— Не смей оставлять меня одну, Дэ Данаан! — дрожащим от сдерживаемых слез голосом проговорила она.

Глаза Киэнна на мгновение прояснились, в них явственно отразилось удивление и даже легкое сочувствие, щедро перемешанное с веселым любопытством:

— Ты и вправду за меня переживаешь? Черт возьми, а ведь приятно-то как! Может, и впрямь стоит помереть? Ну, чтоб все не зазря… И вдруг именно это и нужно, чтобы открыть вход в твою башню? Смерть одного Дэ Данаана, маленькое жертвоприношение…

— На кой хрен она мне тогда сдалась! — выпалила Эйтлинн, и тут же, смутившись, отвела глаза. Однако все равно кожей чувствовала, как внимательный и по-волчьи голодный взгляд Киэнна жжет ее, пробираясь внутрь, до самого сердца.

— Здорово над нами подсмеялись, да? — сквозь гул колотившейся в висках крови долетел до нее неожиданно серьезный и лишь самую чуточку ироничный голос короля фейри. — Я-то ладно, но тебе это все за что? Не горюй! Вон Нёлди у нас нынче вдовец. И партия получше меня. Вытащи их отсюда, если сможешь, ладно?..

Эйтлинн в отчаянной ярости лупанула по решетке ладонями. Одна из острых граней узора ковки глубоко распорола пальцы и по стальным прутьям медленно потекла струйка крови. И в то же мгновение решетка внезапно дрогнула, и даже не поднялась или опустилась, а просто растаяла, как наваждение. А ворота-мост, скрывавшиеся за ней, плавно поплыли вниз, точно чудовищный змей, раскаленным языком-жалом нашаривая дорогу. Вот сверкающая текучая дорожка уже простелилась под ногами, потом поползла дальше и дальше, прожигая тоннели и лазы на своем пути, руша и сметая преграды, пронзая туго скрученный жгут спирали упрямой стрелой — пока не добралась до внешнего витка стены, в точности напротив лилового портала.

Ничего ж себе! Это как: магия крови или считывание ДНК? Фоморка с трудом оторвала потрясенный взгляд от невиданного зрелища и перевела его на Киэнна, в искренней надежде, что он это тоже видел. Дэ Данаан не видел ничего. Он лежал на ступенях, согнувшись пополам и уронив голову себе же на колени, и не подавал никаких внешних признаков жизни. Преодолевая душную дурноту, Эйтлинн стремительно скользнула к нему, приподняла за плечи, перевернула на спину, чуть оттащив от ступеней, судорожно нащупала пульс. Сердце бьется. Слабо, конечно, но слышно. Дыхание, кажется, тоже есть, хоть и замедленное. Что делать-то? Сбегать за никсом? Тот, как-никак, владеет врачеванием… Вон и дорожка уж постелена… Или просто отхлестать по щекам, чтобы привести в чувства? Воды бы, хоть чуть-чуть…

Воды… Откуда бы ей здесь взяться? Из порезанных пальцев все еще капала кровь. Кажется, австралийские аборигены пьют собственную кровь, изнемогая от жажды в пустыне. Или дают ее пить своим детям — она уже точно не помнила. Конечно, это совсем не то, что нужно, вода должна быть холодной… И все же это хоть какая-то влага. Эйтлинн провела кровоточащей ладонью по лбу и щекам короля фейри, оставляя широкие алые следы, похожие на боевую раскраску вождя, потом поднесла пальцы к его губам… Веки Киэнна едва заметно дрогнули.

— Ты с ума сошла, Этт, — чуть слышно прошептал он.

Из горла Эйтлинн вырвался глубокий вздох облегчения. Она нежно погладила его по волосам здоровой рукой, срываясь на нервное хихиканье:

— Только не говори мне, что кровь фомора — яд для Дэ Данаана или что-нибудь такое!

— Ладно, не скажу, — слабо улыбнулся Киэнн. — Все равно это будет враньем.

Мимо них проскользнула, словно сформировавшись из пустоты, знакомая безликая тень. Потом еще одна, две, десяток. Фоморка яростно отмахнулась: если вы слетелись, как воронье, на мертвечинку, то рано обрадовались! Но призраков влекло что-то другое. Точно манимая светом ночного фонаря мошкара, они слепо колотились о прозрачную стену, по-видимому, наугад нащупывая вход. А обнаружив его, устремлялись в открытую нишу, как вода в брешь прорванной плотины. Упрямым потоком они катились вперед, а затем вновь нежданно исчезали, то ли привычно растворяясь в пустоте, то ли низвергаясь куда-то в мрачные глубины преисподней.

А в следующее мгновение башня взвыла. Возопила пронзительным, режущим слух криком тысячи раненых драконов, заголосила предсмертной песней побежденных Орфеем сирен, застонала сборищем пьяных баньши. Серебристая дорожка, простеленная до внешнего края крепостной стены, начала спешно сворачиваться, точно в обратной съемке, накрепко запаивая ранее прожженные тоннели. Холодно сверкающая стальная нить принялась плести паучье кружево над узкой аркой дверного проема.

Эйтлинн зло стиснула зубы. Ну уж нет, дражайшие родственнички! Почившие или живые, без разницы. Черта с два вы захлопните ворота у меня перед носом! Это ограбление, славные владыки Аннвна! Мне нужны ваши сокровища, ваше оружие и ваш восьминогий конь! Ну или что угодно, что вытащит меня из этой ловушки!

Она, не задумываясь, подхватила полубесчувственного Киэнна на руки, нисколько не удивляясь внезапному приливу силы, взбежала по ступенькам и юркнула в игольное ушко стрельчатой арки. По ту сторону входа тянулся очередной узкий коридор, похожий на случайную трещину в расколовшейся толще стены — та была не просто массивной, но прямо-таки сюрреалистично-чудовищной. Собственно, почти весь нижний этаж состоял из сплошной стены — не считая щели тоннеля и узкого лаза под винтовую лестницу в центре. Призраки ушли определенно не туда, но под ногами Эйтлинн видела только нескончаемую пустоту под тонким настом стеклянного пола. Или еще одна фит фьята? Уже посильнее первой? — Не верь глазам своим. Кажется, это уже становится правилом.

Киэнн улыбнулся Эйтлинн сдержанной и, казалось, даже чуть смущенной улыбкой:

— Этт, ты просто бесподобна!

— Комплименты будешь потом расточать, — бросила она, продолжая бежать по коридору так, будто за ней гнались все хтонические чудовища Рагнарёка.

— Потом может не быть…

Тяжести фоморка по-прежнему не чувствовала, тело полуэльфа казалось ей невесомой пушинкой.

— Ты видел, где они ушли? Эти, ну… Ты их видел вообще?

Дэ Данаан кивнул:

— Дальше, шагов шестьдесят еще. Я скажу. Если снова не вырублюсь.

— Да уж постарайся!

По правде говоря, Эйтлинн точно не знала, по какой причине считает необходимым последовать за призраками, которых она так старательно избегала. Но ведь один раз они уже подсказали ей правильный путь. Ну и, к тому же, раз уж полез в кроличью нору — так не останавливайся на полпути! Не ровен час, застрянешь!

— Здесь.

— Ты уверен?

— Я помню, детка.

Эйтлинн остановилась и опустила свою ношу на пол. Надеюсь, твоя память и впрямь так хороша, как ты утверждаешь, Дэ Данаан! Она присела на корточки, внимательно всматриваясь. Пол казался идеально гладким и нетронуто-сплошным, ни единой щели, зацепки или лазейки. Опять колдовать? Как на этот раз?

— Это вообще как, нормально для фейри: вдруг брать и, сам не зная каким образом, делать то, о чем не имеешь ни малейшего представления? — проворчала она, скорее, чтобы выплеснуть злость, чем получить ответ.

— Вполне вероятно, — тем ни менее кивнул Киэнн.

Что ж, она так давно собирается это попробовать — почему бы не в этот раз? А если оно глупо и смешно — хрен с ним, пускай смеется! Хотя, подозреваю, сейчас ему совсем не до смеха. Эйтлинн встала на левую ногу, завела правую руку подальше за спину и прикрыла правый глаз левой ладонью.

Матерь богов! Башня перестала быть стеклянной. Теперь с обеих сторон Эйтлинн видела ослепительно-белый мрамор стен, а под ногами сверкала ярчайшая, кропотливо выложенная мозаика из кроваво-алых кораллов, гранатов, яшмы и рубинов. В расплывчатом узоре — алое на алом — прорисовывалось не что иное, как утерянное око Гора. И оно медленно открывалось, а в глубине его зрачка лежал сумрак. Но не такой, как тот, что наполнял пустоту призрачного мира, а подобный трепетным предрассветным сумеркам, с их пылким обещанием грядущего восторга.

Киэнн зажмурился.

— Что ты видишь? — все еще не веря собственным глазам, спросила Эйтлинн.