Там нас вернувшийся с дозора медведь-воевода и застал. Мы плескались посреди реки, брызгались, радостно верещали и были почти счастливы. Почти — это про меня.

Я уже успела рассмотреть себя в заводи и убедиться, что внешность моя осталась при мне. Разве что показалось, что выгляжу чуть моложе — года на три-четыре, но это субъективно, и потом вода в реке все же не настоящее зеркало. Мои огненно-рыжие волосы остались при мне, как и веснушки. А в остальном я действительно была похожа на Золотинку как сестра-близнец. И при этом отличалась чем-то неуловимым. Наверняка поэтому Айвен, увидев мой человеческий облик, сразу догадался, что я не его жена.

Ну и ладно, проехали. Что было — то ушло, а как дальше сложится — зависит только от нас самих.

А пока — купаемся! Лосось прошел, так что посторонним медведям у реки делать нечего, да и самца-Айвена они уже наверняка почуяли. А нам с Крис — раздолье в последние по-настоящему теплые деньки.

Я соорудила нам обеим бикини из тряпок и шнурков, Кристинка оценила обновку и теперь с ликующим видом скакала по отмели как заправский дикаренок. Я ее ловила и мыла, она отбивалась и хохотала. Идиллия.

И я совсем забыла, что нормальное и приличное бикини из моего времени совсем иначе воспринимается в этом веке дикого патриархата.

Айвен:

Я не успел. Я опять не успел. Твари!

Хотя чего на зеркало пенять, когда у самого рожа крива, так, кажется, бабушка говорила, когда кто-то из внуков начинал слишком много ныть и жаловаться на внешние обстоятельства.

Я с самого начала вел себя как идиот. Последний, неисправимый, упрямый идиот. Единственное, что я сделал в своей жизни правильно, — это не стал слушать бабских гадких сплетен про индейскую подобрашку и пошел за своими чувствами.

Золотинка… маленькая дикарка, лесное сокровище. Такая юная была, искренняя, открытая. Веселая и доверчивая. Я почти мгновенно потерял голову. Даже подумал, что ссора с отцом, неожиданно закончившаяся тем, что я хлопнул дверью, пошел и завербовался на золотые прииски учетчиком в факторию Северо-Западной Компании, — это веление судьбы. Ведь без него я не встретил бы свое нелепое и слегка испуганное золотистое счастье.

Она в тот день принесла на продажу какой-то скарб из племени, а ее пытались обмануть и обобрать на рынке. Не тут-то было, и дело едва не закончилось дракой, а потом и участком, где пришлая индейская полукровка вряд ли нашла бы защиту и справедливость.

Какие у нее глаза были, когда я одним грозным взглядом разогнал ее обидчиков. И как доверчиво она вложила свою ладошку в мою руку, когда я предложил проводить ее до дома…

То, что моя жена упряма, как лучший призовой мул, и умеет настоять на своем, часто только ее индейским приемным предкам понятном безобразии, мне открылось позже.

Да не сильно мне ее упрямство и мешало. Хочется меня в резервацию обязательно привести, показать старейшинам и духам? Ну, мне не трудно. Даже позволил ей намазать себя какой-то резко пахнущей травами мазью и поспал у костра под заунывное бормотание какой-то старой бабульки из самого большого шалаша. Снилось что-то странное, правда, и такое… сказочное. А наутро, когда Золотинка торжественно объявила, что теперь мой зверь вошел в род ее великой матери, только радостно покивал — чем бы дитя ни тешилось, научить ее читать и воспринимать мир без индейских предрассудков я еще успею.

Она училась охотно и прилежно, на лету перенимая привычки и обычаи цивилизованного человека. Через три месяца уже читала мне вслух газету и очень забавно комментировала новости из большого мира с точки зрения коренного жителя здешних мест.

Готовила мне индейские блюда и то, чему научилась у жен других служащих… ждала с работы, радовалась. А потом родилась Крис.

И меня как обухом по голове ударило — только посмотрел на свою малышку и понял: хочу дочери лучшей жизни, чем эта святым кругом забытая фактория на краю земли. Но к родителям вернуться дурацкая гордость не позволила, все сам! Заработаю, обеспечу! Все же не зря я столько лет учился в горном институте, а потом работал в фактории со старателями.

Возомнил себя самым умным. Вычислил жилу, застолбил участок. Все по правилам сделал! Одно забыл — золото добыть мало. Надо уметь его сохранить от двуногих хищников, у которых нюх на чужую удачу работает лучше, чем у диких зверей.

А ведь говорила мне бабушка… предупреждала.

Айвен:

Незабываемые ощущения — бродить в шкуре медведя среди деревьев, чтобы совершенно по-идиотски драть их когтями и тереться задницей. И одновременно вспоминать, как ба с дедом специально приезжали проведать непутевого внука. Хорошо, уши не надрали тогда, но у меня сложилось впечатление — только потому, что Золотинка не позволила… Мою жену, в отличие от мужа моей матери, патриархи семейства Агреневых одобрили сразу и навсегда.

Ну и сколько мне еще «метить территорию»? Как эта сказала — до самого побережья?! Черт. Уф-ф-ф… ф-фу. Что за скунс вонючий лазил по этим кустам? Другой самец?! Ар-р-р-р!

Круг святой, сам не ожидал, как накрыло звериной какой-то яростью, опомнился, когда уже переметил все окрестные кедры и валуны, на голых инстинктах, без участия мозга.

Нет, надо срочно вернуться к привычным человеческим размышлениям! У меня дочь, у меня… я должен увезти ее отсюда и подарить нормальную жизнь. Точка. Ну-ка! О чем я там… А!

Память услужливо поднесла на блюдечке незаконченную мысль.

Так уж сложилось, что мать вышла замуж в другую страну, на другой континент, за мужчину, который так и не стал в ее семье своим. Нет, никто не ссорился, отношения были достаточно теплые, но все же, все же…

Нет, на самом деле хорошо, до взаимных проклятий не дошло. Я ж видел, как дед с трудом удерживается, чтобы не дать отцу в морду. Только ради дочери терпел. А папенька ради жены не пытался провернуть то же самое: вопреки рафинированному образованию в лучшем университете Штатов, он тоже не дурак кулаки почесать.

Да ладно, этого следовало ожидать. Наследник картофельных королей, потомственный житель крупнейшего города Северо-Западного Союза Свободных Штатов, крупный финансист, акула биржи Джейстин Даунтон- младший не смог проникнуться странными, на его взгляд, ценностями и привычками этих сумасшедших славцев, до сих пор живущих где-то в самом глухом углу своей варварской империи.

Для него один факт того, что мать жены своими руками топит там у себя дома печь и лепит пироги, — уже шок и экзотика. И эта их манера общаться с чернью чуть ли не на равных отца бесила страшно.

Но надо маме отдать должное — она своего жесткого авторитарного владельца крупного холдинга держит в ежовых рукавицах. Это на бирже и в офисе он Хозяин с большой буквы. А дома — любящий муж и хороший… а, черт, чего от себя скрывать? Хороший отец. Хотя и своеобразный…

Маман же ни на грамм не позволила прогнуть себя в том, что считала действительно важным. Отец любил мать безумно, даже спустя тридцать лет после свадьбы, и ради нее готов был терпеть и подстраиваться. В меру, конечно, тут обе стороны прекрасно понимали, что палку перегибать не стоит.

Но все летние каникулы единственный сын Кристины Даунтон-Аддерли, королевы светских салонов Нью-Айрка, проводил в обширном поместье бабушки и дедушки в Славской империи.

Ух, я любил там гостить! Особенно пока совсем маленький был. Какие сказки ба рассказывала волшебные, до сих пор помню. И мама в поместье за Срединным Хребтом становилась совсем другая. Более… свободная, что ли. В сарафане, непривычная такая без корсета. А я целыми днями гонял с кузенами и кузинами то по лесу, то по болоту. Измазанный по уши и счастливый до неба — после домашних-то строгостей! До сих пор с ностальгией вспоминаю, как здорово было беситься на сеновале, купаться в озере, рыбу ловить.

Так, ладно. Под сладкие воспоминания все чертовы кедры подрал и обо… пометил. Пора возвращаться к дочери. И к этой.