Пока Маша любезничала с Олегом, я снова отправилась на прогулку по пляжу. В этот раз я держалась подальше от пенного прибоя: спасатель из Малибу, подаривший мне тихий поцелуй, в данный момент был занят полировкой океанских волн. Дойдя до одежды, сложенной на камнях, я оглянулась и засунула в карман джинсов Молчанова письмо моего отца. Я давно хотела дать ему почитать, но в присутствии остальных не могла этого сделать. Ждать более удобного момента было некогда: время истекало, скоро все будет кончено — я хотела, чтобы он прочитал это письмо сейчас.

Последний день перед свадьбами выдался суматошным. Я собирала сумку с одеждой, беспрестанно консультируясь с Машей, брать ту или иную вещь или не брать. Кто знает, какая в Лас-Вегасе погода и какой дресскод на свадьбах? Маша посоветовала не переживать. Белое платье и смокинг можно взять напрокат — абсолютно новые. Обручальные кольца продаются на каждом углу — на любой вкус и кошелек. Слова брачной клятвы учить необязательно — достаточно повторять их за человеком, который будет проводить церемонию. Если что-то непонятно, можно просто сказать «yes» или молча кивать головой. Лимузин, фотограф, букет для невесты и бутоньерка для жениха — все предоставляется часовней и входит в стоимость. Можно даже заказать прямую трансляцию в интернет — чтобы друзья (и недруги) могли полюбоваться на безумцев, решившихся на свадебную авантюру. «Зато запомнится на всю жизнь, и внукам будет что рассказать», — успокоила меня Маша.

— А какая будет музыка? Здесь тоже включают Марш Мендельсона?

— Обычно Вагнера. Свадебный хор из «Лоэнгрина»: ту-ту-туту, ту-ту-туту, — напела она. — Но все по желанию. Ты можешь выбрать свою любимую мелодию.

— Любую?

— Да хоть «В лесу родилась елочка»!

— А «Деспасито»?

— Это такая зажигательная пуэрториканская песенка? Я думаю, никаких проблем не будет.

Кроме моего разорванного сердца.

Я готовилась к собственной свадьбе с упрямой обреченностью. Завтрашний день поставит окончательную точку над моей несчастной буквой «i», которая уже погнулась под десятками «окончательных» точек. Сколько их уже было? Достигну ли я когда-нибудь полного успокоения? Достигнет ли успокоения Молчанов?

Он с самого утра выглядел как человек, не спавший ночью ни минуты: красные глаза, бледное уставшее лицо, хмурое настроение. Кирилл хлопнул его по плечу во время завтрака:

— Ты хоть поешь что-нибудь, нельзя же так волноваться.

— Я не волнуюсь, — ответил Молчанов, отодвинув тарелку с омлетом.

Он налил себе кофе и ушел пить его в дом. Я мучилась в догадках: прочитал он письмо отца или нет? Как он его воспринял? Догадался ли, зачем я его подсунула? Злится ли на меня за то, что я поделилась с ним историей незаконной, эгоистичной и разрушительной любви, которая стала бесконечно счастливой для моих родителей? Понял ли он правоту моего бедного отца, который даже на пороге смерти ни в чем не раскаялся и ни о чем не жалел? Который вспоминал девичьи пальцы, измазанные черничным соком, как самое волнующее переживание в своей жизни. Который советовал дочери не бояться своих чувств.

Я не знала. Молчанов ни разу на меня не взглянул.

— Маша, а вечернее платье взять? Мы же пойдем куда-нибудь вечером?

— Конечно, — ответила она, смеясь. — Мы пойдем в казино тратить деньги! Твой будущий муж прекрасно играет в покер, ты в курсе? А я собираюсь выпотрошить однорукого бандита.

Я вспомнила Степана и Кирилла, которые разыграли меня в карты. А потом пришел Молчанов и повел меня на «Кохану» в апартаменты Кирилла. Обыскал с нахальной усмешкой на трапе между двумя яхтами. Коснулся моих ног и промежности так, словно имел на это право. Даже сейчас меня волновало то давнее мимолетное прикосновение.

— Ладно, значит, я возьму платье…

— Аня, ну что ты переживаешь из-за платьев? Возьми лучше эротическое белье и упаковку «Дюрекса» — у тебя же будет первая брачная ночь! И у меня тоже. По крайней мере я очень на это надеюсь, — добавила она с шутливой угрозой в голосе.

Молчанову не отвертеться. Я не знала, почему он избегал секса столько времени, но завтра его воздержание закончится. И воздержание Кирилла тоже, хотя он воздерживался всего одну ночь, — вчерашнюю. Я категорически отказалась трахаться в доме, где такие тонкие стены и так много молодых неудовлетворенных людей.

Значит, красивое белье и презервативы.

Презервативы?! Но мы же… предохраняемся таблетками…

Я вспомнила свои расчеты в первый день: во время поездки в Сан-Диего у меня должны были начаться месячные, но к свадьбе должны были закончиться. Но свадьба уже завтра, а месячные до сих пор не пришли! Я мгновенно покрылась холодным потом и ринулась в ванную. Дрожащими руками вытрясла косметичку прямо на пол и начала шарить в поисках таблеток. Вот они! Последняя таблетка на месте — я так ее и не выпила! Из-за смены часовых поясов перепутала дни недели.

Из глаз потекли слезы. Что делать? Сказать Кириллу? Маше? Нет, рано. Сначала надо удостовериться.

Я вытерла слезы и вышла из ванной. Кирилл бродил по патио с телефоном в руке, разговаривая то с Питером, где на пароход снова погрузили какой-то неправильный кусок рельса, то с родителями, которые вдруг захотели в Лас-Вегас.

— Пап, мы в Питере организуем нормальную свадьбу, я обещаю. Пригласим всех друзей, родственников, Аниного дедушку. Все будет как у людей. Но сейчас я хочу жениться в присутствии только Маши и Пашки.

О, значит, меня ждет еще одна — нормальная — свадьба.

Я подошла к Кириллу и увидела стакан виски в его руке. Я мысленно застонала. Готовится к мальчишнику! Столик в стрип-клубе под названием «Голые цыпочки» они зарезервировали еще вчера, хотя Олег предлагал смотаться в Тихуану, где мексиканки за двадцать баксов обслуживали мужчин по полной программе. Но Кирилл и Молчанов не поддержали его порыв («Нам не надо по полной программе, мы просто хотим на сиськи посмотреть») и предложили Олегу отправиться в Тихуану в одиночку.

— Кирилл, — растерянно сказала я, — мне нужно быстренько съездить в одно место. Не спрашивай в какое, это… сюрприз.

— О, черт! — сказал он. — Я уже две порции выпил. Олег, ты чем занят?

— Пиво пью, — донеслось от бассейна.

— А где Маша? — оглянулся Кирилл. — Только что тут была. Она-то уж точно трезвая.

— Светлана повезла ее в салон красоты. Часа через три вернутся, — сказал подошедший Молчанов и спросил меня: — А тебе куда нужно?

— Может, я лучше на такси? — пискнула я.

Мысль о том, чтобы поехать в аптеку с Молчановым, показалась мне крайне опасной. Я боялась оставаться ним наедине.

— О, спасибо, Пашка. Свози ее, а я пока поработаю. Завтра придется отключить телефон, иначе совсем достанут…

Мы прошли из дома под навес, где стоял джип. Несмотря на тень, ручка двери показалась мне раскаленной, а сиденья обожгли ноги. Я подвернула подол платья, чтобы не сидеть на горячем, глубоко вздохнула и захлопнула дверь.

На Молчанова я не смотрела. Не могла. Я слышала, как он сел на водительское место и завел двигатель. Я чувствовала его запах — не запах парфюма или освежающих средств, а чистый, знакомый (и любимый!) запах его тела. Я видела его руку, лежавшую на ручке переключения скоростей.

— Куда? — спросил он, выруливая задом из-под навеса.

— В драгстор, — ответила я.

Кажется, так в Америке назывались аптеки.

— Мороженого захотелось? — он вроде как шутил, но голос оставался серьезным.

— Нет. Мне нужен тест на беременность.

Он остановился. Зад машины выехал из-под навеса, и солнце залило салон жаркими косыми лучами. Я вцепилась в ручку двери и смотрела в свое окно — на цветущие розовые кусты и белый заборчик. У меня не было сил посмотреть Молчанову в глаза. Я объяснялась ему в любви (неоднократно!), бегала за ним, чего-то требовала, соблазняла и провоцировала, а теперь сидела перед ним совершенно убитая, напуганная и, возможно, беременная.