Прошло лето, наступила осень.

В октябре, возвращаясь домой с учебы, увидела во дворе знакомую машину. Сердце бахнуло со всей дури по ребрам и застучало так, что даже в глазах слегка потемнело. Пашка, увидев меня вышел.

— Привет, малая!

— Привет! — не скрывая удивление, подошла, и мы чмокнули друг друга в щеку. — Ты каким ветром тут?

— По делам. Решил к тебе заскочить.

— Ну, идем что ли… чаем напою.

— Да я ненадолго, давай лучше здесь поговорим.

— Кгхм… ну давай.

Он, как истинный джентльмен, открыл мне дверь машины и помог сесть, придерживая за руку.

— Как жизнь молодая?

— Ничего. Учусь потихоньку. — Что еще рассказывать не знала. То, что Павел появился, не просто так было понятно и любопытство делало меня косноязычной.

— Поняяятно… замуж не собралась еще?

— Какое замуж? — рассмеялась напряженно. — Не рановато, в семнадцать?

— Иногда в самый раз. — Усмехнулся он в ответ.

— Как у вас дела? Как Юля?

— Дела? Нормально дела. В борьбе и труде.

— Паш… ты давай не тяни кота за хвост. Что стряслось?

— Ничего. Я к тебе с вопросом. — Он замолчал, изучая меня взглядом какое-то время, а потом спросил: — Дашк, не хочешь в Днепр перевестись? Могу устроить. Или сделаю аттестат об окончании школы и поступлю тебя туда, куда захочешь…

Застыв от неожиданности, не знала, что и ответить на такое. Не буду лукавить, в глубине души еще оставалось какое-то необъяснимое мутное чувство к Владу, но оно было настолько непонятным и болезненным, что я старалась не думать об этом. Загружала себя учебой, помогала много маме, читала запоем по несколько книг сразу и всячески отгоняла от себя мысли связанные с ним.

— Зачем тебе это?

Паша не ответил сразу, думая о чем-то, словно решая, как задать следующий вопрос.

— Ты бы могла все бросить из-за него? Изменить жизнь?

— Раньше — могла. И серьезно об этом задумывалась. Сейчас — нет…

Мы снова замолчали. Я, безучастно глядя в окно, Пашка — нервно постукивая пальцами по рулю.

— М-да… рано вы встретились. — Вдруг вынес он вердикт, неспешно подбирая слова. — Слишком рано. И он не нагулялся, не оценил, и ты еще ребенок… максималистка… — Увидев мой взгляд, печально усмехнулся: — Не обижайся, все такими были.

— Не нагулялся? Хы! — нервно хмыкнула в ответ. — Влад никогда не изменится. Ты ж уже взрослый дядька, а такой наивный.

— Значит никак?

— Никак. Не смогу я так жить. До сих пор хожу, словно дерьма наелась, и каждый божий день оно отрыгивается. Влад сделал свой выбор. А ты-то чего за него впрягаешься?

Посидев еще несколько длинных минут в полном молчании, открыла дверь:

— Ладно, Паш. Я пойду. Да и ты, вроде как торопишься… — обсуждать дальше эту тему мне не хотелось, и к тому же появился страх, что могу дать слабину.

— Угу. — Он кивнул. — Если вдруг надумаешь, набери меня.

— Юле — привет. — Натянуто улыбнувшись, вышла из автомобиля, и, махнув на прощание рукой, направилась к парадному, не оглядываясь.

Как я могу судить, своим решением тогда, спасла себе жизнь.

Пятнадцатого декабря, вернувшись из техникума, застала брата. Это было странно. По пятницам он, как правило, не сидел дома.

— О! Ты тут? Привет. — Стягивая сапоги, глянула на него и остановилась. — Что случилось?

— Дашка, ты присядь.

— Ром… — мысли метнулись в разные стороны, словно испуганные мыши.

— Только что Захар звонил.

— К-какой Захар?

— Из села. Внук Ивана Кудри.

— И..?

— По ходу… Войтовича твоего убили…

Из горла непроизвольно вырвалось что-то: не то крик, не то какое-то бульканье. Все тело вдруг мелко закололо, словно меня облили газировкой. Еще не до конца осознавая услышанное, спросила:

- Как… убили..?!

— У них бизнес хотели отжать. Кто на них наехал, не известно. Вначале якобы пропала Юля. А потом и все остальные. Нашли труп какого-то Сергея. Он вместе с ними дела вертел.

Придерживаясь за стену, присела на пуфик.

— О, господи…

— Идет следствие… предполагают, что скоро найдут… Даш! Ты чего?! — он кинулся ко мне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Не надо. Все нормально. — Я просто прикрыла глаза, а Ромка решил, что теряю сознание. — Значит, их еще ищут?

— Да… но уже нашли одежду…

Меня дернуло. Закрыв ладонью рот, резко встала и заковыляла в одном сапоге в ванную. Открыв холодную воду, засунула голову под душ.

— Даш… — Брат заглянул ко мне. Он стоял и ждал несколько минут, после чего потянулся, что бы прикрутить кран, а сообразив, что горячая не включена, заорал: — Ты что, дура?! Менингит захотела?! Вот ненормальная!

Рома бегал, суетился, сушил мне голову феном, кричал… а я сидела глядя перед собой шептала в уме:

Что бы дышать дальше, пришлось заставить себя не думать. Главное не допустить боль внутрь. Это просто невозможно было принять. То, что я узнала, находилось за пределами моего понимания. Пустить в душу — значит получить разрыв сердца…

И я держалась. Изо всех сил держалась. Сцепив зубы, сжимая кулаки до ломоты в пальцах, скручивая сознание в бараний рог — насильно заставляла двигаться и… жить.

Где-то через месяц, я, возвращаясь домой из магазина, поднялась к себе на этаж и застыла. Возле моей двери стояло два незнакомых парня. «Братки, бригадные», как называли подобных в те времена, уставились на меня:

— Как зовут?

Пытаясь успокоить тахикардию, ответила охрипшим от испуга голосом:

— Даша.

— Жданова?

— Да.

— Идем. Побазарим.

— К-куда?

— Не боись. Не тронем мы тебя.

Словно под конвоем, спустилась вниз. Мысленно просчитывая варианты от «закричать о помощи» до «меня, наверное, убьют», оглянулась по сторонам.

— Садись. — Один из незнакомцев открыл дверь машины, припаркованной во дворе.

— Что вам надо?

— Садись, говорю! — толкая в плечо, заставил забраться на заднее сидение и захлопнул дверь.

В автомобиле за рулем сидел мужчина лет тридцати пяти — сорока. Он повернулся, и, окинув меня взглядом, сказал:

— Не трясись. Разговор есть.

После чего у нас состоялся довольно интересный диалог. Меня выспрашивали о Владе и о Паше. Что я знаю, когда последний раз видела-общалась, когда узнала о гибели, с кем разговаривала, зачем осенью приезжал Павел, о чем мы с ним говорили и т. д.

Я, не понимая, что происходит, и заикающаяся от испуга, честно отвечала на все вопросы. А по возврату домой пребывала в шоке, наверное, весь вечер, прокручивая «дружескую беседу» раз сто в голове. Как-то так выходило, что волей-неволей появилась надежда.

А что, если Паша Влад и Юлька живы? Что если их не убили, а, к примеру, они скрылись? Бежали из страны? И виной всему — деньги. Большие деньги. Где они царят, там исчезают все людские законы. Я вспомнила, как Юля, в последних разговорах со мной, говорила о каких-то неприятностях… Мне же, по сути, не было дела до этого. Ну, неприятности, ну наезжает кто-то, но это же временно. Да и не первый год работают — выкрутятся как-нибудь… Выкрутились..?

Злая шутка от мироздания — надежда рухнула двадцать третьего февраля. Позвонил Захар и сказал единственное слово: «Нашли».

Положив трубку, не выдержала и впервые за прошедшие месяцы закричала…

То, как я выбиралась из депрессии, рассказывать не буду. Было много чего: и госпитализация с язвой желудка, и походы к психотерапевту (о таком понятии как психолог тогда еще никто не знал, частных практик не было), и прием каких-то препаратов и месяцы апатии, лежание лицом к стене…

Вот так закончилась моя первая любовь, отношения, которые сформировали меня в будущем. Не буду скрывать, долгие годы потом искала человека, который бы подходил под определенное клише, но найти так и не смогла. Хотя, может оно и к лучшему?

Тогда я не могла бы и предположить, что через много лет, прошлое дотянется ко мне длинными руками прописанных на подкорке желаний и перевернет сложенную устоявшуюся жизнь вверх тормашками.