Утром проснулась, словно с бодуна: отекшая, уставшая, помятая.
Приехав в офис, первым делом разыскала нашу уборщицу. На фирме было два человека, которые знали все и обо всех — секретарь Лиза и клинер Любочка. Выведать интересующую меня информацию я предпочла у последней, так как за время работы с ней у нас сложились довольно приятные отношения.
Проговорив с Любой добрый час вначале в курилке, а потом за чашечкой кофе у себя в кабинете и получив пищу для размышлений, так как прояснить ситуацию с Мариной Нестеровой до конца не смогла, — погрузилась в раздумья.
В итоге несколько часов просидела словно истукан, глядя прямо перед собой и не имея ни сил, ни желания что-либо делать. Ближе к обеду пришлось признать, что внутри с каждой минутой увеличивается тревога. Понимание того, что этот день не закончится спокойно и обыденно — накрывало.
Влад. Его близость чувствовала нутром. Дать какое-то рациональное объяснение своему предчувствию не могла, но и сомнений не испытывала. Он был где-то поблизости. Беспокойство затягивало словно водоворот.
В итоге в три часа дня отпросилась у Львовны, и, выйдя из здания внимательно осмотрелась. Никого. Подумав, села в свою машину и поехала в центр, на Крещатик. Через полчаса припарковавшись у обочины, пошла гулять по Мариинскому парку.
Там приземлилась на скамейку и позвонила брату, чтобы позвать его на завтра в гости. Краем глаза заметила Войтовича-старшего. Он появился из ниоткуда и протянул огромный воздушный шар сладкой ваты на палочке. Расположился рядом, глядя на меня с улыбкой.
Закончив разговор, сказала:
— Привет. Спасибо.
— Привет, Даша. Меня ждешь?
— Да. — Ответила, отщипывая кусок от розового облака.
Он уселся в пол-оборота, вытянул ноги и облокотился рукой о спинку лавочки. Я, конечно, отметила этот собственнический жест, но комментировать не стала. Только теперь смогла как следует его рассмотреть. Изменился. Нет больше челки, — вместо нее короткая стрижка; первые морщинки у серых глаз; одет очень просто, но очень дорого; при разговоре присутствует легкий акцент — дань постоянному проживанию за рубежом…
— Все так же любишь сладкое? — усмехнулся, наблюдая.
— Ага.
— Хм, а глядя со стороны и не скажешь.
— Просто редко себе позволяю.
Ощущение от нашего общения складывало какое-то непонятное сюрреалистичное впечатление. Как будто и не было полтора десятка лет после последней встречи, а так, прошел год-два от силы. Подумаешь, уезжал человек по делам, вот вернулся — решили встретиться, поболтать, поделиться новостями.
— Ну и зря. Ты очень аппетитная раньше была…
— В девяносто четвертом я уже похудела, и насколько помню, ты не возражал.
— Это да. Просто ты мне запомнилась такой, какой была, когда мы только познакомились: мягкая вкусная девочка, русые волосы, зеленые глаза… скулы, за которые можно убить… — протянув руку, почти дотронулся пальцами, но почему-то остановился.
Встретившись с ним взглядом — замерла. Мороз пошел по коже. Ни грамма улыбки.
Только не подумайте, мне очень далеко до Киры Найтли. И с тем же такой комплимент, после которого бы перехватило дыхание, мне никто до этого не делал.
— Как мило. — Только и смогла выдохнуть в ответ.
— Прогуляемся? — он посмотрел по сторонам.
— Да, давай. — Ответила поднимаясь.
Мы не спеша пошли по дорожке парка, продолжив разговор.
— А кто знал? О тебе…
— Мама, папа, Миша.
— А Юра?
— Ему решили не говорить.
— Почему?
— Он бы не удержал язык за зубами. Малой, дурной и выпить уже тогда очень любил. — Жесткая характеристика собственного младшего брата немного меня смутила, но истина в его словах была.
— Отчим?
— Не знал.
— Ты сейчас не рискуешь..?
— Нет. — Улыбнулся уголком губ. — Уже шесть лет как передвигаюсь без проблем и препятствий по всему миру.
— Прикольно. — Доев сладкую вату, выбросила палочку в ближайшую урну. Мою реакцию он понял без объяснений. Остановился.
— Даш, на тот момент, когда у меня появилась возможность выйти из подполья, ты уже вышла замуж и родила ребенка. Да и я был в отношениях. Надо было влезть в твою жизнь, разворошить прошлое?
— А у тебя с самомнением все в порядке.
Он усмехнулся.
— Дело не в этом. Есть грани, которые я не перехожу. На чужом несчастье свое не построишь — старая мудрая истина. Как бы странно не звучало, в связи с этим сейчас даже благодарен Мишке.
— Чего?!
— Я подожду, Даш. — Неспешно пошел вперед, заставив двинуться вслед за ним. Келейность его слов и поведения в целом с одной стороны напрягала, а с другой странным образом завораживала. Решив не зацикливаться, спросила:
— А родители Юли, Паши в курсе?
— Нет.
Вопрос «почему?» повис в воздухе. Влад снова остановился, рассматривая меня и не торопясь с ответом. Взгляд завис на губах.
— Что? Помаду размазала?
Он отрицательно покачал головой, продолжая смотреть. В одну секунду воздух вокруг вдруг стало сжимать и плющить от волн чудовищной силы, которые было невозможно рассмотреть, зато они прекрасно ощущались. И как у Войтовичей получаются такие фокусы?!
Резко сделав шаг назад, спросила:
— Ты женат? — понимала, что сделала своего рода пощечину, намекая на отсутствие у него морали. По крайней мере, в прошлом. Но должна была остановить то, во что он намеренно или не очень пытался меня втянуть.
Влад замер, потом криво улыбнулся.
— А ты повзрослела. Стала жестче. Хотя такой вопрос заслужил, не спорю. — Пошел неспешно дальше, мотнув головой. — Нет, не женат. Идем. — После недолгой паузы, сказал: — Вначале не сообщал в целях собственной безопасности, потом, подумав, понял, что не стоит. Родным Юли информация о том, что я остался жив, ничем не поможет. Они потеряли единственную дочь. Что им до моей судьбы?
Логика в его словах несомненно присутствовала, но почему-то не нашла должного понимания в моей душе.
— Деньги, которые принадлежали им по праву, я вернул. Пашин отец не перенес инфаркт в девяносто шестом. Так уж получилось, что для всех окружающих лучше думать, что я мертв. Боль утраты стирает человечность…
Будучи мамой, понять, о чем он говорит, не составило огромного труда. Любой родитель в подобной ситуации будет вопрошать у всевышнего, почему погиб его ребенок, а чужой остался жив… это неизбежно.
Мы потихоньку вышли на аллею, ведущую к центральному входу в парк.
— А где ты живешь? — понимая, что его решение обсуждать больше не стоит, задала другой интересующий вопрос.
— Сложно ответить… у меня три дома. Везде понемногу. В основном в Бандаберге.
— Это где?
— Квинсленд. Австралия. — Улыбнулся.
- Ясно…
— Дашуль, у меня будет просьба. — Приостановившись, достал свой телефон. — Давай отключим мобильные на пару часов. — И нажал на кнопку сбоку, глядя при этом на меня.
— Зачем? — слушая короткую мелодию, оповестившую о том, что Влад больше вне зоны доступа, машинально полезла в карман за своим.
— Разговор что у нас будет дальше — не из легких, а потому мне не хотелось бы, чтобы нам мешали.
— Хорошо. — Выключая свою раскладушку, даже мысли не возникло, что потом из-за этого могут возникнуть проблемы.
Как только я выполнила его просьбу, он, не мешкая потянул меня к огромной машине, прихватив слегка за локоть. Помог сесть на заднее сиденье и сам устроился рядом.
— А… э-э-э… — только и смогла прошептать, после того, как сарай на колесах двинулся с места.
— Не переживай, я верну тебя туда же, откуда сейчас забрал. — Пообещал Влад, видя мою обеспокоенность.
— А куда мы?
— Посидим в ресторане. Ты же не обедала сегодня, верно?
Откуда он догадался — не спрашивайте. Я списала его предположение на то, что слишком быстро схомячила сладкую вату.
Ехали мы буквально минут десять, петляя по улочкам, после чего оказались у входа небольшого заведения расположенного в полуподвальном помещении. Устроившись за одним из столиков и сделав заказ, задала самый мучительный вопрос:
