— Эти несколько месяцев… Я бы хотел, чтобы моя супружеская жизнь была именно такой.

То есть? Важна не я, а та идеальная семейная атмосфера, которую я создала? Так, что ли?

Тут Гиртан протянул ко мне руку, провел указательным пальцем от скулы до подбородка, очерчивая овал лица, приподнял пальцем подбородок, задержался взглядом на моих губах. Меня обдало жаром, и я затаила дыхание: поцелует? Но он просто продолжил, удерживая мой подбородок:

— Я бы очень хотел, чтобы ты осталась, Влада. Осталась со мной, с нами. Но я не стану просить тебя об этом. Даже просто говорить с тобой об этом не следовало, — с этими словами он отпустил моё лицо, резко встал и отошёл к лошадям. Их надо было стреножить на ночь, чтобы не убежали.

Я же осталась у костра — сидеть, глядя ему в след и гадать, что это такое было? То ли в любви признался, то ли вежливо послал. Кто вообще так делает?

Но если он думает, что я это так оставлю, то он ошибается. Я решительно встала, подошла к нему и положила руку ему на спину — хотела сказать «на плечо», но до плеча я объективно не доставала. Гир обернулся.

— Гиртан, скажи прямо: что ты ко мне чувствуешь?

— Зачем, Влада? — вымученно выдохнул Гир, нервно проведя рукой по своим волосам, — Ты возвращаешься домой. Не мучь ни меня, ни себя. Я виноват, что начал этот разговор. Давай сделаем вид, что его не было.

И я отступила, но не сдалась. Просто я уже хорошо знаю этого мужчину, и, если он не хочет говорить на какую-то тему, то ничего из него не вытянуть. Взять хотя бы то, что он до сих пор так и не рассказал мне о своей учебе, и каждый раз съезжает с темы, стоит мне только начать об этом говорить. Что же, будем действовать по-другому.

Умом я понимала, что Гиртан прав, и что с моей стороны нечестно заставлять его признаваться в своих чувствах, если таковые есть. Я действительно планирую вернуться домой, невзирая ни на что. Совесть и так меня грызёт, что своим решением я разрушу отношения Славы и Евгения — вдруг у них на самом деле большая любовь? Вынудить Гиртана признаться, а потом оставить его — это будет верхом жестокости. Тем более, весь наш разговор, по сути, и был его завуалированным признанием. Но главные слова не прозвучали, а значит, можно делать вид и дальше, что единственное, что нас связывает — это дружба. Конечно, от себя не убежишь, и врать себе бессмысленно, но зато так я получу отсрочку и смогу сама принять решение, остаться или вернуться. Забавно, что все мы сейчас думаем, будто что-то решаем, а потом — бац, и окажется, что от наших решений ничего не зависит. Ведь никто нас со Славой не спрашивал, прежде чем телами поменять. Почему мы думаем, что в обратном случае будет по-другому?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ В общем, поразмыслив, я решила больше пока не приставать к человеку, и легла спать. Ночёвка в лесу — новый для меня опыт. До этого мы, если и ночевали в лесу, то спали в телеге, а не на голой земле. А сейчас я лежала на лапнике, укрывалась пледом и пыталась уснуть, несмотря на назойливое ощущение, что по мне кто-то ползает. Но сколько я не вставала и не отряхивалась, никого так и не увидела. Хотя вокруг сновали муравьи, и теоретически, любой из них мог забраться ко мне под одеяло. Проворочавшись несколько часов, по ощущениям, я легла набок, наблюдая за профилем Гира на фоне костра, и только тогда незаметно для себя уснула. Я знала, что Гиртан будет караулить первую половину ночи, а потом разбудит Гришку, а сам ляжет. Меня в вахту мужчины включать отказались.

Пробуждение вышло на редкость приятным: тепло, птички поют, солнечный лучик ласково гладит щёку, и крепкие мужские руки обнимают меня сзади за талию… Э, что? Осторожно развернувшись в кольце рук, я увидела сопящего Гиртана. Видимо, Гришка его сменил, и он лёг спать. Но почему именно ко мне? Не мог на место Гришки лечь, что ли? Как-то Гир сам себе противоречит: то «давай не будем», то обниматься лезет. Присмотревшись, поняла, что мы накрыты Гиртановым плащом поверх моего пледика. Так вот, почему так тепло, несмотря на довольно прохладный воздух и утреннюю росу. Получается, Гир не приставал ко мне, а просто согревал? Смутно припоминаю, что ночью действительно мерзла, а потом как-то согрелась. Ну вот, даже полноценных приставаний не получила.

Стараясь не разбудить мужчину, аккуратно выскользнула из его объятий, поправила на нём плащ, и подошла к костру, где уже висел котелок, в котором то-то булькало. Принюхалась. Кажется, что-то мясное. Из кустов вынырнул Гришка с охапкой хвороста, часть которого он тут же подложил в костер.

— Что на завтрак? — с улыбкой спросила я. Первый раз, на моей памяти, в этом мире мужчина готовит.

— Каша с остатками вчерашнего окорока, — ответил Гринька, тоже улыбнувшись, — еще минут двадцать — и будет готова.

Ну, раз время еще есть, приведу себя в порядок. Аккуратно полила себе на руку из фляжки, кое-как умылась. Затем расчесала волосы и переплела косу. Пожевала местную «зубную пасту».

— Надо бы коней напоить, — задумчиво почесал голову Гришка.

Я перевела взгляд на фляжку в моих руках. Едва ли наших запасов воды хватит на то, чтобы напоить трёх лошадей.

— И где воду взять?

— Тут есть небольшой пруд, только он сильно обмелел, лошадям туда не подойти. Но можно самим спуститься, в котелок набрать, и по очереди всех напоить.

— А что сразу не сказал? Я питьевую воду тратила на умывание. И всё равно как следует не получилось умыться. Давай котёл, схожу, — сказала я, вставая.

— Может, лучше я сам? — засомневался Гришка.

— Кашу карауль, я схожу, заодно умоюсь по-человечески.

Взяв второй котёл, который мы специально выделили для лошадей, я пошла в ту сторону, куда указал Гришка.

Действительно: обмелевший пруд, даже, скорее канава, с высокими берегами. Кое-как спустилась, набрала воды — не с первого раз получилось набрать чистой, без взвеси, умылась, затем вытянула котелок наверх, а потом и сама полезла. И, когда я уже была наверху, вдруг краем глаза заметила сбоку движение. Огляделась — и замерла. Ко мне с двух сторон приближались… волки? Скорее всего, нет. Отдаленно звери действительно напоминали волков, но были ужасно тощие — будто обтянутые кожей скелеты, а глаза в глазницах горели красным светом. С оскаленных пастей капала обильная слюна. Медленно они окружали меня. Сколько их здесь? Десять? Двенадцать? В любом случае, больше, чем надо, на меня одну. Я бы и с одной такой тварью не справилась. «Волки» медленно подступали ко мне, а я так же медленно забралась наверх, взяла в руки котёл с водой и приготовилась отбиваться. В то, что отобьюсь — не верила, но не попытаться просто не могла.

Первый зверь прыгнул — и тут же получил холодный душ из котелка, а потом и самим котелком по лбу. Заскулил, падая на землю, но тут же снова вскочил, готовясь опять напасть. Вот и всё, Влада: зато не надо париться, решая, остаться или уйти. За тебя решение примут эти милые зубастые существа. Перехватила покрепче котелок, и тут услышала со стороны лагеря:

— Влада!

Ко мне бежал Гиртан с факелом в руке. Секунду спустя, поняла, что это не факел — это просто огненный шар, который Гир держал голой рукой, а потом кинул в волка! И волк рухнул, как подкошенный. А на руке у Гиртана уже наливался огнём новый шар.

— Влада, беги к лагерю! — крикнул мне на бегу Гиртан, продолжая отстреливать зверушек, — И ни ногой оттуда, там артефакт!

Я послушалась. А как не послушаться было? Все же котелок против этих существ в качестве оружия явно проигрывает огненным шарам. Оглянувшись напоследок, увидела, как волки окружили Гиртана и стали потихоньку сжимать кольцо. Он их отстреливал по одному, но если они подойдут ближе и нападут все сразу — мужчине не справиться.

В лагерь я бежала со всех ног. Там меня уже встречал взволнованный Гришка.

— Гриша! Артефакт! Где! — хрипя, выдыхала из себя по одному слову, пытаясь немного отдышаться.

Гришка на секунду застыл, потом кинулся к мешку, достал оттуда камень и протянул мне. Я не стала забирать у него артефакт, просто схватила парня за руку и потащила с собой.