Теряясь в догадках о смысле сказанного, почему-то покраснела. В столь юном возрасте я не была испорченной, но интуитивно чувствовала его игру. Он умел смотреть «так» и говорить «так», что даже обычные фразы воспринимались, как слова с подтекстом, с двойным смыслом.

Выехав за село — направились в березовую рощу, которая растет на въезде. Не знаю, кто и по какой причине сделал там лавочку, но она была. И мы о ней знали. Это было наше любимое место. За березняком начинался яр, на дне которого — небольшое озерцо.

Там на склоне мы часто лежали на солнце и… болтали.

В тот раз расположились на лавке. Влад достал небольшой пакет, развернул. Это оказалась завернутая в бумагу пастила. Где он смог такое достать? Ее и в городе найти невозможно, что называется «днем с огнем», а тут?!

— Ух, ты!!! — вырвалось у меня. — Ты где ее взял?

— Угощайся. — Улыбнулся в ответ.

— Спасибо, конечно, только мне сладкое лучше не кушать… — Комплексы по поводу фигуры не отпускали ни на секунду.

— Ты мне нравишься такой, какая ты есть. — Сказал это так, что у меня громко застучало сердце.

В итоге он… кормил меня.

Я понимала, что такие вещи делают взрослые… и меня грело чувство «взрослости» изнутри. Влад, пожалуй, единственный на тот момент относился ко мне не как к «девочке». И в то же время страхи и напряжение не давали расслабиться. Он видел мою внутреннюю борьбу. Смотрел и забавлялся, глядя со стороны.

Спустя некоторое время мы ели яблоки. Не смотря на то, что я их не люблю — после сладкого с удовольствием жевала, болтая ногами. Влад достал складной нож и разрезал одно пополам. Взял половину, посмотрел на срез.

— Как ты смотришь на то, чтобы искупаться?

— Отрицательно. — Как еще я могла на это смотреть? Я даже представить себе боялась, что он может увидеть меня… «во всей красе».

— Почему?

— У меня нет купальника.

— Ну и что?

— Как ты себе это представляешь?

— Вот именно, что только представляю… а я хочу тебя увидеть…

Чуть не подавившись, откашлялась. Влад наблюдал за моей реакцией и улыбался в своей манере — больше глазами, чем губами.

— Вот и представляй себе дальше.

— Я в своих фантазиях уже дошел до предела… — он помолчал, а потом добавил: — А ты?

Внутри резко что-то оборвалось от нахлынувших чувств, как будто меня застукали на месте преступления. Ощущая прилив паники, отрезала:

— Перестань.

— Что перестать?

— Перестань меня доставать.

— Еще и не начинал.

— Неправда. Тебе нравится, когда я краснею. Зачем ты меня…

— Что? Что я тебя?

— Все. Я не хочу больше об этом говорить. Сам знаешь «что»!

— Скажи мне сейчас, что ты ни о чем не думаешь, не мечтаешь, что фантазий у тебя и в помине нет…

— Нет, ну почему же… Я, как любой нормальный человек… думаю о чем-то…

— Мы говорим не о том.

— Дай закончить! Да. Я фантазирую! Но рассказывать свои мысли… фантазии, никому не хочу. Это мое личное.

— О-о-о… зацепил за живое? — Влад почему-то развеселился. Он придвинулся ближе и обнял. Наклонившись к моему уху, обжигая дыханием, прошептал: — Я не стану у тебя выпытывать… Я просто дождусь… Всему свое время… — легонько поцеловал в висок. Потом вдруг выдал: — Тебе ничто «это» не напоминает? — Повернул половину яблока разрезанной стороной ко мне. Взглянув, на инстинктивном уровне поняла «о чем» идет речь. В лицо, словно кипятком плеснули:

— Нет! Ничего! Яблоко мне это напоминает!

У Влада в лукавой улыбке сузились глаза:

— А мне напоминает… — после чего провел по яблоку кончиком языка. Интимность этого движения не оставляла сомнений. Я вскочила со скамейки:

— Так. Отвези меня домой.

— Ну что за детский сад? — Он и не собирался никуда двигаться.

— У тебя просто мания вгонять меня в краску! Классное развлечение — смотреть, как я ерзаю и не знаю, куда глаза деть!

— И чем же я тебя так смущаю?

— Своими…

— Чем?

— Все. Не хочу об этом говорить.

Влад щурился на солнце и выглядел «абсолютно счастливым».

— Иди ко мне. — Протянул руку.

— Не хочу.

— Хочешь. — Спокойно ответил, и, приподнявшись, схватил за талию. Недолгая борьба, и он усадил меня к себе на колени.

— Я тяжелая. Отпусти. Я лучше рядом…

— Ты не тяжелая. Не пущу. «Лучше» не надо…

— Мне неудобно… пусти…

— Удобно. Не выдумывай.

Буквально через неделю или две — сейчас уже не вспомню, о том, что мы встречаемся, знал весь местный «молодежный бомонд». Несмотря на все мои усилия, брату кто-то доложил, после чего он посчитал нужным прочитать мне лекцию «О вкусной и здоровой пище». Шучу.

Мы шли на сенокос, когда Ромка вдруг сказал:

— Притормози. Поговорить надо.

— Чего тебе?

— Мне тут сорока на хвосте принесла, что ты с Войтовичем-старшим зажигаешь…

Войтович — это была фамилия отчима Влада, но, несмотря на то, что у него была совершенно другая фамилия, называли его за глаза именно так.

— Ну, допустим.

— Ого. — Судя по всему, братец не ожидал, что я подтвержу слухи. — Когда успела? Ты же дома вечно сидишь.

— Как видишь — не сижу. — Буркнула, глядя в сторону.

— Блин. — Он недовольно скривился. — Дашка, ты ж зеленая еще. Ума нет. А если залетишь?

— Ты дурак? — не имея сил продолжать этот разговор, развернулась и пошла дальше.

— Я-то не дурак, а вот ты по глупости и наивности можешь вляпаться по самые помидоры!

— Отстань!

— Значит так. — Рома не отставая шел сзади. — Не вздумай с ним спать. Слышишь?!

— А то что?

— А то принесешь в подоле! Что потом будешь делать?!

— Ничего я не принесу!

— Он будет говорить тебе все что угодно лишь бы в койку затащить. Так вот — не вздумай! Слышишь?!

— Не ори на меня! Я не глухая!

— Дашка, я пытаюсь предупредить. Ты ж глупая еще совсем.

— Это не твое дело. И я не настолько глупая как тебе кажется.

— У тебя сейчас мозги набекрень. Достучаться невозможно. Ты только поверь: Славик этот будет заливать в уши, и обещать все сокровища мира — лишь бы пристроиться у тебя между ног. А когда возникнут проблемы — укатит в Днепропетровск и оставит разгребать проблемы одну.

— Я с ним не спала и пока не собираюсь. — Остановилась так резко, что брат налетел на меня. — И с чего ты решил, что он такая сволочь? Такое уже было? Ты что-то знаешь?

— Нет. Но все мужики одинаковые.

— Ты тоже?

Ромка запнулся на минуту, а потом улыбнулся:

— Один ноль в твою пользу. Подловила. Но я без презиков на «улочки» не хожу.

«Улочками» у нас называли точки сбора молодежи. Их было несколько на все село. Как правило, компаниями собирались на лавках возле определенного двора, где жил кто-то имеющий магнитофон.

— И где ты их берешь?

— Ты с темы не сворачивай. — Не удостоив меня ответом, брат пошел вперед. Через несколько минут продолжил: — Знаешь, как Юсик уболтал Ляльку на перепихон? Пообещал, что заберет с собой в Питер и там она сможет мыться в белой ванне.

— О, боже… — у меня не хватило слов, что бы прокомментировать услышанное. Юсик — это наш троюродный брат, а Лялька… О ней стоит рассказать отдельно.

В связи с развитием наших с Владом отношений и моего внедрения в местную тусовку я раззнакомилась со многими парнями и девушками. Среди появившихся новых знакомых была одна колоритная барышня из неблагополучной семьи. Мать — беспробудная пьяница, об отце вообще никто ничего не слышал. Звали ее Людой или проще — Люсей. Лялька — нечто вроде клички. Она, не относилась к девушкам с высокой моралью. Вела себя всегда вызывающе и развязно, приставала к парням, не упускала случая подколоть кого-то из девчонок в разговоре.

О таких в народе говорят «гулящая». Меня она как-то обходила стороной, как будто опасалась. Я списывала это на Влада. Он никому не позволял некорректных шуток в свою или в мою сторону. Его побаивались, и, в общем-то, не зря.