил. Неужто парень заберет деньги назад? Может, не все? И в этот момент дед увидел за домом машину Глашкиного любовника и шумно выпустил из груди весь собравшийся за эти беспокойные мгновения воздух. Фу, мать честная, есть все-таки справедливость на земле! Дед победно выставил перед лицом Вадима заскорузлый, полусогнутый палец:

— Вишь, машина? Дома они! Его это машина, Юркина! Тормози.

Юркину машину детектив видел, и не только машину. Еще детектив видел, как в дальней от крыльца комнате шевельнулась занавеска, как на кухне мелькнула чья-то тень. Бандиты были дома. Вадим повернулся к Олесе, по-прежнему не проронившей ни слова, и засомневался в правильности решения взять ее с собой. На расстоянии выстрела, в непосредственной близости от бандитского логова, опасность воспринималась намного острей, совсем иначе, чем на расстоянии. Из Касимова. Олеся волновалась и безуспешно пыталась это скрыть. Вадим по дороге рассказал об истинной цели поездки, и сейчас она хорошо представляла возможное развитие событий. И даже намного красочней, чем нужно. Будь дед наблюдательней, давно обратил бы внимание на взъерошенное состояние девицы. К счастью, деда целиком поглощали собственные задумки и радужные ожидания и о чужих проблемах думать не позволяли.

— Тормози! — строго зашипел дед, когда Вадим начал разворачивать джип, приняв маневр за желание повернуть назад. — Говорю же, дома они! Аль машину не видишь?

Уезжать детектив не собирался, такой вариант исключался категорически. Уезжать поздно. Уж если подъехали к дому, нарисовались перед обитателями, обозначились, то надо доводить дело до конца, а не убираться восвояси. Не будоражить Глашкиных гостей. Нет, перед ними обязательно нужно засветиться, хотя уехать можно тихо-мирно, без шума, если обстоятельства сложатся не по сценарию. Мало ли, вдруг преступников окажется больше ожидаемого или вмешается его величество случай. Или вообще карта не так ляжет. Можно будет и уехать. Купить продуктов и уехать. А к уютному домику с веселым крылечком и зеленым забором сразу же вызвать собровцев, пусть вяжут Юрика одной веревочкой вместе с дружками. Главное, чтобы преступники поверили, что погорели чисто случайно, по собственной глупости, а не по чьей-то наводке. Поверили, что детектив приехал за «пузырем», и что-то заподозрил, и звякнул собровцам. Гад этакий.

Чем не вариант? Очень даже правдивый, а потому привлекательный и перспективный. В такой расклад кто угодно поверит, даже Черенков. Но этот вариант не основной, а страховочный, на всякий случай.

Джип Вадим поставил левой стороной к дому, чтобы Олеся оказалась немного дальше от окна. Оттуда за машиной наверняка продолжали наблюдать и уже наверняка сосчитали пассажиров. Оно и к лучшему, спокойней будут. Хотя Глафира наверняка уже припомнила шикарную иномарку, побывавшую несколько дней назад у магазина. И детектива тоже наверняка узнает, лишь только он выйдет из машины. Торговка не в том возрасте, чтобы страдать склерозом, и своими наблюдениями первым делом поделится с любовником. Ничего страшного, в любом случае Юрик и его подручные не станут опережать события, а подождут продолжения. Не слепые ведь, видят, что Ковалев пожаловал один, с подругой, без вооруженных спецназовцев в камуфляже и бронежилетах. Правильно он сделал, прихватив Олесю, хотя для нее самой невольное участие в операции не пройдет бесследно и нервов будет стоить немалых.

Дед сложные запоры иномарки так и не освоил и торопливо шарил рукой по дверце в поисках ручки. Испугался, наверное, остаться в машине и упустить возможность добросовестно отработать стольник. Вадим открыл дверцу сам, причем не со стороны деда, а со стороны дома. И специально подержал ее широко открытой. Пусть из-за занавески увидят, что в салоне других мужчин нет. Ни с оружием, ни без такового. Пусть видят, что в машине только женщина.

Выбравшись наружу, дед приобрел прежнюю уверенность и прыть, и резво засеменил к калитке. Что значит почувствовал твердь под ногами. Вадиму ничего не оставалось, как закрыть дверцу и пошагать следом. Перед тем как направиться к дому, негромко сказал Олесе:

— В случае стрельбы беги вон к той пристройке, за ней дома. Там люди. И ничего не бойся. Мы победим!

Олеся старалась казаться бодрой и безмятежной, и даже улыбнулась. Слабая, правда, вышла улыбка, натянутая, беспокойная, и видно было, что напускное спокойствие давалось ей с трудом. «Напарница» по-настоящему испугалась. Кажется, еще мгновение, и она бросится Вадиму на грудь, вцепится обеими руками, изо всех сил, и не отпустит в страшный дом, в который если и можно входить, то ни в коем случае не одному, а с группой милиционеров. Трудно сказать, за кого Олеся больше боялась, за себя или за детектива, но она действительно была на грани срыва.

— Я не боюсь, — возразила она и нашла в себе силы пошутить, — я быстро бегаю. Честное слово, не боюсь… Будь осторожен, ладно?

— Ладно, — пообещал Вадим и подмигнул. Задерживаться больше было нельзя, дед уже стучался в калитку и мог повернуть развитие событий не по запланированному сценарию. Чего доброго, выйдет на командную роль в операции. А операция вступала в свою очередную фазу. Пока, правда, не самую опасную, ибо еще оставляла возможность обойтись без конфликта, но способную в любой момент закончиться выстрелами.

Отходя от машины, Ковалев заправил рубашку под брюки и при этом широко распахнул полы куртки. Вроде бы случайно, а на самом деле с умыслом. Пусть видят, что под курткой ничего нет.

Вадим подошел к калитке, присоединился к деду, и в этот момент на крыльце появилась молодая полная женщина, хозяйка дома. Торговка Глафира. Любовница бандита Юрика. На нежданных визитеров она всматривалась недолго, правильней сказать, совсем не всматривалась и не вглядывалась, поскольку имела возможность рассмотреть их из окна, и сразу, едва появившись на крыльце, спросила:

— Че надо, дед? Полечиться хочешь?

Спросила безо всякого недовольства в голосе, и дед победно уставился на Ковалева. Видишь, мол, я свое дело сделал, дальше давай действуй сам. И не подведи, не мелочись, а бери припасов побольше. Торгаши любят отпускать товар большими партиями, с них навар круче.

— Покупателя привез, — важно поведал дед и попросил: — Не обессудь, Глафира, посодействуй молодым людям.

Глафира содействовать не спешила, хотя и от ворот не выпроваживала. Она усиленно пыталась «вспомнить», где и когда видела молодого парня, и наконец-то «вспомнила». И несказанно удивилась.