Но его не было. И это дало мне необходимую передышку для осознания и примирения с собой. Пришло понимание, что разрушать брак из-за всплеска дофамина — глупость и лишать сына нормальной семьи — эгоизм, а потому, лучшим решением будет жить дальше, как и прежде.

Конечно же, это скотство по отношению к Егору, но что оставалось? Для того чтобы не чувствовать себя последней дрянью предстояло придумать наказание. Какое? Долго не мудрила. Правильно. Отказаться от возможных отношений с Мишей. Мазохизм в чистейшем виде. То, что будет очень больно, понимала уже по тому, как от одной мысли об этом и о предстоящем разговоре начинало жечь в груди с такой силой, что хотелось кричать.

С Майклом мы общались практически каждый день по скайпу. И если вначале наши разговоры приносили радость, то с момента принятия решения в пользу Егора чувство неловкости и напряжение стали постоянными спутниками моего настроения.

Решиться на разрыв только начавшихся отношений оказалось сложнее, чем я думала. Но Миша, судя по всему, уловил тонкие вибрации возникшего диссонанса. Во время последнего разговора вышел на видеосвязь и какое-то время сверлил тяжелым взглядом, прищуриваясь. Распрощавшись, поняла, что сказать все глядя в лицо не смогу.

Выход из тупика возник в голове сам собой. Целый вечер сочиняла письмо-сообщение, выкурив полпачки сигарет и приговорив остатки коньяка, что были в доме. Утром еле раскрыла глаза. На душе было очень тяжело, но продолжать в том же ритме означало позволить засосать себя этой трясине еще глубже.

Полдня до обеденного перерыва собиралась с силами, чтобы отослать несколько болезненных еле выстраданных строчек копируя их в окно скайпа, продолжая редактировать и удаляя. В конце концов — отправила. Подумав, заблокировала Мишин номер телефона.

Обедать в тот день не пошла. Во-первых, о еде даже думать не хотелось, а во-вторых отклеить себя от кресла и не проверять каждые пять минут отметку о том, что он увидел сообщение — не было сил.

Начинающий мазохист сдох во мне примерно через час, уступая место сомнениям. Переборов желание удалить свое послание, поняла, что если буду изнывать в том же духе, то скоро вместо любимых карамелек "дюшес", буду сосать валидол. А потому, взяв себя в руки, принялась за рутинную работу и углубилась в изучение графиков продаж.

Минут через тридцать этого увлекательнейшего процесса, отвлеклась на звонок рабочего телефона, машинально проверив при этом свой месседж. Сердце больно шарахнулось внутри проверяя грудную клетку на прочность. Прочитал. Но не ответил.

Разговаривая с потенциальным заказчиком и назначая встречу на ближайший понедельник, прочувствовала все стадии зарождающегося страха и горечи одновременно. Положив трубку, уставилась в одну точку и нервно погрызла колпачок ручки. Потом достала сигареты и решила, что если не выкурю сейчас хотя бы штук десять, придется заказывать палату в психбольнице.

Огибая стол, машинально взяла вновь зазвонивший телефон и получила хук прямо в ухо:

— Ну, привет, Дашуля.

— П-привет.

— Как дела? Соскучилась? — от его тона по телу пошли мурашки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Оч-чень…

— Отлично. Я жду внизу.

— М-м-м… Миша…

— Значит так. Первое, что ты сейчас сделаешь, это удалишь мой номер из черного списка. Второе — поднимешь свою аппетитную попку из директорского кресла и через три минуты нарисуешься рядом.

— Больше распоряжений не будет? — Ого! У меня даже голос прорезался?!

— Пока нет. Хочешь еще?

— Миш! Миша! По… погоди. — Сглотнув от напряжения, попыталась успокоить сердце, которое тарабанило перфоратором.

— Дашунь, ты же взрослая девочка и должна понимать, что не надо злить дядю после девятичасового перелета. Время пошло. У тебя три минуты.

— Миш! Я не могу так! — хотела было напомнить о том, что ему написала, но он истолковал мои слова иначе.

— Постарайся. Иначе через четыре я буду в твоем кабинете, а через пять надену прямо на рабочем столе.

Услышав короткие гудки, положила трубку на аппарат, зависла на несколько секунд, после чего рванула к Екатерине.

— Львовна, отпусти, пожалуйста! Мне очень надо!

— О, господи! Что случилось? — она подняла на меня недоуменный взгляд.

— Пожалуйста! Потом все объясню!

— Беги, конечно. Хоть не с малым проб…? — дальше я не услышала, опрометью бросившись назад за сумкой.

— Нет!

«Главное выйти. Он же не будет на улице меня куда-то тянуть? Не станет же? Дома и стены помогают. Сам говорил. Да. Закричу, если что. Или в свою машину… добегу? И что значит «надену»? О, матерь божья!» — мысли мелькали в голове со скоростью света. Чуточку успокоиться я смогла в ожидании лифта.

«Так. Стоп. Чего это меня так подорвало? В конце концов, не ребенок, чтоб так шугаться! И что за ультиматумы, а?! Наденет он. Великий модельер! Слава Зайцев выискался!» — накручивая себя таким образом и вытесняя испуг, из здания вышла уже не на дрожащих ногах, а чеканя шаг.

Майкл стоял возле такси, докуривая сигареллу. Увидев меня, бросил окурок в решетку для стока воды. «Очень культурно» — поморщившись, подошла ближе, но сохраняя дистанцию. Он открыл заднюю дверь и кивком показал на салон авто.

— Миш, я никуда не поеду. — Ответила, как можно тверже на его «приглашение».

— Дашуль, пожалуйста, не сейчас. — Попросил своим излюбленным тоном, от которого кровь замедляла движение. Блин! Да лучше бы он кричал! Но сесть в машину меня заставило другое. Троица сотрудников, среди которых была Марина Нестерова прогулочным шагом вышли из-за поворота и не спеша направились в нашу сторону.

«Гуляем, значит в рабочее время. Хорошо. Завтра поговорю. Отдельно. С каждым!» — злость из-за собственной бесхребетности тут же нашла кандидатур для эшафота.

За всю дорогу Миша не сказал ни слова. Мне же оставалось только поражаться тому факту, что не могу ему противостоять и превращаюсь в овцу. И это коммерческий директор под негласной кличкой «Тэтчер» между подчиненными!

Не к месту вдруг вспомнился Влад, и на душе от этого стало печально. Нельзя сравнивать, но это происходило само собой. Два брата — а такие разные. Миша намного жестче. У Влада же всегда в любых действиях по отношению ко мне присутствовала ласка и нежность.

Мысли отбросили на пятнадцать лет назад, в прошлое.

В тот вечер он заехал, и мы отправились к озеру, на край села. На такие ночные купания до этого никогда не соглашалась, так как существовало несколько останавливающих причин. Плавать не умела, земляное дно вызывало отвращение, плюс боязнь всякой живности, что водится в любом озере. Ну и главная причина — я понимала, что он будет ко мне приставать. Почему тогда согласилась — уже не помню.

Солнце садилось. Вода — парное молоко. Я в черном нижнем хлопчатобумажном белье — это все что могла придумать, что бы заменить порвавшийся накануне купальник. Рядом парень моей мечты, который не спеша снимает одежду и неотрывно следит за любым моим движением.

— Прекрати меня рассматривать! — не выдержала в какой-то момент.

— Почему?

— А то ты сам не понимаешь!

— Не-а…

— Отвернись.

— И не подумаю.

— Значит, я не буду купаться. — С упрямым видом села на расстеленное покрывало и отвернулась от него.

— Откуда стеснения? Позавчера таких нюансов я не заметил.

Дело все в том, что день назад мы были в компании Паши и Юли, а потому смущение рассеялось между всеобщим весельем, и нежеланием акцентировать внимание на своих комплексах.

— В среду ты так не пялился на меня.

— Ошибаешься. Рассмотрел все, что смог. — Утешил, хитро улыбаясь, а увидев мои одуревшие от стыда глаза, добил: — Сегодня планирую увидеть еще больше.

— Ты это специально что ли?! — выдавила из себя став цвета спелой вишни.