Ветер шумел в ушах, слезы выкатились из-под очков. Не страшно, Светлана тоже плакала, шмыгая носом и хлопая длинными нарощенными ресницами. Я до боли сцепила пальцы. Суставы громко хрустнули. Молчанов вздрогнул, но не обернулся. На секунду я вообразила себя на его месте. О чем он думал, когда женился на женщине, которую берег, в присутствии женщины, которую любил? Мне было страшно представить.

Как такое могло произойти с нами?

— Павел, согласен ли ты взять эту женщину в законные жены, — голос министра ввинчивался в мой мозг, как дрель, — чтобы быть с ней в радости и горе, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас?

Мне показалось, что кто-то толкнул мой стул, и я падаю спиной вперед в бездонную пропасть.

— Да, — ответил он, не колеблясь.

«Если Пашка обещал девушке заботиться о ней — он скорее сдохнет, чем нарушит свое слово», — сказала однажды Маша. Она его знала как никто другой.

— Мария, согласна ли ты взять этого мужчину в законные мужья, чтобы быть с ним в радости и горе, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит вас?

— Да я как-то не уверена… — сказала Маша на русском языке.

— What? — переспросил министр, услышав вместо привычного «йес» непонятную русскую фразу.

Олег встал и шагнул к Маше. Он вел себя как телохранитель, почуявший угрозу для своего клиента. Но Маша строго на него глянула, и он отодвинулся от нее, отошел в сторонку. Она приблизилась к Молчанову и сказала, эмоционально жестикулируя:

— Паша, прости! Но мне кажется, мы поторопились. Или опоздали. Или я уже не знаю, что мне кажется! — она всплеснула руками. — Я с самого начала хотела отложить свадьбу, но поддалась на уговоры. Я люблю тебя и знаю, что ты тоже меня… — она замялась, и эта крохотная заминка выдала ее мысли и чувства. — Паша, давай отложим! Посмотри на Аню!

Она посмотрела на меня, и все остальные сделали то же самое. Я оказалась в перекрестье множества любопытных взглядов. Даже Светлана развернулась ко мне всем телом и разглядывала, словно видела впервые. Мне захотелось провалиться сквозь землю. Зачем Маша перевела внимание на меня? Неужели она о чем-то догадалась или подозревала что-то плохое? На меня нахлынула паника.

Молчанов единственный на меня не смотрел. Он не отрывал глаз от Маши. Она продолжила свою сбивчивую взволнованную речь, одной рукой указывая на меня, а другой комкая мятый рукав его пиджака:

— Глянь, она молодая неопытная девушка, но ей хватило мудрости не бросаться в омут с головой. А ты ведь знаешь Кирилла! Если он чего-нибудь хочет, ему трудно отказать. И если уж Аня проявила благоразумие, то мне сам бог велел. Прости, что я поняла это только сейчас, — она указала на министра, гостей и розовую арку. — Я не хотела тебя обижать или разыгрывать мелодраму при свидетелях, просто Анин пример…

— Ну вы, девушки, даете, — протянул Кирилл. — Вы что, сговорились?

— У Ани были свои причины отменить свадьбу, — спокойно сказал Молчанов. — Ты не должна брать с нее пример, у нас совершенно другая ситуация.

— А кто еще отменил свадьбу? — спросила меня Светлана. — О чем они говорят?

Борис Михайлович встал, оправил смокинг и подошел к арке:

— Так, Маша, Кирилл, объяснитесь! Что происходит?

— Папа, прости! Я знаю, ты давно мечтал выдать меня замуж…

— Маша, ну что за ерунда? Мне твой замуж не принципиален, лишь бы ты была счастлива.

— Аня, — ошарашенно спросила Светлана, видимо, догадавшись, о чем говорила ее дочь, — ты что, разорвала помолвку?!

— Я счастлива, папа, — ответила Маша, обнимая живот. — Ты даже не представляешь, как я счастлива!

На ее глазах засверкали слезы. Молчанов привлек ее к себе:

— Хорошо, не плачь, мы сделаем, как ты хочешь. Все в порядке.

Маша прильнула к нему и обвила руками:

— Спасибо! Я знала, что ты поймешь.

Гости медленно отходили от шока, осознавая, что свадьбы не будет. Все наперебой заговорили, мешая русскую и английскую речь. Дети снова пустились в бег вокруг арки, собака залаяла. Под розами и шелковыми лентами столпились люди. Они решали, что делать с рестораном: ехать на праздничный обед или нет?

— Конечно, ехать! — заявил Борис Михайлович. — Не пропадать же еде? Надеюсь, она не в русском стиле?

— Нет-нет, я заказала классическое свадебное меню: крабовый салат, каре ягненка под гранатовым соусом, торт из бельгийского шоколада, — начала перечислять Светлана.

— Мы домой, — сказал Молчанов. — Хватит на сегодня волнений.

— Мы с вами, — поддержал его Кирилл.

— И я, — откликнулся Олег.

Пока прощались с министром, говорили несостоявшимся молодоженам слова сочувствия и поддержки, а потом делились на группы для отъезда в ресторан, я сидела на своем стуле, как приклеенная.

Наконец гости и родители ушли к своим машинам. Мы остались на пляже впятером. Сели в кружок. Над нами полоскались белые полотнища, неподалеку шумел океан.

Что в итоге? Две сорванные свадьбы. Одна надежда на то, что новая девушка поможет забыть старую, — у Кирилла. Одна любовь, которая ничего не просит, — у Олега. Одно долгожданное счастье — у Маши, и два растерзанных сердца — у меня и Молчанова.

— Ну что, какие планы? — спросил Олег.

— Будем жить дальше, — сказала Маша.

— Я останусь в Штатах, — сказал Молчанов, — на какое-то время. Может быть, пока Маша не родит.

— Что, не полетишь с нами в Питер? — спросил Кирилл. — А как же работа?

— Возьму отпуск, сто лет не отдыхал. Маша жалуется, что забыла, как я выгляжу. Постоянно в командировках… — он устало провел ладонью по лицу. — С вами Саша полетит. Самолет завтра.

Кирилл кивнул и потянулся за зазвонившим телефоном. Пока он слушал собеседника, его лицо наливалось мрачностью.

— Черт! — выругался он. — Эта идиотка все-таки опубликовала блог, подтверждающий, что Степан Федорчук — гей. Ей-то чего не сидится спокойно? Ни дня без скандала. Зачем Степан вообще с ней связался? Говорил же, не тронь Жанну — вонять не будет.

— Что случилось? — спросил Молчанов.

— Мне сообщили, что она выложила какие-то фотографии Ани. И мои тоже. И фотографии Юрия Георгиевича… — он назвал фамилию политика, который был моим постоянным клиентом. — И еще какой-то список, который якобы все доказывает.

Я обмерла. Она все-таки сделала это! Несмотря на деньги, которые я ей заплатила, несмотря на слово, которое она мне дала. Олег достал свой телефон и с решительным видом углубился в поиски блога. Кирилл еще раз чертыхнулся и сделал то же самое. Я с ужасом глянула на Молчанова, но он не собирался доставать телефон. Сложил руки на груди и вытянул ноги. Маша заметила мое беспокойство и спросила:

— Что с тобой? Ты так побледнела.

Что ж, пришло время.

— Маша, — едва вымолвила я, — я должна кое в чем признаться. Ты не все обо мне знаешь. Я давно хотела сказать, еще на твоем дне рождения, но мне было страшно…

— Аня, хочешь, я скажу? — предложил Кирилл, отрываясь от телефона.

Я покачала головой:

— Я сама. Маша, я работала в эскорте, когда познакомилась в Кириллом на яхте Степана. Я была проституткой.

Видимо, это прозвучало так жалостливо, что все посмотрели на меня с сочувствием, даже Молчанов. Маша удивленно хлопнула глазами:

— Но ты совершенно не похожа на… Господи, да ты же ребенок совсем!

— Прости, что я скрыла этот мерзкий факт.

Прости, что я влюбилась в твоего мужчину, провоцировала его и соблазняла. Прости, что приехала в твой дом и притворялась твоей подругой. Прости, что переспала с твоим женихом за день до свадьбы. Я все-таки заплакала. Невозможно дружить с человеком, если врешь и гадишь ему на каждом шагу. Хоть бы она никогда об этом не узнала! Я умру от стыда и позора.

Маша присела рядом со мной:

— Перестань, не реви. Я могла бы сама догадаться, что ты не по любви встречалась со Степаном. Видно же было, что вы не пара. Зачем он тебя пригласил?