А Стефка повернулась к мужчине, сидевшему рядом и попыталась разглядеть лицо похитителя, скрытое капюшоном плаща. Но незнакомец сам раскрыл свое инкогнито, засмеявшись и задав вопрос:

— Не узнала?

— Захари?! Что все это значит?

Княжич снова негромко засмеялся и, взяв Стефку за ладонь, ответил:

— Ты не откликнулась на мою просьбу о свидании, и мне пришлось действовать более решительными способами.

— Ты решил меня похитить только потому, что я не пришла к часовне святой Смарагды? Это безумие! Сейчас же останови карету и выпусти меня!

Стефка вырвала свою ладонь и попыталась открыть оконце кареты, но Захари тут же пресек ей попытки, грубо перехватив руку. На болезненный вскрик княжич отреагировал уже менее любезно:

— Стефка, сиди смирно и не вынуждай меня действовать грубо. Крики, доносящиеся из кареты, привлекут не нужное для тебя внимание. Когда прибудем на место, я все объясню.

— И куда же ты меня везешь?

— Увидишь.

Через некоторое время карета замедлила свой ход и остановилась. Но из кареты выскользнула лишь незнакомая спутница, на прощание, улыбнувшись княжичу. Захари послал госпожице воздушный поцелуй, и карета снова продолжила путь. Стефке не понравилась фривольность между незнакомой госпожицей и Захари. Было в этом что-то неправильное, неприятное.

— Кто она?

— Одна милая госпожица, которая согласилась оказать мне небольшую услугу, — голос княжича был спокоен, в нем не слышалось ни капли волнения. Будто похищение госпожиц это обычное для Захари занятие.

— Что бы ты не задумал, но меня будут искать и твоей матушке вряд ли понравится скандал вокруг твоей персоны.

Захари снисходительно вздохнул:

— Стефка, жаль тебя разочаровывать. Но Стэллия — это не провинция. Здесь, когда из дома пропадает госпожица, об этом молчат. Кому нужны лишние сплетни? Твоя тетушка не будет придавать огласке твое исчезновение, поверь мне.

Почувствовав, как напряглась госпожица, Захари поспешил её успокоить:

— Не думай обо мне хуже, чем я есть на самом деле. Я не чудовище, и не кушаю красивых госпожиц на ужин. С тобой ничего плохого не случится. Ты ведь мне доверяешь? — на последних словах княжич будто добавил в голос бархата и томности.

— Нет, Захари. После всего случившегося доверять тебе было бы глупо.

Больше говорить Стефке не хотелось. Её поразила та легкость, с которой Захари отнесся к произошедшему. Похищение, репутация, слухи и сплетни — все это волновало княжича не больше, чем комариный укус.

Ехали довольно долго. По звукам, доносившимся из приоткрытого оконца, Стефка поняла, что они где-то на окраине города, а то и вовсе за его пределами. Не стало слышно грохота колес по мощенным булыжниками улицам, криков торговцев, цоканья копыт лошадей. Зато по тому, как сильно стало потряхивать, можно было понять, что теперь карета едет по разбитой и петляющей дороге. И когда терпение Стефки подошло к концу, карета остановилась. Захари помог ей выбраться наружу и госпожица, с удивлением огляделась. Они действительно покинули Стэллию, стены и шпили которой виднелись вдали.

Карета остановилась на берегу реки, русло которой делало большую петлю. И вот на кусочке земли, внутри петляющего русла, стоял небольшой дом в один этаж. Захари указал рукой на этот дом и пояснил:

— Нам туда.

И повел Стефку к лодке, которая покачивалась у берега. Лодочник, по возрасту уже немолодой, отвесил княжичу поклон и не произнесся ни слова, снова занял свое место. Захари помог госпожице устроиться в лодке и уселся напротив.

Лодку оттолкнул от берега возница, правивший лошадями, и Стефка с ужасом узнала в нем Ремиса. Но тот ни взглядом, ни звуком не отреагировал на пораженный взгляд госпожицы.

Лодка легко скользила по темной воде. Стефка не отрывала взгляда от пугающей своей чернотой речной глади, лишь бы не встречаться глазами с княжичем, чей пристальный взгляд чувствовала на себе. Невольно вспомнилось их катание на лодке по лесному озеру. Как же атмосфера той прогулки отличалась от сегодняшней.

Река была довольно широкая и Стефка смогла хорошо разглядеть дом, к которому они плыли. Он совершенно не походил на дома столицы: был приземист, основателен и казался эдаким увальнем среди утонченных и стремящихся ввысь строений Стэллии. Не смогла сдержать любопытства:

— Чей это дом? Он такой… необычный.

Княжич бросил ленивый взгляд в сторону дома:

— Он принадлежит моей семье. Кто-то из моих предков, видимо, любил уединение и рыбную ловлю. А сейчас он пустует, и я иногда отдыхаю здесь от столичной суеты. Уверен, тебе здесь понравится.

Стефка не разделяла уверенности Захари. Меньше всего ей хотелось менять уютный и гостеприимный дом тетушки на это старое и уединенное жилище. Наверняка, от реки в доме сыро и промозгло, водятся мокрицы и двухвостки. Да и учитывая обстоятельства, это вообще сомнительное удовольствие.

Но вот лодка ткнулась носом в песчаный берег. Порог дома от воды отделяла неширокая полоска песчанного берега. Еще плывя в лодке, госпожица видела, что с одной из сторон вода вплотную подступает к стенам дома. И кому пришла такая блажь — строить дом посреди реки?

Но стоило войти внутрь, как Стефка почувствовала аромат сдобы. Внутреннее убранство госпожице напомнило дом родителей Петры — все просто, добротно и главное, мокриц не видно. Комната, в которую Захари провел свою то ли гостью, то ли пленницу была небольшой, но вот уютной назвать её было сложно. Весьма аскетичная обстановка выдавала неприхотливость прежнего владельца. И все таки близость реки чувствовалась — Стефка поежилась, и почувствовала как на неё стремительно накатывает и усталость и раздражение. Захари заметив, как она поморщилась, успокоил:

— Сейчас распоряжусь.

Когда Захари вышел из комнаты, Стефка не удержалась и подошла к окну — так и есть — вода под самыми окнами. За рекой в отдалении виднелась полоска леса. Глухие места.

В комнату вплыла немолодая пышная служанка и молча принялась сервировать стол. Давешний лодочник видимо служил в этом доме и истопником, камин загудел, и скоро стало ощутимо теплее. Стефка очнулась от невеселых дум, когда почувствовала на своих плечах руки Захари. Недовольно повела плечами, чем вызвала смех княжича:

— Стефка, когда ты голодная и замерзшая, то становишься вредной и несговорчивой. Садись к столу.

Возможно, в другое время госпожица бы и отказалась от обеда, но сейчас она и впрямь была замерзшей и сильно проголодалась. Поэтому без капризов принялась за трапезу, демонстративно не обращая внимания на Захари.

А вот княжич, пользуясь тем, что Стефка занята обедом и не перебивает его, разговорился:

— Стефка, я прекрасно понимаю твое смущение, но если ты не будешь упорствовать и упрямиться, то все сложится наилучшим образом. Здесь нам никто не помешает. Я буду иногда наведываться в Стэллию, но остальное время мы будем проводить вместе. Твоих родных известят, что им не стоит беспокоиться о твоей судьбе. Как видишь, я все продумал.

Стефка наградила княжича мрачным взглядом, но трапезу не прервала.

— Я рад, что ты все правильно понимаешь. Ты ни в чем не будешь нуждаться. На балу я понял, что не готов отказаться от удовольствия быть с тобой. Тем более я ни один обратил на тебя внимание, а лишние соперники только все осложнили бы.

Стефка отложила в сторону столовые приборы, вытерла рот салфеткой и только после задала вопрос:

— То есть мое мнение на происходящее тебя совсем не интересует?

Их взгляды встретились и, несмотря на внешне спокойный вид госпожицы, Захари почувствовал исходящее от Стефки раздражение и недовольство.

— И как долго я буду служить тебе игрушкой и утехой? Неделя? Месяц? Год? А что потом? Или тебя совсем не интересует, как потом складывается жизнь тех, кем ты поиграл? Сколько их было до меня, твоих игрушек? Или твоя матушка подыщет мне мужа, который молча примет подарок из рук самой княгини?

По мере того как она говорила, глаза княжича темнели, а лицо преображалось — словно на Захари надели непроницаемую маску.