Айвен был категорически против стрижки и покраски, но его удалось убедить. Он даже, со скрипом и ворчанием, помогал мне собрать нужные травки. Я его заверила, что цвет волос постепенно восстановится, когда краска слиняет при постоянном мытье головы, это ж не промышленная косметология, а всего лишь природные дары, они не такие стойкие. А длина… ну что длина, волосы — не голова, отрастут.

Крис идею притвориться мальчишкой приняла с восторгом и о своих длинных золотых локонах не сожалела ни секунды. Возможность бегать в штанах и плевать сквозь зубы, как уличные мальчишки в фактории, привлекала ее гораздо больше, чем принцессины платьица и туфельки, как у хороших девочек.

Я ее понимала. А папаша только вздыхал, но помалкивал — он с моей помощью постепенно проникся феминизмом. Точнее, конечно, никаким не феминизмом. Просто родную дочь было жалко — не слепой же, видел, насколько живее, веселее и свободнее себя чувствует Кристина без всех этих «юной леди не положено».

Он только очень осторожно интересовался у меня, а не будет ли Крис вести себя как маленький медвежонок всю оставшуюся жизнь. Мол, все же ей жить среди людей… а потом что-то вспомнил, бормотнул про бабушкино поместье и успокоился.

Правда, с покраской волос ничего толком не вышло — после первого же оборота в медведицу я обнаружила на голове все те же ярко-рыжие кудряшки. Но хотя бы они не выросли до прежней длины и остались коротко стриженными. И то хлеб. Ладно, шляпу надену.

— Значит, смотри: доски тут трухлявые, один раз лапой вдарить — и только щепки полетят. Идеальный вариант, сразу будет понятно, что на склад залез медведь, что не сожрал, то порвал и утащил. Возможно, даже страховка у владельца есть на такой случай. Короче, частные лица не пострадают.

— Хм-м-м… а ты уверена, что именно тут мы найдем то, что нам нужно?

— Ну, всяко лучше, чем лазить по задворкам жилых кварталов и ношеное белье с веревок тырить, — усмехнулась я.

— Ох… ну и лексикон у тебя, мне даже жутко немного. Кем, ты говоришь, была в своем мире?

— Биологом и немного егерем. — Я хихикнула. — Это ты еще не всю терминологию слышал. Ладно, не бухти, я же только с тобой могу расслабиться. Даже при Кристине стараюсь язык придерживать, а то начнет повторять, все вокруг в обморок попадают. Не беспокойся, я умею вести себя прилично, честно-честно.

— Надеюсь… Так что с этой чертовой хибарой? Хотелось бы разом… — Айвену настолько не нравилась карьера записного ворюги, что он явно желал ограбить кого-нибудь уже побыстрее.

— Это скобяной склад, там с другой стороны вывеска. Я читала о таких. Здесь есть вообще все, от рыбных консервов до кружевных трусов. Оптовая торговля, здесь же лавочники со всей округи заказывают товар.

Мы с Айвеном, как два прожженных косолапых домушника, окопались на задворках торгового склада, расположенного чуть поодаль от железнодорожных путей, и шепотом обсуждали будущую кражу века.

Стаптаун, как остроумно называлась эта дыра на краю цивилизации, вообще оказался весьма занятным местечком. Не просто последняя станция Северной железной дороги, а эдакий райцентр для огромного лесного края, в который за товарами съезжается население всех, даже самых дальних и глухих, поселков побережья. Из нашей фактории сюда тоже ездили, в основном лавочники и разного рода «деловые люди».

То, что мы при первом же обходе наткнулись на скобяной склад, можно было считать феноменальной удачей и даже знаком: все мы правильно делаем. Ну, во всяком случае, я себя этим утешала — мысль о преступном будущем меня не грела ни капли, как и Айвена. В том числе поэтому склад был прекрасной находкой: для оптового торговца нанесенный нами ущерб окажется незначителен, и этот самый торговец точно не умрет с голоду и не будет ходить голым, пока мы не доберемся до счетов Айвена и не пришлем ему компенсацию.

Ну и само собой, здесь можно разом взять все, что нам нужно. Даже из верхней одежды на мелкую: вряд ли кто- то будет приглядываться к небогато одетому пятилетнему мальчишке на предмет опознавания погрызенных медведями детских штанишек. Да и перешью я кое-что, перелицую там… Короче, берем.

— Ладно, чего тянуть, — вздохнул рядом большой медведь. — Ты, когда продукты будешь портить, не переусердствуй, ладно?

— Ага. — Я кивнула и принюхалась. — Кстати, я и правда чую запахи всякого вкусного для медведей припаса. Консервы вот… Мука, крекеры. Да много там чего. Рано или поздно сюда настоящий медведь забрел бы, так что, считай, мы сделаем благое дело. Дикий-то зверь чужое добро беречь не станет, а если кто не вовремя сунется на склад, он и его порвет. А потом прибегут люди с ружьями… Короче, мы с тобой вовсе не злые воры, а справедливые эти… которые предупреждают об опасности. Сейчас стенку им раскурочим немного, они

сообразят ее укрепить, и тем спасутся не только несъеденные сторожа, но и дикие медвежата. Вот.

— Демагог ты маленький, а не медведица. Пошли уже…

На улице было холодно, словно сейчас не октябрь, а как минимум февраль. Снег еще толком не выпал, но противная и колючая мелкая крупа довольно зло шуршала по доскам, на нее даже смотреть было зябко. Хорошо все же быть медведем, даже неуклонное желание забиться поглубже в какую-нибудь берлогу и проспать до весны не отменяло ни густой шубы, ни толстого подкожного жирка, который мы успешно нагуляли на острове. Эх, зима медведю не помеха, если его правильно кормить…

А вот сторожа такую погоду не любят, особенно в четыре утра, самое противное время, когда клонит в сон особенно сильно. На складе своего сторожа не было, но в течение ночи по поселку несколько раз прогулялись парни с сонными лицами и заряженными винтовками. А вот под утро они ушли на другой конец улицы и скрылись в приземистом строении местной мэрии. Чем мы и воспользовались.

Взлом взломом, а шуметь мы предусмотрительно не стали. Ну мало ли, вдруг кто из чутких соседей проснется. Доказывай им потом, что ты медведь, а не верблюд.

— Так, — хмуро пробухтел Айвен, протискиваясь между выломанными досками и для правдоподобия оставляя на них клочья черной шерсти. — Действуем строго по плану. Ничего лишнего не громим и не берем.

— Угу. — Я тихо хмыкнула, сунув нос под первую же полку и на ощупь вытягивая оттуда коробку с сахаром. — Нашел тоже погромщицу.

— Да кто ж тебя знает? — фыркнул большой мишка. — Планы ты составляешь как матерая медвежатница. Ты точно биолог?

— Помесь. Егеря с домушником, — захихикала я, художественно раздирая когтями мешок с крупой. — Так, сейчас я ровным слоем посыплю тут все овсянкой, и будем считать, что картина вандализма налицо. Ты нашел детскую одежду?

— Нет пока, только какое-то странное… что-то.

— Дай гляну. О! Хи-хи… хи-хи-хи…

— Ну начина-ается. Что это за чудо в перьях?

— По-моему, ты залез в раздел оборудования для… м-м-м… веселого дома. Это костюмы для канкана и прочее эротическое белье. Корсеты вот… точно с перышками. Не, тебе такой не подойдет.

— Круг святой, я за всю жизнь не узнал и не увидел десятой доли того безобразия, что буквально преследует меня после встречи с тобой. Пакость какая… — Медведь на кошачий манер брезгливо затряс лапой, которой только что вскрывал коробки с бордельными нарядами. — Это все покупается в магазине?! И лежит на соседней полке с детской одеждой и нормальными кальсонами?!

— А ты думал, в лесу на елке растет, что ли? Конечно, девушки со второго этажа салуна где-то покупают свои наряды. Почему бы и не в магазине? Хотя скорее, думаю, это дело выписывают по почте… а доставляют их тем же перевозчиком, что и товары для склада. И не криви так морду, кружева не заразные. Ищи лучше детское.

Невнятно бухтя под нос, Айвен пошел шуровать среди полок и мешков, я тоже времени зря терять не стала, мысленно ставя галочки в воображаемом списке необходимых вещей по мере того, как мы их находили и аккуратно стаскивали на свободное место посреди склада. Эх, обувь бы еще стырить… покупать ну очень дорого. Но тут есть вариант погореть. Или нет? Погрызть несколько пар и потерять, например, ботинок по дороге к лесу — и все на диких зверей спишется? К тому же ботинки тут всего двух видов, и голову даю на отсечение, что половина округи носит вот эти тупоносые коричневые на шнуровке, а вторая половина — такие же, но черные. А, и сапоги… вот сапоги точно есть у каждого старателя, и куплены они с этого склада, к гадалке не ходи.