— Где она достала оружие?

— Как вы понимаете, это не такая уж большая проблема в Петрограде.

— Вы правы, — вздохнул Маркус. — Нам предстоит ещё много поработать в этом направлении. Что было дальше?

— Зинаида согласилась помочь подруге — само собой не просто так, а за кругленькую сумму, которую она пустила на тираж сборника своих стихов. Её деньги покойный Хвылин давно уже промотал, от его получки и того, что тот вытянул у других женщин, Зинаиде перепадали копейки. Так что больших угрызений совести она не испытывала.

— Почему вину свалили на Александра Быстрова?

— Из-за того, что Катя была последней, за кем пытался приударить Хвылин. Ни Слыщёву, ни Зинаиду абсолютно не смущало то, что Катя сказала ему «нет».

— Странная логика, — протянул чекист.

— Какая есть, — пожал плечами я. — Всё шло хорошо, Александра арестовали, но внезапно Зинаида сообразила, что все деньги ушли на типографию, а жить-то на что-то надо. И тогда она стала шантажировать Слыщёву. Убивать подругу той было не с руки… Одно дело — африканские страсти-мордасти, а совсем другое — хладнокровно лишить человека жизни. Да и насильственная смерть Зинаиды вызвала бы ненужные подозрения. Тут весьма кстати подвернулся Капустин, которого по просьбе домработницы, Слыщёвы временно приютили у себя.

— Супруги знали, что он — беглый убийца и грабитель?

— Муж узнал об этом только от нас. А вот Слыщёвой показались подозрительными некоторые повадки гостя, она надавила на домработницу, и та по секрету созналась ей во всём.

— Это радует, — облегчённо сказал Маркус. — Как радует и то, что он оказался непричастным к заговору. Товарищ Слыщёв очень нужен Красной армии как военный специалист. Мы не имеем права разбрасываться такими ценными кадрами.

Я е стал развивать эту тему дальше. Не факт, что после такого удара Слыщёв вообще вернётся к преподаванию в военшколе. Мужчина был в шоке, после того, как на него вывалился весь ворох страшных новостей о том, что его жена изменяла ему с другим и стала убийцей.

Он и раньше чувствовал что-то неладное как в семье, так и в учебном заведении, и потому часто прикладывался к бутылке. Боюсь, теперь ему будет очень непросто восстановиться.

— Слыщёва сумела найти подход к Капустину. Он помог ей организовать «самоубийство» Зинаиды Хвылиной. В тот день Слыщёва была у подруги в гостях, напоила её вином, в которое было подмешано снотворное, подала знак ошивавшемуся во дворе Капустину (тогда его и заметил дворник). Бандит поднялся в квартиру, отнёс тело женщины в ванную, набрал воду и перерезал вены. Прощальную записку изготовила Слыщёва, найдя подходящие строчки в рукописях поэтессы. Выдрала страничку и прикрепила к зеркалу.

— И у них всё получилось бы, если бы не вы с вашим опытом? — прищурился чекист.

Я промолчал.

— Хорошо, вы своё слово сдержали — Капустин арестован. Благодаря его показаниям, Слыщёва призналась во всём. Теперь мой черёд, — заговорил Маркус. — Я успел перекинуться парой слов с товарищем Маркусом. Он считает, что вашего родственника необязательно привлекать к ответственности, тем более, что после известия о том, что он скоро станет отцом, Александр Быстров сотрудничает со следствием. Я не собираюсь оспаривать мнение товарища Шмакова. Думаю, уже сегодня вечером ваш родственник вернётся домой.

Он улыбнулся.

— Как видите, ГПУ тоже выполняет свои обещания.

Провожать меня на вокзал пришли не только Катя с мужем, но и мои новые питерские друзья: Кондратьев, Бодунов, Шуляк, Ваня Самбур с Раисой.

Сам довольным как ни странно, выглядел Серёга.

— А ну — колись, чего лыбишься? — наехал на него я.

— Так повод есть! — ответил за него Бодунов. — Сергей у нас молодец — не хуже тебя: вчера повязал не абы кого, а самого Лёньку Пантелеева!

— Да ну?! — непритворно восхитился я.

— Лапти гну! — подмигнул Бодунов.

— Слышь, Сергей, можно тебя на пару слов, — попросил я.

Кондратьев удивился, но позволил отвести себя туда, где нас не слышали.

— Такое дело, Серёга. Есть у меня одно нехорошее предчувствие: этот Лёнька — не так уж прост. Если начнёт тебе вдруг хвалиться, что даст дёру из тюрьмы, пожалуйста, прими его слова всерьёз и постарайся, чтобы он оказался в таком месте и с такой охраной, чтобы у него ни малейшего шанса на побег не было, — попросил я.

— Жора, я не понял — ты это чего? — открыл рот Кондратьев.

— Ничего. Я же сказал — предчувствие. Нам, оперативникам, без чуйки никак нельзя. Ну что — договорились?

— Конечно, Жора! Ты не волнуйся, будет мотать срок до конца как миленький, а то и вовсе под расстрельную статью попадёт, — кивнул он.

Вот моя деревня, вот мой дом родной. Вернее, родное уже теперь здание губернского уголовного розыска. Три недели моего отпуска по ранению пролетели как один день. Мигнул и не заметил.

Даже соскучиться не успел.

Я прошёл мимо часового, поздоровался с дежурным и вдруг поймал на себе его напряжённый взгляд.

— Товарищ Быстров, — как-то неуверенно заговорил он.

— Точно! Он самый! — хмыкнул я.

— Вы к товарищу Смушко прямо сейчас подойдите, пожалуйста. Он сказал, чтобы я вас к нему сразу бы направил.

— Ну раз сказал, значит, сделаю.

Я постучал и вошёл в кабинет начальника губрозыска.

— Товарищ Смушко!

Он поднялся из-за стола.

— Привет! Ну — как съездил?

— Да хорошо съездил. С Катиного мужа сняли все обвинения, он вернулся к прежней работе.

— Значит, помог сестре, — протянул начальник, почему-то избегая смотреть мне в глаза.

Я понял: происходит что-то неладное. Неспроста у Смушко вид как у побитой собаки. Такое чувство, что ему стыдно передо мной.

— Что-то случилось? — вскинув подбородок, спросил я. — Говорите прямо, товарищ Смушко.

— К сожалению, да, — решился он. — Ты наверное слышал: милицию и уголовный розыск сокращают.

— Слышал. По-моему идиотизм.

— Идиотизм, — подтвердил Смушко. — Многие так считают, не только ты. Но, к несчастью, нас тоже эти веяния не обошли стороной.

— И что — много народу на улицу отправляют? — похолодев, произнёс я.

— Двадцать процентов от штата. — Он помолчал. — Жора, ты извини — я не смог отстоять тебя перед Кравченко. В общем, он через губком и губисполком провёл решение о том, чтобы ты попал под сокращение. Я делал всё, что в моих силах, но это не помогло. Ещё раз прости меня, Георгий, но тебе придётся сдать служебное удостоверение и оружие.

— Есть, — с трудом проглотив подступивший к горлу тугой комок, ответил я.