Обыск трупов ничего не дал. У лестригонов не нашлось ни предметов, ни монет. Похоже, они были просто хищниками, охранявшими Криммибельду. Вроде цепных псов.

Зато передышка позволила восстановить Выносливость.

Опустив массивный рычаг, я вызвал подъёмник. Он спускался тихо: механизм был смазан — значит, им регулярно пользовались. Мы с Матильдой зашли в кабину. Я перевёл взгляд на пульт управления. Кнопок не было, вместо них имелись маленькие переключатели. Какой этаж следовало выбрать? Все переключатели выглядели одинаково, ни один не стёрся больше остальных и не выглядел чище.

Вдруг кабина вздрогнула, двери закрылись, и начался подъём. Мне не пришлось больше ломать голову: «лифт» вызвали сверху.

Пока мы двигались, я регенерировался. Как уже было сказано, этот процесс не оказывал влияния на количество очков здоровья, но он был крайне важен для ощущений, потому что по ходу восстановления уходила боль.

Кабина остановилась на двадцать четвёртом этаже. На всякий случай я решил запомнить эту цифру. Мало ли, как придётся отсюда сваливать.

Дверь открылась, и мы с Матильдой вышли, оказавшись в зале, обшитом листами тёмного металла, которые покрывали стены, пол и потолок. На миг мне показалось, будто мы очутились в огромном сейфе.

Кое-где виднелись ряды круглых отверстий. Я подумал, что из них выдвигаются пруты решёток, позволяющие разделить пространство и, возможно, поймать таких непрошеных посетителей, как мы, в подобие клетки. Следовало держать ухо востро.

Я пошёл вперёд, приказав Матильде держаться позади. Не класть же все яйца в одну корзину, так сказать. Не сделали мы и десятка шагов, как в дальней стене открылся люк, из которого выползла голая женщина. Она двигалась, словно паук, даже на миг создалось впечатление, будто у неё больше четырёх конечностей. Гладкое тело, бледная кожа, под которой чётко прорисовывались мускулы. Криммибельда направлялась ко мне.

— Я поймала одного охотника, так пришёл другой! — проговорила она неожиданно старческим голосом. — Мухи так и летят сюда, словно у меня в башне намазано мёдом.

Лицо у Криммибельды было молодое и красивое. Портили его только глаза, лишённые радужек и зрачков. Вместо этого я заметил блестящие, как алмазы, грани фасеток. Такие же были у карлика Эрендена во время моих видений, вызванных анестезией.

— Скорее, дерьмом, — поправил я эльфийку. — Несёт на целый километр, как минимум. Вот мы и наведываемся узнать, не прорвало ли трубы. А то, может, помощь нужна. Я сантехник, если что. Тебе ничего прочистить не надо, сладкая?

Криммибельда ползла на четвереньках, странно выворачивая конечности, тяжёлые груди почти касались пола. Честно говоря, было нелегко отвести взгляд от острых сосков, которыми они заканчивались, но я взял себя в руки. В конце концов, я истребитель ноксов или где?! Правда, в отношении Криммибельды, скорее, возникал вопрос "Куда?". Чёрт, опять! Выдайте уже бром, что ли!

— Кто сегодня оказался в моей паутине? — проскрежетала тёмная, наклонив голову на птичий манер. Мои слова её, похоже, совсем не задели. Да и слышала ли она меня? Может, сама с собой разговаривала, а мне просто доставались некоторые озвученные мысли? — Какой храбрый, красивый воин. Как ему хочется заработать немного денег, убив страшного, злого ночного эльфа!

Распрямившись, Криммибельда двинулась дальше, соблазнительно покачивая бёдрами. В её теле появились отверстия — края плоти разошлись, открыв алые раны, из которых выдвинулись тонкие суставчатые ноги. Руки тёмной превратились в зазубренные клешни. Они тихо щёлкнули, словно разминаясь. Теперь передо мной была огромная самка богомола, сохранившая, однако, человеческие черты. Кожа, ещё недавно гладкая и белая, собралась крупными морщинами и посерела, на ней показались воспалённые волдыри, из которых торчали чёрные жёсткие волоски.

— Когда-то эльфов портил жилищный вопрос, — проговорила Криммибельда. — Авалон — маленький остров. Но оказалось, что достаточно истребить тысячу-другую, и вот уже никакой проблемы нет: занимай любой свободный дом. Обустраивайся и обитай в своё удовольствие. Заводи молодую семью, погрязай постепенно в мелком быте. Идиллия, да? Но разве это сделало альвов счастливыми? Ничего подобного! Дневные эльфы просто не могут быть счастливы тем, что имеют. Вот ты, например. Ну, куда тебя принесло? Зачем? Стоит твоя жизнь сотни-другой монет? — тёмная с поддельным сочувствием покачала головой. — Вы говорите, что вам портят жизнь ноксы. А самим плевать на тех, кого мы убиваем. И смею уверить: мы мочим не больше народу, чем сами эльфы. Да в Авалоне постоянно кого-нибудь режут! Это же клоака! Недавно видела очередное выступление Одилона, — Криммибельда брезгливо скривилась. — Разорялся про час и день, когда настанет всеобщее благоденствие. Мол, однажды силы правопорядка (уже смешно) перебьют всех ноксов и сидов, и тогда на Авалон вернётся утраченный рай! Ты, видимо, стремишься поспособствовать приближению этого светлого будущего. А не боишься, что сам туда не попадёшь, в рай этот ваш? Не доживёшь просто. Присоединишься к сгинувшим понапрасну.

Да что ж вы все такие разговорчивые-то, а?!

От разглагольствований тёмной у меня подвяли длинные, острые уши — настолько банально звучала её болтовня.

— Хорошо поёшь, прямо соловей. Но, думаю, пришло время экшОна, — признался я проникновенно.

Я приказал Матильде напасть. Мутант бросился в атаку, но Криммибельда легко отшвырнула его к стене — только передними конечностями махнула. Я поднял меч. На лице тёмной появилась снисходительная улыбка, обнажившая острые клыки.

— Как тебе понравится это, рыцарь?! — произнесла она, и спустя мгновение из отверстий в стенах начали вылетать насекомые размером с воробья.

Их становилось всё больше, и вот уже вокруг меня кружился рой разъярённой, голодной саранчи. Помещение наполнилось клацаньем металлических челюстей. Мне удалось заметить, что «лица» насекомых, действительно, отдалённо напоминали человеческие, хотя такое впечатление складывалось из-за причудливого расположения хитиновых пластин — на самом деле, к хомо сапиенс головы не имели никакого отношения. А вот ротовые аппараты были заменены на стальные.

У Криммибельды в брюхе словно вспыхнул зелёный фонарь, и саранча разом бросилась на меня.

«Значит, генератор у неё в животе!» — успел подумать я, прежде чем оказался облеплен кровожадным роем. В меня впились сотни жвал. Крылья оглушительно стрекотали, суставчатые конечности цеплялись за одежду и кожу зазубринами. Против мелких тварей меч был бесполезен. Впрочем, как и арбалет. Я не мог сражаться с роем. Надо было найти способ разрушить генератор в брюхе Криммибельды. Тёмная расхаживала на безопасном расстоянии и визгливо смеялась. Надо сказать, у неё был повод: ещё один охотник угодил в ловушку и должен был дать дуба, так и не добравшись до цели. Я б тоже ржал. Но это не значило, что я собирался сдаться и покорно ждать, пока саранча дожрёт меня. Тем более, уже было понятно, в чём уязвимость Криммибельды.

Двигаться я мог, так что направился к тёмной, но она отступала, не желая связываться. На меня набросилось ещё больше саранчи. Мерзкие твари впивались буквально в каждый сантиметр моего тела. Хорошо хоть, я почти не чувствовал боли — сказывалось действие бронекожи, да и одежда защищала. Но очки здоровья исчезали, как снег под напором огнемёта. Да и кисти рук, шея, лицо — всё, что оставалось открытым, страдало от укусов и было покрыто кровью.

— В одном человеческом королевстве есть такая казнь — сообщила Криммибельда. — От осуждённого отрезали по маленькому кусочку, пока он не умирал. Эту экзекуцию ещё называли «укусы морской щуки». Рыбы, к сожалению, нет, но мои крошки справятся не хуже.

Жизнь: 108

Саранча отщипывала понемногу, но её было столько, что следовало поторопиться, пока я не помер. Тем более, я понятия не имел, что случится, если очки здоровья уйдут в ноль. Наверное, пришлось бы начинать с места несгораемого сохранения или начала миссии. В любом случае, это означало потерю времени, чего я стремился избежать.