— Не будешь возражать, если я тебе помогу? — внезапно спросил Шуляк.

— Ты… ты это серьёзно? — поразился я.

— А что тут такого? — в свою очередь удивился он. — Ты нам помог, должен же я отплатить тебе той же монетой. Или у тебя уже сложилось предвзятое мнение о петроградской милиции и уголовном розыске?

— Иди ты! — улыбнулся я.

— Давно бы так! — просиял Шуляк. — Показывай адрес, Жора.

На душе у меня потеплело. Всё-таки чувство локтя — сильное чувство. Ты не один, у тебя крепкая поддержка товарищей, которые делают с тобой одно дело, всегда выручат и придут на помощь.

Даже серый непогожий денёк почему-то стал светлее.

Мы пошагали к дому ныне покойных Хвылиных.

— Как Серёга Кондратьев — поймал Лёньку Пантелеева? — задал мучивший меня вопрос я.

— Ищет пока. Мы по наводке Борща прошерстили квартиры и малины, где могла засесть его сеструха. Наловили кучу всякой шушеры, но Лёнька как в воду канул. Правда, есть ещё пара неотработанных местечек — ими сегодня-завтра займутся, — сообщил последние новости Шуляк. — Ничего, сколько верёвочке не виться, а конец всё равно будет.

— Будет! — кивнул я. — Я в вас верю, мужики. Вы его обязательно поймаете.

— Конечно, поймаем. Для нас это дело принципа.

Слово за слово, мы оказались возле нужного дома.

— Делаем так, — предложил я. — У тебя документы петроградского губрозыска — поэтому начни поквартирник…

— Чего-чего? — замигал он.

— Поквартирный обход, — пояснил я, снова ругая себя за то, что не слежу за языком и употребляю термины, которые ещё не входу.

— Это в ваших краях так его называют? — хмыкнул Шуляк.

— Ага.

— Хм… занятное выражение. Надо будет ребятам сказать, им тоже понравится.

— Да без проблем, — легко согласился я, невольно обогатив профессиональный сленг коллег новым словечком.

— Значит, я пока делаю поквартирник — я ты чем займёшься?

— А у меня самое сладкое… Можно сказать, десерт — пошманаю квартиру Хвылиных.

— Что рассчитываешь там найти?

— Хвылина могла вести дневник. Будет большой удачей, если я его найду, — гипотеза, конечна, была шаткой, но я хватался за любые возможности.

— Как собираешься попасть внутрь? — в Шуляке проснулся профессиональный интерес.

— Ты точно уверен, что хочешь это знать? — усмехнулся я.

Шуляк улыбнулся:

— Будем считать, что ты снова увидел незапертую дверь.

— Так и есть! — подтвердил я. — Шёл себе шёл, вдруг вижу — дверь открыта. Думаю, непорядок… Заглянул, чтобы проверить. Да, у тебя случайно нет при себе чего-то вроде английской булавки?

— Совершенно случайно есть.

— Одолжишь ненадолго?

— Да хоть навсегда.

Мы подошли к чёрному входу дома, немного постояли. Как известно, хорошая работа всегда начинается с перекура.

— Не передумал ещё? — мрачно спросил Шуляк.

— Попал в колесо — пищи, но беги, — ответил я поговоркой.

Во дворе никого не было, даже дворника. Казалось, дом вымер. Похоже, две смерти за короткое время произвели впечатление на жильцов. Все забились как тараканы в щели и чего-то ждут. А чего именно — неизвестно.

— Ну что — разбежались? — сказал я.

— Разбежались, — кивнул Шуляк.

Он отправился шерстить соседей, начиная с первого этажа, а я пошёл наверх.

Замок на дверях Хвылиных выглядел серьёзным, но только выглядел. Не обязательно быть слесарем-медвежатником, чтобы открыть, было достаточно даже моих довольно посредственных навыков.

Квартира была опечатана, но раз милиция собиралась списать всё на самоубийство, значит, сюда ещё долго не сунутся. Без тени колебания и сомнений, я сорвал тонкую полоску бумаги и стал ковыряться в замке позаимствованной у Шуляка булавкой.

Минут через пять, когда стало казаться, что я переоценил свои способности, проклятый замок сдался на милость победителя. Внутри что-то щёлкнуло, путь в квартиру Хвылиных оказался открыт.

Я переступил порог без всякого содрогания.

Всё тот же затхлый запах сырости, он пропитал собой стены и потолок, а сейчас начал впитываться в поры моей кожи.

Первым делом я заглянул в ванную комнату — само собой, тела покойницы там не было, зато остался табурет и, что немаловажно, бутылка с вином исчезла. Если её не отразили в протоколе, вероятнее всего, кто-то реквизировал для личных нужд.

Судя по этикетке, вино было ещё дореволюционного производства. Наверняка дорогое. Неудивительно, что кто-то польстился, не задумываясь о последствиях. Хрен знает, что в него подмешали…

Бежать к Иджилову, кричать «караул»? Его люди, пусть сам и разбирается.

Вряд ли в бутылке была отрава — слишком рискованно. Ставлю на снотворное. Эх, кто-то хорошо выспится, и этот кто-то — не я. После ночи, проведённой в камере, глаза слипались сами собой. Даже кофе не поможет, хотя от чашечки свежезаваренного я бы не отказался ни за какие коврижки.

Ничего нового для себя в ванной я не обнаружил.

Перешёл в гостиную, стал методично рыться на полках и в шкафчиках. Наткнулся на стопку тетрадок, перевязанных бечёвкой — узел оказался неожиданно крепким, пришлось его разрезать. Все тетрадки оказались исписаны уже знакомым почерком. К глубокому сожалению, дневника среди них не нашлось — это были черновики стихотворений.

Узел был тугой, наверняка завязывал мужчина (эх, снять бы потожировые!) — готов биться об заклад: «посмертная записка» выдрана из тетрадки, что была, а, скорее всего, и сейчас лежит в этой стопке. Только тут нужно работать эксперту, а не дилетанту вроде меня.

Так, здесь перерыл всё, что возможно. Надо переходить в другую комнату.

И тут по квартире мелодично затренькали колокольчики. Кто-то звонил в квартиру, входную дверь в которую я предусмотрительно запер, набросил для верности ещё и цепочку.

Шуляк? Что-то слишком быстро. Хотя, он мог напасть на горячий след, и теперь спешил рассказать об этом.

Я подошёл к дверям. Глазка в них не было, кто находился по ту сторону я точно не знал, потому решил спросить:

— Кто там?

— Хвылины тут проживают, — спросил незнакомый мужской голос.

Я слегка опешил от такого вопроса. Кажется, влип.

— Тут, — делая хорошую мину при плохой игре, ответил я. — А с какой целью интересуетесь?

— Мы из ГПУ. У нас ордер на обыск. Прошу немедленно открыть дверь. В противном случае будем вынуждены сломать её, — безапелляционно потребовал незнакомец.

Он говорил во множественном числе, то есть был не один…

ГПУ. Ёкарный бабай, ну я попал как кур в ощип. Логично было предположить, что после недавнего шухера в военшколе ГПУ непременно заинтересуется всеми сотрудниками учреждения, включая даже покойных.

Что делать… Что делать…

Я приоткрыл дверь на цепочку.

— Можно посмотреть постановление?

— Конечно. — Чекист через щёлочку показал постановление

Я пробежался по нему глазами. Всех тонкостей я не знал, но бумага выглядела чин чинарём, не придерёшься.

— И ваши документы, пожалуйста, — продолжил тянуть резину я, лихорадочно ища способ выкрутиться из откровенно хреновой ситуации.

Если перед милицией и угрозыском я бы как-то отмазался, то объяснить своё появление в чужой квартире чекистам будет весьма проблематично.

— А вы не обнаглели, гражданин хороший? — слегка опешили за той стороной двери.

— У вас есть инструкция. Вы обязаны предъявлять удостоверения личности, — продолжил дразнить всех собак я.

— Тьфу ты! — сплюнул чекист и вытащил из кармана куртки «ксиву». — Любуйтесь!

Выждав несколько секунд, язвительно поинтересовался:

— Налюбовались, гражданин?

— Да, вопросов больше нет, — обречённо произнёс я, откидывая цепочку. — Заходите, товарищи.

Внезапно мой взгляд зацепился за то, что чекистов было всего двое. Очень странно, что они пришли делать обыск без понятых. Хотя, может сейчас кто-то из их коллег обегает соседей, и я напрасно дёргаюсь.

Но проверить всё равно надо.

— Вас наверное товарищ Маркус сюда направил, да? — любезно улыбаясь заговорил я.