— Но тебя это не коснется, не переживай, — сообщила добродушная сестра. — Ты присутствовать на ужине не будешь.
— Почему это? — округлив глаза, постаралась подавить нахлынувшее расстройство.
— А сама-то как думаешь, Аль? — Эмиса уперла руки в бока. — А если ты случайно короля коснешься? Или, боги упасите, единственного наследника? Хочешь, чтобы нашу семью в темницах сгноили?
Не ожидав подобных нападок прямо с утреца пораньше, распахнула рот в недоумении, но слова так и застряли в горле. Подобного я никак не ожидала. Вот вам и торжественное, радостное настроение. Да моя сестра любого в бездну депрессии опустит и даже не поморщится.
— Да-да, — деловито продолжила родственница. — Сиди в комнате и не высовывайся. Родители сами тебе должны были сказать сегодня попозже, но раз уж ты мне на глаза попалась, то данную печальную новость вынуждена сообщить тебе я.
— Прямо-таки печальную, — обозлилась, а Эмиса только искривила губы в ведьминской полуулыбке.
— Не веришь? — захлопала она ресницами. — Обратись к отцу.
— Вот и обращусь, — нахмурилась. — Обязательно.
Развернувшись и стараясь не потерять надежду на то, что у меня все-таки состоится нормальный, человеческий ужин без взаимных опасений и упреков, я направилась в яблоневый сад, разыскать отца. Уж кто-кто, а он меня в обиду не даст!
Летом отец любил встречать утро в саду, а потому я без проблем нашла его в небольшой беседке, построенной еще в год рождения Эмисы. Родитель вальяжно раскинулся на пуховых подушках, разложенных по небольшому диванчику, и курил трубку. О глубоких мыслях свидетельствовала залегшая морщинка на лбу.
— Доброе утро, папа, — поздоровалась я, давая понять, что он уже не один.
— Ах, это ты, Аль, — улыбнулся он. — Присаживайся. Что-то случилось?
Похоже, у меня на лице и так все было написано. Да и нетрудно было догадаться в свете последних событий.
— Мне правда нельзя присутствовать при ужине с королевской семьей? — прозвучало жалобно.
Затушив трубку, отец отложил ее в сторону и с грустью вздохнул. Сделал глоток остывшего чая и поставил чашку на небольшой столик рядом. На нем уже лежало распечатанное письмо с королевским вензелем — очевидно, то самое, в котором говорилось об изменившихся планах.
— К сожалению, — подтвердил он.
— Но я буду аккуратна!
— Аль, твой дар — он… — молвил родитель с сочувствием. — Неустойчив. Ты прости свою мать за ее резкие высказывания, но она говорит это небезосновательно…
— Например, что меня лучше было бы утопить при рождении? — саркастично фыркнула в ответ, утрировав мамины гневные причитания.
— Конечно же нет, — покачал головой отец. — И ты прекрасно это понимаешь.
И я действительно понимала. Несмотря на то, что хотелось просто злиться. И, вероятно, лучше действительно было от меня избавиться с рождения, да вот только дар начал проявлять себя годам к десяти. А к шестнадцати развил полную силу, отчего меня стали избегать практически все. Поэтому, по сути, виноватых не было. Лишь воля богов, решивших посмеяться над судьбой ребенка.
— Я надену перчатки, которые дал магистр Перран, — и которые я уже позабыла надеть. — И буду очень аккуратна, папа! Ни к кому не прикоснусь, поверь! Отсяду в самый дальний угол стола, если нужно!
Родитель с тоской на меня взглянул, и в глубине души я поняла, что все мои мольбы заведомо напрасны.
Меня допускали к ужину в кругу семьи, потому что маг высшего порядка, хороший папин друг, создал уникальный артефакт — перчатки, позволявшие сдерживать магию смерти. Мне позволяли разгуливать по дому, потому что заранее предупредили всех слуг не приближаться ко мне и не дотрагиваться до меня дольше, чем пара секунд — тогда эффект мог оказаться неотвратимым, ведь одежда мало чем помогала, а прямой контакт с кожей мог убить и мгновенно. Я позволяла себе тайные вылазки в город под покровом темноты, когда все спали, потому что тот же Перран научил меня мало-мальски контролировать это проклятье, сдерживать, чтобы не убить человека сразу, и чтобы у него и у меня была возможность оборвать касание, но и это редко чем помогало — сила по-прежнему оставалась неуправляемой. Но меня никогда не подпустят к королевской семье. Эмиса права — это слишком опасно!
— Аль, — позвал меня отец, а я опустила взгляд. — Ты не виновата, поверь в это. Но так будет лучше. Если бы мы только знали, что сделать, чтобы избавить тебя от такой ноши, поверь, мы бы с матерью с радостью отдали все, что у нас есть ради этого шанса.
И столько боли звучало в родительском голосе, что я ему верила. Безоговорочно. Он действительно скорбел вместе со мной, но был бессилен, как и я, перед обстоятельствами.
— Они хоть узнают о том, что у тебя есть третья дочь? — подавив в себе обиду, подняла глаза на родителя. — Или вы так и будете прятать меня всю оставшуюся жизнь?
На обучение в магические заведения меня не отдавали: у них попросту не занимались подобными проклятиями, а с силой смерти в последний раз сталкивались, дайте боги, лет сто-двести назад. Подобный дар, благодаря своей уникальности, считался, скорее, исключением из правил, и программ обучения для контроля магии такого порядка попросту не имелось. Даже магистр Перран — и тот в бессилии разводил руками. Основным наукам, не относящимся к магии, меня с десяти лет обучали на дому. Да на меня даже платье по-человечески сшить не могли! Повезло лишь, что фигуры у меня и Лилиан похожи, и мерки снимались непосредственно с сестры.
— Мы скажем, что ты захворала и не сможешь присутствовать на ужине, — сообщил папа самую банальную отговорку.
Очень мило…
— Хорошо, — сдалась безоговорочно. — Пусть будет по-вашему.
Не произнося ни слова, решила подчиниться. Да, я не покажусь в момент самой трапезы. И даже не стану мельтешить перед глазами Его Величества и его семьи, но поглядеть на королевскую чету исподтишка мне никто не запрещал!
Вечер наступил довольно быстро. Из-за творившейся вокруг суеты казалось, что времени ни на что и ни у кого не хватает. Прислуга усиленно приводила дом в порядок к торжественному приему королевской семьи, повара готовили вкуснейшие блюда, отчего практически по всему особняку витал ароматный запах приправ, специй и выпечки и вызывал постоянное желание что-нибудь скушать. Сестры носились из комнаты в комнату, выбирая наилучшие наряды и желая понравиться принцу еще до наступления самого праздника по выбору невест и женихов, мать, оставив младшего брата на попечение учителей и нянек, следила за тем, чтобы все было выполнено в срок, а отец закрылся в своем кабинете и до вечера не спускался. Даже на обед не вышел, что свидетельствовало о чрезвычайной его занятости. Оно и не удивительно: наверняка король после трапезы решит обсудить какие-то важные дела.
Закатные лучи солнца багряными отблесками падали на верхушки яблонь. Высматривая в окне приближающийся экипаж, даже я нервничала. Моя комната выходила как раз на сад и прилегающую к дому парадную дорогу, потому мне с легкостью удастся лицезреть приближение знатных гостей воочию.
Их кареты как раз показались вдалеке, и отец с матерью и сестрами уже спустились встречать почетных визитеров. Задернув тюлевые занавески, чуть-чуть спряталась, чтобы меня ненароком не заметили (как-никак, захворавшие должны лежать в постели, а не таращиться на короля исподтишка), и с любопытством рассматривала чудесные, расписанные золотом экипажи, запряженные упряжками лошадей. На козлах сидели разодетые кучеры, под стать своей должности, а следом ехало еще несколько всадников, скорее всего, личная охрана. Всего карет в экипаже оказалось две, но достаточно крупные. Ни разу не бывавшая до этого при королевском дворе, даже изумилась поначалу.
— Добро пожаловать, Ваше Величество, — произнес отец с почетом, когда цокот копыт по каменной кладке стих, а из первой кареты вышла достаточно солидная пара.
Мужчина был ростом с моего родителя, высокий, подтянутый, с короткими темными волосами и бородой. Статный, внушающий строгость и порядок. Женщина же, наоборот, выглядела хрупкой и от этого еще более прекрасной. Словно чудесная лилия, расцветшая в озерах Нерисваля, самого живописного места в королевстве. Ее светлые волосы были забраны в утонченную прическу, отчего выглядела она даже моложе своих лет.
