Сердце бешено запрыгало в грудной клетке, меня бросило в жар. Не уверена, от услышанного, от выпитого напитка, или же из-за новой волны паники, нахлынувшей на сознание. Я поерзала на месте, пытаясь осмыслить происходящее.

— Мой брат не мог отпереть врата самостоятельно, — продолжил Эльгон, — потому что в свое время Браниген забрал практически всю его силу. У него недостаточно для этого магии. Делинд практически ее лишен.

С пониманием вскинув брови, закусила губу. По крайней мере, это все объясняет. Его попытку лишить меня силы, весь этот спектакль, через который мне пришлось пройти, чтобы обманом высвободить бога смерти, и даже то, что на балу во время танца никто от его прикосновений не умер.

— Ну а ты, Аль, за последние двести лет единственная, кто родился с этим даром. Единственная, кого он за столько лет сумел отыскать.

Выходит, правы были родители, запрещая мне соваться на бал! Все из-за моего глупого упрямства. Ведь именно там Делинд сумел меня отыскать. Вот почему разозлился Эльгон, заметив меня при дворе. Вот почему просил всего лишь написать. Всего этого можно было бы избежать, не появись я на празднике. К горлу подкатил ком.

— В этом нет твоей вины, Аль, — мои чувства и эмоции явно отражались на лице. Я поджала губы. — Возможно, ты могла прожить еще несколько лет взаперти. Возможно, Делинд нашел бы кого-то другого. Возможно, он вообще никогда бы не вышел на тебя, но все есть так, как есть.

— Ты все знал! — на этот раз я разозлилась. Не уверена, на кого конкретно. На себя, наверное. Ведь это я позволила собой манипулировать и упрямо закрывала на все глаза. — Ты мог меня предупредить. Почему сразу было не рассказать мне всю правду? Я бы ни за что не сунулась в храм божества!

От собственного бессилия перед жуткими обстоятельствами совершенно не понимала, что теперь делать. Растерянность выливалась в злобу. Отчаяние затуманивало рассудок. Я нервно подскочила, начиная выхаживать вдоль костра туда-сюда.

Что делать с освобожденным богом смерти? Как его остановить теперь, пока он не уничтожил все живое?

— Поверь, ты не стала бы мне помогать, узнай ты все до конца, — жестко усмехнулся Эльгон, и я замерла, всматриваясь в его лицо. На нем и сейчас сохранялась маска отстраненности. Ледяная холодность не позволила мне приблизиться к мужчине, хотя, вопреки всему, мне этого крайне хотелось. Это было внутренней необходимостью.

— Откуда тебе знать?! — вспылила, расстроившись, что даже несмотря на все, что недавно произошло, на спасение, на поцелуй, на близость, Эльгон по-прежнему мне не доверял. — Хватит вертеть мной, как вам вздумается!

Я резко развернулась, намереваясь уйти. Не знаю, куда. Просто прямо, лишь бы не позволить своей злости полностью завладеть сознанием. Чтобы упокоиться, побыть в тишине и все обдумать. Смириться, возможно. Однако крепкая хватка Эльгона перехватила мое запястье, и мужчина развернул меня к себе, вновь оказываясь слишком близко.

— Я не хотел, — прошептал он, бережно обхватывая мое лицо ладонями. По щекам безвольно прокатились слезы. Дурацкие слезы! — Не хотел тебя использовать, Аль. И ни за что, ни при каких обстоятельствах не вынудил бы тебя сделать что-либо против твоей воли, но ты, — он с горечью глядел в мои глаза, и от этого сжималось сердце, — твоя сила, — выдавил он, нехотя, но все-таки обжигая сердце, словно ударом хлыста. И в глубине души я понимала, что это было раньше, что он рассказывал мне все до конца, до последней крупицы правды, но, тем не менее, слышать подобное было ужасно больно. — Она была нужна мне для того, чтобы остановить то зло, что скоро выберется на свободу.

Закусив губу, подалась чуть вперед, сдавливая ворот одеяний Эльгона. Все прозвучало, как план. Давно продуманный план. С тех самых пор, как маг впервые меня увидел в беседке в особняке отца. Как почувствовал, какой именно силой я обладаю. И я по глазам видела, с тех самых пор, как он встретил меня на балу, понял: никакого обучения уже не будет. На него не будет времени. Что мы придем к тому, что есть сейчас. Это… задевало.

— Ты не стала бы мне помогать, — повторил мужчина, отстраняясь и теперь стараясь соблюдать дистанцию. Его голос из теплого вновь превратился в сухой и морозный.

— Почему? — прошептала, дрожа. Толком не понимала, от чего конкретно. Волосы намокли под разразившимся ливнем, но костер по-прежнему продолжал игриво гореть. — Ты ведь запер его там. Мы запрем его снова, и я с радостью тебе помогу!

Эльгон, горько усмехнувшись, покачал головой.

— Знаешь, что отличает тебя от меня и моего брата? — поинтересовался мужчина. Я отрицательно мотнула головой, с замиранием сердца всматриваясь в его темные глаза. Боясь услышать конец этой истории. Почему-то казалось, что он мне совсем не понравится. — Человечность, — произнес Эльгон.

— Но ты…

— Целитель? — искривились его губы в пренебрежительной ухмылке. — Эта сила досталась мне от моего наставника. Тогда, давным-давно, в пик окончания Трагической Войны, — я распахнула рот, чтобы изумиться, однако слова так и застряли в горле. — Мой брат и я — мы порождения тьмы, самого темного божества. Мы не способны сопротивляться Проклятью Смерти. Наделенные им, мы превращаемся в чудовищ. В лучших из слуг своего отца.

Попятившись назад, я едва не споткнулась о толстую корягу, на которой сидела. Шум в висках мешал сосредоточиться, сердце ухало в груди, по спине пробежался холодок.

— Но у тебя же нет проклятья… — прошептала растерянно и напуганно. Под ложечкой неприятно засосало.

— Нет, — подтвердил Эльгон. — Но раньше было.

В выражении лица мага читалась искренняя боль, он явно пытался уберечь меня от того, в чем собирался признаться, но, по моей же просьбе, решил открыть свои тайны целиком и полностью. И, кажется, я уже обо всем догадалась, и от этого кровь стыла в жилах.

— Скажи, ты стала бы помогать человеку, двести лет назад уничтожившему чуть ли не половину этого континента? — вкрадчиво поинтересовался Эльгон. — Человеку, обратившему в руины десятки городов и поселений.

Я мотнула головой. Нет, не стала бы.

— Ты… — сердце пропустило удар, а горло сковал спазм, не позволивший произнести более ни слова.

— Все верно, Аль, — кивнул мужчина. — За эти годы я сменил много имен, но имя, данное мне матерью при рождении — Браниген.

По стеклам усиленно тарабанил дождь. Крупные капли стекали по окну, частично просачиваясь внутрь несмотря на то, что окна были плотно затворены, и растекаясь по оконной раме. Сама она выглядела довольно старенькой, местами даже обшарпанной, что намекало на возраст особняка Его Величества, а атмосфера за пределами купальни казалась мрачной и угрюмой.

Обхватив колени руками, я сидела в небольшой ванной. Горячая вода в ней уже давно остыла, оставляя после себя лишь воспоминания, а по помещению то и дело прогуливался сквозняк, вызывая на коже неприятные мурашки, но сейчас было не до этого. Меня до сих пор потряхивало. Из-за пережитого ужаса, из-за опасности, которая мне грозила, от осознания, что мною воспользовались, как какой-то игрушкой, от неприятного чувства, скребущегося внутри, что из-за меня теперь могут пострадать люди.

Не могут. Пострадают.

Признание мага до сих пор невероятной выдумкой звучало в голове. Эльгон — это… Браниген? Поверить в подобное было сложно, но, учитывая освобожденного бога смерти, которого я, лично я, видела в том самом храме, почему нет? Это многое объясняет. Наверное…

В город, а затем до особняка нам с Эльгоном удалось добраться лишь поздно ночью. Или ранним утром, если быть точной, когда сумерки еще не отступили, но и заря заниматься не спешила. Изморось покрыла каплями росы буквально каждый камешек, каждую травинку, и под конец нашего путешествия идти уже было невмоготу. Туман, нахлынувший с побережья, до сих пор не сошел, укутывая город в свое тонкое покрывало, и весь остаток пути сюда я затравленно молчала. Не знаю, почему. Боялась?