Деревня была на порядок приличнее той, откуда я вчера сбежал. Крепкие дома, сработанные из бруса и досок, кое-где даже виднелись каменные цоколи. На широких улицах стояли телеги и крытые повозки, жители были прилично одеты, по меркам средневековья. Даже стало как-то неудобно — я всё ещё был похож на сельского бомжа в грязной рубахе и штанах с дыркой на колене. И, к слову, без копейки денег. Покосившись на лавку с вывеской в виде бублика, откуда шёл запах выпечки, я сглотнул слюну.

Минуту подумав на улице, я оставил культиватор у входа и вошёл. Поздоровавшись с хозяином лавки, поглазел на еду — с голодухи даже простые булочки выглядели произведением искусства. Предложил хозяину справедливый бартер — работа за еду. Тот усмехнулся и указал на дверь — мол, своих работников хватает. Я уже хотел выйти, как он окликнул меня.

— Эй, парень! Поспрошай у южных ворот, там может кто и накормит за так, народ-то у нас добрый. Только не наглей.

— Спасибо, — я махнул ему рукой и вышел на улицу.

Южные ворота я нашел без труда — указатель тут был прямо у лавки, да и улиц не так много. На нас косились местные — не столько на меня, сколько на мотокультиватор, сиявший на солнце свежевымытыми боками и рёбрами цилиндров мотора. Готов спорить, такой штуки они ещё не видели.

Вскоре потянулись дворы с огородами и даже небольшими полями, обнесёнными заборчиками. Почти как у нас в деревнях, но заборчики пониже и попристойнее. Желудок уже распевал серенады, голод придавал смелости — я пошёл к одному из домов и постучался в дверь.

Первый крестьянин, конечно же, отказал. Как и второй, и третий тоже. Да и вообще они тут все были какие-то хмурые, неприветливые. Уже почти готовый пасть духом, я подошёл к стоящему у ворот дому и гулко постучал в дверь.

Открыла пожилая женщина — цепкий взгляд водянисто-голубых глаз впился в меня, она нахмурилась и с опаской покосилась на улицу.

— Здрасьте, бабуля, — вежливо поклонился я и улыбнулся во весь рот. — Неловко просить, но может, найдётся у вас, чем накормить путника? У меня все вещи украли, вместе с одеждой.

М-да, оратор я был тот ещё. Бабка, похоже, была того же мнения — сощурилась ещё сильнее, и покосилась на стоящий за моей спиной культиватор.

— А тачку твою, значит, не спёрли? — проскрипела она и кивнула на Алинку.

— Тяжёлая. Да и кому она нужна, — отшутился я. — Неудобная тележка, но мне от родителей только она и осталась. Наследство. Папка-то с мамкой того.

Я кивнул на небо и состроил грустное лицо.

— Сирота, значит?

— Ага. Сестру вот ищу, в Пенту уехала, при дворе служить.

Бабка хмыкнула, но я заметил, как дёрнулся уголок её рта. Похоже, попал!

— Лады, мальчик. Накормлю я тебя, не боись. Но не за так, поработать придётся.

— Да не вопрос! — оживился я. — Чего сделать-то? Дров наколоть, воды принести?

— Эт я и сама могу, чай не первый год вдовой живу, — отмахнулась она и вышла на улицу. — А вот поле пахать уже не могу. Да и кобыла того… забрали. Так что, паренёк, работёнка тяжёлая будет, но если к вечеру управишься — накормлю до отвала.

— Хо-о, — я едва сдержал ехидную улыбку. — Бабуль, вот веришь, нет, но я по этому делу спец. Начинай готовить, управлюсь к полудню. Только вот тележку свою я с собой возьму.

Я подошёл к Алинке и, дождавшись, пока хозяйка уйдёт в дом, незаметно прошептал ей.

— Лин, готовься, щас будем поле пахать! Только — тсс! Просто делай, как я говорю, окей?

— Угу… — тихонько ответила она.

Уже через десять минут я с довольным видом засучивал рукава, глядя на большое не паханое поле. Пара птиц лениво клевала что-то в земле.

Мы с сестрой договорись работать тихо, не заводя мотор. Я буду толкать её вперёд, крутящиеся колёса передадут вращение на фрезу, а она будет по мере сил помогать.

— Ну-с, поехали! — я поставил культиватор у края поля и, наметив глазом будущую борозду, крутанул рычаг. Алинка повернула фрезу, врезаясь в землю, и мы поехали вперёд.

Первые минут двадцать бабка стояла у края, смотря на меня, и судя по выражению на сморщенном лице, не верила своим глазам. Когда я расчертил десятую подряд борозду, она подошла, зачерпнула ладонью сырую, влажную землю — и что-то, забормотав себе под нос, ушла в дом. А ещё минут через пять из трубы над крышей показался белёсый дымок.

— Сэм, я уже устала, — заныла сестра, едва мы допахали половину поля. Я устало оперся на рукоятки и выдохнул. По спине и груди ручьями лился пот, от голода в глазах темнело, а вошедшие в зенит оба солнца раскалили железо культиватора так, что каждое прикосновение вызывало ожог.

— Передохнём.

Едва мы примостились в теньке у дерева, из-под забора показалась рыжая мордочка — Хвостик, зажмурив глаза, кое-как пролез под досками и выкатился к нам. Высунув язык, лисёнок дошёл до узловатых корней и устало лёг в тени.

— Набегался, халявщик? — я погладил пушистый хвост и улыбнулся. — А хозяйка где?

— Да тут я, — донеслось сверху. Я задрал голову — Фелис, лениво развалившись на ветке как большая кошка, смотрела на нас сонным взглядом.

— Фига! И давно ты там?

— Минут двадцать, наверное, — она потянулась и демонстративно зевнула. — Встретилась с кем надо, сказали подождать, пока всё соберут. Странно как-то, раньше быстро находили…

Разморенный на жаре, я лишь согласно промычал. Налетел лёгкий ветерок и донёс до меня запах готовящейся еды, живот издал звук недовольного бородавочника.

Вздохнув, я поднялся и вернулся к работе. Предлагал и Фелис помочь, но она демонстративно отвернулась, сославшись на то, что биомантам нужно чаще восстанавливать силы. А вскоре и вовсе незаметно сбежала по своим делам.

Поле мы всё-таки допахали, и на последнем издыхании покатили к дому. Припарковав Лин в сарайчике, полном соломы, я пошёл в дом.

— Принимай работу, бабуль!

Глянув в окно, бабка охнула и, обмахнувшись полотенцем, повела меня в большую комнату, где уже был накрыт стол.

Честно говоря, я немного офигел. Не от изобилия блюд, нет.

— Как и обещала, — помялась хозяйка и кивнула на тарелку с ложкой. Посреди стола стоял здоровенный котелок с кашей. Рядом — картошка, зелень, какие-то травки. Ни о каком мясе или хлебе речи не было.

— Это… — выдохнул я и схватился за ложку. — Спасибо, бабуль.

Никогда не любил овсянку. Но сейчас буквально одурел от её божественного аромата. Махом опустошив целую тарелку, зачерпнул из котелка ещё, и снова принялся орудовать ложкой.

— Блин, как же вкусно…

Лишь когда желудок наполнился горячей едой, я вспомнил про сестру.

— Бабуль, а можно я третью в сарайчике доем? На свежем воздухе оно как-то больше влазит.

Хозяйка не возражала, хоть и нахмурилась. Наполнив тарелку с горкой, я понёс сестре заслуженный обед.

Она стояла в уголке, тихонько шевеля лежащие на земле соломинки фрезой. Но завидев меня с полной тарелкой, едва не подпрыгнула — железо лязгнуло так, что на улице было слышно.

— Ш-ш, тихо! — я выглянул наружу проверить, не идёт ли кто. Вроде всё было спокойно.

— Давай скорее, Сэм! — прошептала Лин, дрожа от нетерпения. — Что там? Вкусное?

— Ага, каша, — я показал ей тарелку.

— Бли-ин… — протянула она. — Я думала, будет что повкуснее…

— Она вкусная.

— Н-ну… пахнет вроде хорошо. Ладно, давай!

Как кормить культиватор? Представления не имею. Но рассудил так — раз бензин заливают через бензобак, то и каша должна идти туда же.

Свинтив пробку, я набрал полную ложку и медленно вывалил на дно бака.

— Уфф… — фыркнула она. — Непонятно… ещё!

Ложка за ложкой, я отправил внутрь половину тарелки. В голове промелькнуло — если мы ошиблись насчёт еды, и ей всё-таки будет нужен бензин, вычистить эту липкую дрянь из бака будет нереально.

— Ну что?

— Знаешь, — помедлив, ответила сестра. — А ведь реально вкусно! Давай остальное!

С души будто камень свалился. Неужто ей подошла простая еда? Магия, не иначе. Радуясь внезапному успеху, я раз за разом отправлял в бак новые порции каши, когда в сарай внезапно вошла бабуля.