Гриша занялся обедом, завтрак-то мы пропустили. Хорошо, что нежить на продукты не покусилась, простое зверье точно бы утянуло оставшийся кусок окорока. А так — на обед будет похлёбка с кусочками копченого мяса и крупой. Может, Гир скоро очнётся, так ему бульон полезно будет похлебать. Я старалась не думать о растерзанных лошадиных телах, что лежали в непосредственной близости от мешка с продуктами. Как мы с Гришкой смогли опознать, погибшими оказались Заря и Восход, а Сумрак сумел освободиться и ускакать. Хорошо бы его найти, а то как мы отсюда выбираться будем? Одной лошади на троих, конечно, мало — особенно, учитывая, что один из нас ранен, — но всё-таки лучше, чем совсем ничего. Можно было бы на коня посадить Гиртана, сумки повесить, а самим рядом идти. А так — как мы пойдём? Носилки мы, может, и смастерили бы, но как их тащить? Гир тяжеленный, а ведь еще наши вещи нести надо. Что делать-то?

Я понимала, что в данной ситуации, Гришка смотрит на меня, ведь я тут вроде как «взрослая», а значит, мне и решать, что дальше делать. Не говорить же ему, что я на самом деле даже младше его. Хотя Гришке, наверное, можно было бы и сказать — большой уже. Вот только стоит ли?

Что ж, пока я вижу два варианта выхода из ситуации: либо ждать и надеяться на то, что вернётся Сумрак — тогда мы сможем продолжить путь, либо сделать носилки, выйти на дорогу, и ждать попутную телегу. Недостатки я вижу в обоих вариантах. Первый: мы можем просто потерять время, потратить припасы, но так ничего и не дождаться. Искать коня не получится — всё по той же причине: от лагеря отходить нельзя, а с Гиром по лесу не потаскаешься. Возможно, пока ждём, Гиртан оклемается немного и сможет сам идти? Второй: у дороги ждать тоже можно долго. Телега может проехать сразу же, а может через неделю или через месяц. А еще можно привлечь внимание лихих людей, а защитник-то наш единственный сейчас не в состоянии. Плюс здесь у нас хотя бы источник воды под боком, а там, возле дороги?

На самом деле, наверное, всё не так мрачно: до крупного города всего день пути, так что здесь должны телеги ездить достаточно регулярно. Передохнём, подлатаем Гира, наберем воды, да и двинемся в сторону дороги. Мой взгляд обратился к спящему мужчине. Впервые я его вот так рассматривала: раньше некогда было, постоянно в делах, да у меня и мысли такой не было, чтобы вот так сесть и любоваться.

Лицо бледное, под глазами залегли тени, но всё же его мужественная красота никуда не делась. Я смотрела на Гиртана, слушала его спокойное дыхание — и ощущала одновременно радость и ужас. Ужас — от запоздалого осознания, что из-за меня он мог погибнуть, и радость — от того, что всё обошлось, что он жив и находится сейчас рядом со мной.

Зачем я поперлась за водой? Неужели трудно было дождаться, когда Гиртан проснётся? Как можно было забыть, что тут водится нечисть, да и просто дикие звери? Из-за моей беспечности Гиртан пострадал, а его дети чуть не остались сиротами — причём круглыми, учитывая нежелание Славы возвращаться. Хотя, в этом случае она бы, может, и согласилась вернуться…

Вот зачем он бросился мне на помощь? Всем бы только легче стало, если бы меня эти твари сожрали. Слава осталась бы в моём мире со своим возлюбленным, Гиртану бы не пришлось объяснять детям, почему мама с ними больше не захотела жить, мои родители бы ничего узнали, продолжая считать Славу мной. Я везде лишняя, так что невелика была бы потеря. А вот если бы из-за меня Гир погиб, что было бы с детьми? Что было бы со мной? Вряд ли Гиртану я так уж нужна сама по себе — скорее всего, он просто хочет, чтобы у детей была мама, и, раз уж родная мать не хочет возвращаться, то и замена сойдёт. Тем более, он видел, как я к ним привязалась. И всё-таки странно: почему он так возится со мной? Еще и спасать полез…

Я взяла в руки мужскую ладонь, провела пальцами, раскрывая её. Какая же она огромная, грубая, со старыми мозолями… Сильная. Поднесла к губам и поцеловала — сначала внутреннюю сторону, потом тыльную. Гиртан, ты только поправляйся, возвращайся ко мне. Я хочу, чтобы ты жил. Чтобы был здоров и счастлив, остальное всё — ерунда.

Скоро обед был готов, мы с Гришей быстро перекусили, но Гиртан продолжал спать. После обеда, очистив магией котелок, Гриша вдруг сказал:

— Матушка, нужно попробовать разыскать оставшегося коня.

Я вскинула голову:

— Как? У нас один артефакт, мы не можем разделяться.

— Я пойду без артефакта. Неволки мне не страшны.

— Неволки?

— Да, эта та нечисть. Неволки.

— Нет.

— Нет?

— Нет, ты никуда не пойдёшь, — пояснила я.

— Нам нужна хотя бы одна лошадь. Я много думал и понял, что это — наш единственный вариант.

Кажется, я ошиблась, посчитав, что Гришка будет ждать решения от меня. Хотя я и «старше», но он — мужчина, и это, наверное, перевешивает. Вот только с удалью молодецкой, что на рожон заставляет лезть, что делать, спрашивается? Воспользоваться, что ли, материнским авторитетом?

— Я запрещаю. И хватит об этом.

— Матушка, для меня неволки угрозы не представляют. Один, — он сделал акцент на это слово, — я легко от них уйду. Убегу, залезу на дерево.

Это намек на то, что, если бы не необходимость защищать меня, Гиртан бы в стычке с нежитью не пострадал? Я и сама это понимаю, можно было и не тыкать меня носом. Но Гир меня убьёт, если с его сыном что-то случится. Так что…

— Нет.

— Матушка…

— А с конём в поводу ты тоже на дерево полезешь? Ты же за ним идёшь.

— С конём всё еще проще: я на нём ускачу.

— По кустам? Нет, и давай закроем тему. Ночуем здесь, а завтра выдвигаемся к дороге. Там ждём попутную телегу и едем в ближайший город. Хотя бы даже обратно в Хлясть. А сегодня надо сделать носилки, так что, давай поищем палки, только далеко не отходи, в пределах действия артефакта.

Но я недооценила молодецкую удаль мальчишек, считающих себя мужчинами. Девушки как-то в этом плане спокойнее, рассудительнее. Так что, когда я с охапкой веток и палок вернулась в лагерь, он был пуст. На крики Гришка тоже не отзывался.

Прошло часа два, в течение которых я места себе не находила, не зная, что предпринять. Оставить Гиртана и уйти искать Гришку — глупость несусветная, что я смогу противопоставить неволкам или даже обычным волкам, если вдруг кого-то из них встречу? В этом теле я даже убежать от них не смогу: хоть вес я и скинула, но до спортивной фигуры мне было еще далеко. Нет, мне оставалось только ждать, но нервы не давали мне сидеть спокойно, и я мерила наш импровизированный лагерь шагами, временами подходя к Гиртану и проверяя его состояние. Что еще я могла предпринять, я не знала. Наконец, решила начать мастерить носилки, чтобы просто так время не терять. Носилки пришлось делать, исходя из того, что тащить их будет один человек: как бы я ни гнала от себя мысль, что Гришка может не вернуться, но я обязана была принять в расчёт такую вероятность. Взяла две палки подлиннее и покрепче, соединив их между собой веревкой. Сверху примотала поперек несколько разлапистых ветвей ели, а затем накрыла это всё гиртановым плащом. Длинные концы двух жердей будут ручками, за которые можно тащить носилки. Закончив работу, снова поднялась и стала ходить из стороны в сторону, не зная, чем еще себя занять.

В один из своих заходов, я обратила внимание, что Гир снова беспокойно заметался, а затем открыл глаза и сиплым голосом попросил воды. Подскочив к нему, я приподняла его голову и напоила мужчину из фляги остатками воды. Дорожные фляги здесь делались из вощеной кожи, технологию знали только мастера, но товар был весьма распространенный и популярный. Такие сосуды были долговечнее бамбуковых или глиняных и лучше подходили для походных условий.

Утолив жажду, Гиртан спросил:

— Что произошло?

Вкратце я рассказала ему, как мы с Гришкой его спасли, как погибли наши лошади, и как мы перешли на новую стоянку. Но как сказать ему, что Гришка ушёл один в лес, я не знала, и замялась.

— А где Григорий? — нахмурился Гиртан, поняв, что сына нет в лагере.