— Да?!

— Да. Так что поаккуратнее. — Она улыбнулась и снова уселась в кресло, сделала глоток из бокала и спросила: — Больно было?

— Очень. — Не стала скрывать правды.

— М-да… ты прям как предчувствовала…

— Угу. Но меня сейчас другое интересует. Юль, скажи, а это нормально, что мужчина… э-м-м-м… у-ф-ф-ф… стыдно о таком спрашивать.

— Говори уже, у нас времени не так много, скоро наши вернутся, а тогда поболтать не сможем.

— Да и как спросить, толком не знаю.

— Ты меня интригуешь. — Подружка поиграла бровями.

— Влад, он… он… а-а-а-а! Короче. Лезет руками и языком везде!

Юлька прыснула в бокал от смеха и стала вытираться, продолжая зубоскалить.

— Успокойся. Это не просто нормально, а я даже б сказала — хорошо!

— Вот дурилка картонная! Я и не говорю, что плохо. Просто… блин! — покраснев до корней волос, отвернулась в сторону.

— Радуйся, дорогая. Далеко не все мужики такие, а убежденных в том, что их перец — это венец творения и женщина должна кончать от одного его вида — тысячи. Всунет, поерзает и считает, что все отлично — почитай его теперь как благодетеля!

— И у тебя… такое было?

— Было. И, слава богу, что ушло вдаль.

— А… так Паша у тебя не первый?

— Дашка, ну ты словно с луны свалилась. Ты еще помнишь, что мне двадцать один? У каждого по-разному жизнь складывается. Мы с Пашкой всего полгода до свадьбы встречались, а вы два — и только сейчас дело до секса дошло.

— Ничего, что мне четырнадцать было, когда мы с ним познакомились?

— В четырнадцать к нашим прабабкам уже сваты приходили.

— Согласна, но мы же не в девятнадцатом веке живем.

— Кстати! О девятнадцатом! Вернее нет, это уже начало двадцатого. Я тебе сейчас такое покажу! — С этими словами она полезла в книжный шкаф и выудила оттуда довольно объемную книгу. — Смотри, какая красота 1911 года выпуска!

Это было издание под названием «Мужчина и женщина» с иллюстрациями; перевод какой-то немецкой энциклопедии о взаимоотношениях полов.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Переместившись на диван, мы стали ее рассматривать, обмениваясь мнением. За этим занятием нас и застали Паша с Владом.

— О-о-о… ну, конечно. — Протянул Павел, заглядывая в комнату. — Я, почему-то и не сомневался. Так. Заканчивайте ваш интеллектуальный петтинг и идемте к столу, пока шашлык горячий.

Влад захохотал где-то в коридоре, а Юлька, сдерживая смех, ответила:

— Паха, язык мой — враг мой. Договоришься сейчас, что кроме петтинга, не интеллектуального не получишь сегодня ничего! Вон Дашка уже пунцовая сидит.

— О, малая, ты опять решила светофор включить?

— Идем. — Сказала подружка, поднимаясь. — Не уймется же, пока не вычавит нас на кухню.

Во время ужина, кроме прочей болтовни, Юля сообщила, что тетя Люда ждет меня в гости.

— Я отмазала нас на сегодня, но завтра обедаем у нее. Советую не завтракать. Мама натолкает тебя так, что в конце будешь видеть впереди только живот.

Пашка на это вставил свои пять копеек:

— Вы ж только не засыпьтесь там. По легенде ты живешь у нас. — Подмигнул мне.

Новостью это для меня не стало. Реакция любого родителя на то, что шестнадцатилетняя девочка живет у парня, была бы, мягко говоря, негативной. О своей маме вообще молчу, а узнай об этом Ромка — точил бы уже нож, для того, что бы снять мне скальп.

В понедельник, кроме объедаловки у радушной тети Люды, меня ждал еще один сюрприз. Влад освободился раньше, и, забрав меня, предложил подышать свежим воздухом. Мы сели в машину и проехали ровно одну автобусную остановку; подъехали к гаражам.

— А куда мы пойдем? — поинтересовалась, понимая, что автомобиль сейчас оставим.

— Не пойдем, а поедем. — Усмехнулся он, выходя. Открыл ворота одного из боксов. — Прокатимся?

И перед моими глазами появился мотоцикл.

— Ух ты! Новый?!

— Не совсем. Пригнал из Германии.

Я подошла ближе, рассматривая. На боку бензобака, красовалась надпись «Suzuki». Что б было понятно, на те времена это был практически межгалактический шаттл. Влад подал мне шлем:

— Вот поэтому я и попросил тебя надеть джинсы.

— Раньше тебя не смущало, что я сверкала ногами.

— Раньше это было все, чем я хоть изредка мог любоваться. — Он усмехнулся, глядя на то, как я засмущалась. — Накинь куртку.

А потом, на протяжении следующих нескольких часов мы мчали по дорогам, останавливались у каких-то немыслимых карьеров с разноцветным песком, целовались на берегу Днепродзержинского водохранилища, любовались красным закатом на Днепре, и казалось, что счастливее нас нет никого во всей Вселенной…

А еще я поняла, что заново влюбилась. И могло ли быть иначе? Влад дал попробовать мне совершенно другой жизни: где нет забот, нет бедности, где тебя постоянно развлекают, дают почувствовать взрослой и желанной, где ночью рядом больше нет места для плюшевого мишки, и на ухо шепчут «Ты моя жажда»…

Идиллия продлилась недолго. Во вторник мы все отправились на день рождение к какому-то их общему знакомому. Празднование проходило в кафе. Куча незнакомых лиц, громкая музыка, спиртное рекой — все в лучших традициях, и ничто как говорится, не предвещало грозы.

Вечер уже подходил к концу, и наступил период, когда семейные пары раскланивались и уезжали, а остальные с завидной регулярностью выходили курить, поднимать тосты и болтать, перекрикивая друг друга. Я, возвращаясь из туалета, столкнулась в коридоре с парнем.

— Девушка! Извините… вы только не подумайте ничего плохого. Я бы хотел… я портреты пишу. Хотите портрет? Бесплатно, не подумайте… — он так мялся, заикался и бубнил, что я не смогла сдержать улыбку. Если честно — даже не поняла, была ли это корявая попытка познакомиться, или он действительно был художником. Но это не важно. Важно то, что произошло дальше.

— Извините, но я не местная и скоро уезжаю. Боюсь, что времени на это попросту нет.

— Да мне буквально час-два. Я потом по памяти допишу. Вот. — И он протянул мне листок из блокнота. — Если вдруг получится…

Машинально взяв записку, увидела номер телефона и имя «Виталий» внизу. Не успев больше ничего ответить, боковым зрением увидела движение со стороны. Влад, возвращаясь из перекура, увидел нас и подошел, выразительно глядя на незнакомца. Молча взял из моей руки листик, развернул, пробежал взглядом, свернул и засунул в карман рубашки парня, после чего, взяв меня за локоть, повел за собой.

Зайдя в зал, направился к Юле.

— А Паша где? — увидев нас, спросила она.

— Докуривает и болтает с Потапом. Юль, мы отчаливаем. Вы еще остаетесь?

— Не знаю, сейчас найду его и спрошу.

В итоге, распрощавшись с именинником, и вызвав такси, мы в полном молчании доехали до дома. Влад расплатился, и, повел меня в сторону подъезда, держа за предплечье. В лифте уставился потемневшим немигающим взглядом. Говорить что-либо не имело смысла, так как попытки это сделать в машине он пресекал, цедя сквозь стиснутые губы:

— Не сейчас.

В квартире, отправился в санузел, где помыл руки и вышел, закатывая рукава рубашки:

— Так что, поговорим, Дашуль?

Не знаю, что в тот момент меня испугало больше — выражение лица, жесты, тон голоса, или все вместе. Объяснения застряли в горле. Он пошел на меня, расстегивая на ходу ремень. Непроизвольно отступая назад, дошла до стены и уперлась в нее спиной.

— Ты… Ты все неправильно понял. Этот парень, он художник… он предложил нарисовать мой портрет. Я отказалась, а он все равно дал свой телефон… да ты же сам все видел!

Влад подошел ко мне впритык и уперся кулаками в стену по бокам от моей головы. Он слушал мое лепетание спокойно, не выражая никаких эмоций, и только недобрый прищур глаз выказывал его состояние.