Пир в честь помолвки состоялся в замке Карловиц. Разноцветная пестрая толпа гостей, среди которых не было ни одной мантии магистра, с интересом и восторгом рассматривала пышное убранство зала. Особый интерес гостей вызвала настенная мозаика, изображающая причудливые цветущие растения. Те же, кто ожидал изучить генеалогическое древо магистра, обычно вышитое на гобеленах и украшающие стены в других замках, были разочарованы. Ничего подобного в замке магистра не имелось. И было не ясно — то ли Стефан Карловиц не предусмотрел такой интерес к своей родословной, то ли среди его предков не было ни одной родовитой фамилии. Так или иначе, но личность магистра вызывала не меньший интерес, чем жених и невеста.

Стефка была как никогда прекрасна. Розовое платье — наряд невесты — необычайно шло ей. Волосы, уложенные в высокую прическу, открывали лебединую шею. Ослепительная улыбка и сияющие глаза сверкали ярче бриллиантов на ее груди. Димитр же был явно смущен непривычно большим вниманием к своей персоне. Прежде незнакомые ему разномастные владельцы замков, были сейчас с ним приветливы и доброжелательны. «Не встреть я своего прадеда, вряд ли вы все с таким рвением добивались приглашения на мою свадьбу».

Единственной, кто не разделял всеобщей радости и веселья, была Ивона. Она бы и рада была отведать изысканные кушанья, которые источали умопомрачительный аромат, но от волнения не могла проглотить и кусочка. Склянка с горошиной, упрятанная в декольте, то обжигала, то заставляла Ивону покрыться мурашками как от холода. И лишь одна мысль крутилась у нее в голове: «как незаметно подсунуть эту горошину Димитру?». Это казалось попросту невозможным. Справа от Димитра сидела Стефка, слева Георги. Уж они-то точно и близко не подпустят Ивону к кубку Димитра.

Если бы виновники торжества были не так поглощены своим волнением, они возможно бы и заметили, что мачеха Стефки очень уж нервничает. Да и магистру не помешало бы быть настороже. Но никто не предполагал, что в такой счастливый день Димитру грозит смертельная опасность.

Время шло, пир продолжался, а горошина так и оставалась в склянке. Ивона уже хотела плюнуть на эту затею и послать Розу с ее ядом куда подальше, но тут кто-то из гостей вспомнил один из обычаев. По обычаю, родители будущих молодоженов, показывая расположение к зятю и невестке, подносили им кубок с вином. Родители невесты — жениху, а родители жениха — невесте. Ивона поняла — если не сейчас, то никогда. Грегори Майстора с улыбкой налил в кубок Димитра вино и, взяв поднос, повернулся к супруге. Ивона к этому времени уже успела незаметно достать склянку и открыть ее. Спрятав склянку в рукаве, она наклонилась к мужу, закрывая от посторонних глаз кубок.

— Иди один, я волнуюсь, боюсь, вино разолью, — прошептала Ивона, опрокидывая склянку в кубок.

Грегори Майстора пожал плечами и направился к жениху с веселой улыбкой. В это же время Стефан и Сурра подавали Стефке кубок с вином. Жених и невеста, взяв из рук родителей кубки с вином, переглянулись и поднесли вино к губам. Пока Димитр пил вино, Ивона ничего не слышала кроме стука своего сердца. Ей казалось, что вот сейчас магистр укажет на нее пальцем и испепелит волшебным огнем. Но этого так и не произошло. Молодые, выпив вино, перевернули кубки, показывая, что вино выпито до дна. Димитр весело улыбался.

Праздник в честь помолвки подошел к концу. Жених и невеста, прощались с гостями и получали от них поздравления. Последними, как и принято, уходили родители невесты. Ивона бросила взгляд на Димитра. Ничего не говорило о том, что парень выпил яд. Он улыбался и шутил. «Наверное, Розу обманули. Да и откуда у нее деньги на яд, против которого нет противоядия?».

Но как только дверь за гостями закрылась, улыбка сползла с лица Димитра.

— Что-то душно… — парень подошел к витражному окну и облокотился спиной на карниз. Стефка посмотрела на побледневшего жениха:

— Ты просто устал.

Сурра тоже выглядела неважно — еще бы, за весь день ей не удалось даже окунуться в озеро. А это для нимфы непростительное упущение. Стефан решил сопровождать нимфу к озеру, да и не хотелось ему смущать теперь уже жениха и невесту.

У озера было довольно прохладно даже не смотря на магическую завесу. Стефан поставил фонарь на перила беседки и помог Сурре раздеться до нижней сорочки. В такое время можно было не бояться посторонних глаз. Сурра с привычной легкостью прыгнула в воду. Чем дольше она плавала, тем веселее становилась. Каждый раз, когда она пересекала лунную дорожку, ее волосы красиво переливались, и Стефан любовался своей любимой. Наконец, Сурра вылезла из воды, и Стефан заботливо укутал ее теплым плащом, предусмотрительно захваченным из замка. Нимфа прильнула к супругу. Магистру не хотелось никуда уходить и разрушать эту идиллию. Он ласково гладил супругу по волосам, накручивал на палец ее густые локоны.

— Стефан, а ты заметил, что мои волосы все меньше и меньше роняют самоцветы? — вдруг с грустью спросила Сурра.

— Заметил. Но это, наверное, из-за воды, она не такая как в твоем мире. Или же тебе здесь не нравится?

— Мне хорошо там, где ты. А как же самоцветы? Настанет время, когда мои волосы перестанут совсем ронять их…

— Зачем мне самоцветы, когда у меня есть ты? Ты — самое главное мое сокровище!

Стефан и Сурра поднимались по лестнице в замок, когда раздался душераздирающий крик Стефки. Магистр кинулся на крик. Открыв дверь, Стефан застыл на пороге. Стефка склонилась над лежащим на полу Димитром. Ее платье и его белоснежная рубаха были залиты кровью. Димитр был мертв.

Стефан Карловиц поднялся на второй этаж магистрата и прошел в комнату рукоположения. Его шаги гулко раздавались по всему этажу, но в замке этой ночью было пусто. Лишь сонный смотритель удивленно встретил магистра, но видя, что «господин магистр» не желает объяснять свое появление поздней ночью в магистрате, удалился.

Стефан подошел к хрустальному шару. Сняв с груди орден, он вложил его в одно из отверстий в серебряной подставке и стал ждать.

Когда в комнате рукоположений стали один за другим появляться магистры, лица их красноречиво говорили все, что они думают о том, кто решил поздней ночью собрать Совет Магистров. Когда же вновь прибывшие узнавали, что виновник ночной суматохи Стефан Карловиц, их раздражение достигло предела.

— Что он о себе возомнил, выскочка! — возмущался магистр Зураш.

— Неужели нельзя было подождать утра? — продирая сонные глаза, ворчал магистр Велизар.

Последним прибыл старейший магистр Борислав Тордыш. Он тоже в немом удивлении смотрел на Стефана.

Виновник ночного переполоха стоял посредине комнаты, широко расставив ноги и сложив руки на груди. Словно собирался дать отпор неведомому противнику.

— Господа магистры! Прошу вас простить мне дерзость прервать ваш сон. И если бы не чрезвычайные обстоятельства… Сегодня был отравлен мой правнук и единственный наследник Димитр Карловиц. Именно по этой причине я здесь. Я прошу о разрешении на использование живой воды. Как вы знаете в подобной ситуации каждая минута дорога…

Реакция на слова магистра была самой разной. Кто-то сочувственно качал головой, кто-то равнодушно пожимал плечами. Борислав Тордыш отозвался первым:

— Что же, думаю, эта причина является уважительной для срочного созыва Совета Магистров. Магистры, прошу вас, не будем медлить! Кто за то чтобы разрешить магистру Стефану Карловиц использовать живую воду поднимите руки! — и как бы подавая пример, первым поднял руку. За ним еще четыре магистра отдали свои голоса.

— Кто против? — и пять магистров, опустив глаза, подняли руки. Одним из первых, проголосовавших «против» был Руфин Стогнаш.

Борислав смущенно повернулся к Стефану:

— Магистр, вы понимаете, что при таком раскладе сил я не могу дать вам живую воду. Ваш голос в этой ситуации не имеет значения… Мне очень жаль, магистр…