Молодой человек, который Вадим, пытается за мной ухаживать. Вроде бы они с предыдущей хозяйкой этого тела нравились друг другу, хотя Роза говорит, что это всё в прошлом. Но мне это, в общем-то, и неважно. Во-первых, какие бы отношения их не связывали, сейчас это тело принадлежит мне, а я не собираюсь встречаться с ровесником сына. Мне этот Вадим совершенно не нравится, и, будь Влада моей дочерью, я бы запретила ей с ним общаться. Во-вторых, мне, кажется, очень нравится Евгений — это мой лекарь. Такой интересный мужчина, и по возрасту мне подходит — по моему настоящему возрасту, то есть. В-третьих, я не знаю, как мне быть: имею ли я вообще право с кем-то встречаться, пребывая в теле этой юной девочки? Да, свобода кружит голову, хочется добрать того, чего у меня не было все эти годы, но… Приходится помнить о том, что придёт момент, и мы поменяемся обратно. Она окажется здесь, разгребать всё, что я наворотила, а я вернусь к мужу. И об этом тоже не стоит забывать.

Мои вторые родители рассказали мне, что я собиралась ехать учиться в другую страну, где все разговаривают на незнакомом языке. Я пришла в ужас и упросила их не отправлять меня туда. Меня сейчас вполне всё устраивает. Правда, отец сказал, что учиться мне всё равно нужно. Так что теперь со мной занимаются учителя, которые вроде бы «помогают вспомнить» мне уже изученное, а на самом деле — просто учат меня всему с нуля. Как ни странно, учиться мне нравится, хотя я до сих пор никогда этим так целенаправленно не занималась. Гиртан меня выучил читать — но на этом и всё. Ну, считать еще до 100 могла. А теперь решаю разные задачи и у-рав-не-ни-я. А еще узнаю историю этого мира, и то, как он устроен. Безумно интересно! Теперь понимаю Гиртана, почему он отправился путешествовать и учиться. Я столько всего упустила в жизни, и теперь вот, наверстываю. Но больше всего мне нравятся сеансы пси-хо-терапии по пятницам. Интересно, что скажет Евгений, если я расскажу ему правду? Поверит ли или сочтёт меня безумной?

Он уже замечает нестыковки: например, в прошлый раз сказал, что я должна была сохранить способность разговаривать на иностранных языках и понимать их. Может и так, но я-то не могла сохранить то, чего у меня никогда не было. Вроде, у эльфов и гномов свои языки есть, но с людьми они общаются на человеческом. А у троллей язык был настолько примитивен, что они заимствовали наш. Словом, никаких других языков я не знаю точно, тем более — языков этого мира.

Еще его удивляет складность моего повествования. Он несколько раз пытался подловить меня на разных деталях, которые, с его точки зрения, противоречили друг другу. Но у меня каждый раз находилось внятное объяснение. Тогда он хмурился и говорил:

— Это ничего не значит. Мозг в кризисной ситуации начинает подкидывать варианты выхода из неё. Это банальная рационализация.

Он вообще говорил много умных и непонятных слов. И я занялась изучением психологии — мне хотелось понимать то, о чем он говорит. Я стала много читать в свободное от уроков время. А что мне еще делать? Всю работу по дому выполняла прислуга, она же одевала и прихорашивала меня, только что ложку во время обеда ко рту не подносила. Так что я читала, читала, читала — днями и ночами напролёт. Я поняла, что ключ к моему возвращению содержится в знаниях: чем больше я знаю, тем больше смогу понять и сделать для того, чтобы вернуться.

Наука психология меня очень заинтересовала. Кажется, в нашем мире не было ничего подобного. На таком глубоком уровне никто не разбирал чувства, мысли, эмоции и поведение людей. Читая, я начинала лучше понимать себя и окружающих. Это удивительно! Раскладывать по полочкам всё, что в душе творится — совершенно новый для меня опыт. Я с еще большим уважением стала поглядывать на Евгения — ведь он не только со своей душой разбирается, но и с чужими работает. Это же такая ответственность, такая внутренняя сила!

Иногда я вижу во сне Владу и её жизнь в моей семье. То, что она решилась открыть правду моему мужу и его сестре, меня удивило. Я не знала, как к этому относиться: с одной стороны, хорошо, что она это сделала, а с другой — ведь теперь меня непременно вернут домой, а вот хочу ли я этого?… Я совсем запуталась. Мне нравится новая жизнь, но я не имею на неё прав, она не моя. И там остались мои дети и муж. Нельзя просто так взять и вычеркнуть их из своей жизни. И еще меня мучил вопрос: если Влада решилась и нашла тех, кому смогла открыться, смогу ли я сделать то же самое? Найдутся ли в этом мире люди, которые мне поверят?

***

Влада.

Насте мы всё обо мне рассказали вместе с Гиртаном. И если отношение Гиртана ко мне никак, по всей видимости, никак не изменилось, то Настя, узнав, сколько мне на самом деле лет, стала относиться ко мне несколько покровительственно, как старшая — хотя до этого времени мы общались на равных, по-дружески. С одной стороны, я могла её понять — у неё же сын всего на три года младше меня. С другой стороны я привыкла уже к нашему дружескому общению, и перестраиваться не хотела. Моё-то отношение к Насте не изменилось.

Обсудив ситуацию, мы с Настей пришли к выводу, что Андрейку надо постепенно отучать от груди. Точнее, это Настя решила, заявив, что его нельзя брать с собой, когда мы поедем в Магическую Академию. А значит, ему придется уже сейчас привыкать обходиться без мамкиной титьки. Я, с одной стороны, была против — материнский инстинкт вопил, что такому маленькому нельзя надолго разлучаться с матерью, а с другой — логика подсказывала, что я, как бы, и не мать, и поездка эта нужна как раз для того, чтобы вернуть ребёнку настоящую маму.

— Влада, — уговаривала меня Настя, — это же у тебя первый ребёнок, ты ведь ничего не знаешь и не умеешь. Как ты с ним будешь справляться без меня? Вы большую часть пути будете в дороге, а малышу необходимо двигаться в таком возрасте. Ползать, а потом и ходить. С ним заниматься надо, массаж делать. А кормить его? Ладно, если грудью, но к этому времени ему одного молока точно будет мало. Как ты ему будешь пюре и кашки готовить вдали от дома и нормальных условий? На костре? По три-четыре раза в день? Этак вам за три месяца выезжать надо, а не за месяц.

Я понимала, что она во всём права, а упорствую я, скорее, из-за нежелания оставлять малыша, к которому я прикипела всей душой. Это что же я, даже не попрощаюсь с ним, если маги смогут сразу вернуть меня домой?

Нет, так, наверное, будет лучше — не надо было вообще к этой семье привязываться, но думать об этом было слишком тяжело.

Ладно, решила я, впереди еще три месяца, посмотрим дальше по ситуации, как поступить. А пока начну потихоньку переводить малыша на другую еду. Для первого прикорма мы выбрали кабачковое пюре — как раз первый урожай поспел. Для второго прикорма будет либо кашка, либо творожок — посмотрим. А к осени яблочное пюре добавится — как раз яблоки поспеют. Если Андрюша полностью отойдёт к этому времени от грудного молока, то его действительно будет лучше оставить с Настей. Она двоих вырастила, для неё это не будет проблемой.

Немного царапало, что настаивать на том, чтобы Андрюшка остался дома, Настя стала только после того, как узнала наверняка, что я — не Слава. Ну да, попробуй она его родной матери такое посоветовать! А я, вроде как, никто Андрейке, её родство с ним — и то ближе. Обидно и горько. Всё-таки, несмотря на все доводы рассудка, я ощущала этого малыша своим.

***

Наконец-то мне удалось вырваться в город! Ехала в телеге с соседями — Любавой и Киролом — супружеской парой. У Любавы в городе живёт родной брат со своей супругой. Как я поняла, они семьями дружат, ладят хорошо, вот и катаются временами в гости друг к другу. К моей глубокой радости. Один нюанс: уезжать домой они лишь назавтра собрались. Я сразу домашних предупредила, что на два дня еду, молока с запасом для Андрейки нацедила — пока-то дефицита у меня с ним не было. Радовало, что теперь мой малыш еще и пюре кушает, так что еды ему точно хватит. Поначалу он не очень положительно отнесся к новому блюду, но со временем привык и, даже, кажется, во вкус вошёл.