Разгрузка почти закончилась, мужчины перетаскали все ящики и мешки от береговой линии к станции и сложили в сарае, кое-что уже и распаковали. Солнце медленно катилось по ворсистому гребню западного склона, похожего на спину спящего медведя. Я протестировала рацию, сходила на мыс, проверила метеорологические приборы, сняла показания, расписалась в журнале, все это слегка заторможенно. Но Джексон смотрел понимающим взглядом.

— Ну что, Голди, пора. Точно остаешься? Уверена?

— Да. — Я кивнула и улыбнулась. — Валите уже. Жду не дождусь, когда же, наконец, останусь королевой острова.

Джексон засмеялся и пошел к катеру. А я невольно поискала глазами Гринча — он вроде бы участвовал в погрузке, но в то же время как будто старался не попадаться мне на глаза. Неужели устыдился своего мальчишества? Что-то верится с трудом. Скорее, злится за разбитый мотоцикл, у таких всегда все вокруг виноваты. Ну и пусть плывет с глаз долой, хоть несколько месяцев не увижу — и то хорошо.

— Эй, Винс! — тем временем заорал Джексон уже с катера. — Где тебя морские черти носят? Отплываем!

Я хмыкнула, отвернулась от пирса и ушла в дом. Здесь, на станции, был отличный сруб, кедровые бревна лежали плотно, вселяя чувство уверенности. Такой дом сто лет простоит. Даже та времянка, в которой мы… так, а вот об этом сейчас думать не надо.

У берега взревел мотор катера, и я выдохнула. Отчалили. Хорошо. Теперь можно поплакать.

Шаги на крыльце стали полной неожиданностью. Я даже не успела испугаться. Гринч шагнул ко мне с порога и…

— Злата, — сказал он без малейшего акцента, и в серых глазах промелькнул такой знакомый уверенный огонек.

— Дурочка. Разве я мог тебя потерять? Ну забыл, прости… но вспомнил же?

— Ай… Вань?! — не веря самой себе, переспросила я. У меня колени ослабли, села бы на пол, если бы он не подхватил. — Черт! Невозможно… но… Гринч?!

— Вот придумала кличку, хулиганка, — проговорил на чистом русском он и засмеялся. — Дурында.

— Ва-а-ань… — Слезы ливанули горным селем, сметая все на своем пути, в том числе и сомнения. — Ва-а- анька… дурак!

Он ничего не ответил, просто поцеловал, и если на самом дне души еще было какое-то неверие, то оно растаяло в этом поцелуе окончательно.

— А как там… ну там… — спросила я вечность спустя, отрываясь от своего медведя и глядя на него зареванными глазами.

— Да отлично там, — усмехнулся он, привлекая меня обратно и обнимая большими теплыми руками. — Мы прожили великолепную жизнь и…

— А Крис? — Я понимала, что это уже совсем глупость — в этом мире ни у Гринча, ни у меня никаких детей не было. — Как ты думаешь, а…

— Глупенькая ты моя. Шаманка лесная. Радость бестолковая. Сама не догадалась? М-м-м?

— О чем?

— О том, как сделать Кристинку в этом мире, — хмыкнул этот паразит. — Да и не только Кристинку… Я тут вспомнил, что мне понравилось быть многодетным папой.

Конец