Куда он меня тащит? Ты же мастерскую хотела посмотреть… Думаешь, там мастерская? Что-то дверь слишком маленькая, чуть лбом не снесла, протискиваясь в нее в три погибели. И темнота! Как темно… Что он видит тут… Свет? Свет! Он что, свечку зажег? Нет, факел… Ай, что там, ступеньки, поворот… Да я сейчас все углы пересчитаю… Ничего ты не пересчитаешь. Гляди, как он бережно ведет тебя. Знать бы еще, что он при этом говорит. Потом спросишь, когда он в себя придет! Ничего себе подвальчик, сколько у этого египтолога было виски…

Факел повис над головой — в стене оказалось чугунное кольцо. Помещение такое крошечное. Раскинь руки, наверное, тронешь противоположные стены… Что там впереди… Саркофаг? Мать твою…

Сусанна отшатнулась к стене — она была ледяной, как собственно и пот, потекший по подмышкам. Опять шуточки? Только мумию не доставайте, мистер Атертон! Умоляю! Только умоляла она молча, не в силах разлепить склеенные паническим страхом губы… Суслик, саркофаг слишком маленький для мумии. Верно… Но что он достает тогда? Да еще так бережно… Какую-то тряпку… Не надо ко мне ее нести. Не надо!

Но он уже протянул ей это нечто, и она покорно подставила руки. О, счастье, что он не убрал свои, когда откинул край тряпки. И счастье, что зубы сдержали крик, иначе бы она оглохла от собственного вопля. В ее руках была мумия, мумия младенца. Не больше пупса или даже меньше… Она видела только лицо — крошечный нос, рот, уши… Все на месте… Наверное, и остальное есть — только, к счастью, спеленуто.

Сусанна подняла глаза. Реза продолжал что-то говорить на непонятном языке, и она решила, что стоит покивать. Быстрее, быстрее договори и убери это… Но не убрал. Он рухнул. Рухнул к ее ногам. К счастью, к ее ногам. Она, прижав мумию младенца к груди одной рукой, вторую успела подсунуть Резе под голову, чтобы он не расшиб голову об угол камня, на котором стоял пустой саркофаг. Глаза его были закрыты, он уснул. Уснул стоя… Она схватила его за плечо и начала трясти. Бесполезно — Реза не реагировал!

Ты сейчас младенца раздавишь! Его раздавили и сварили уже давно! Боже, я держу мумию в руках и говорю сама с собой в голос… Может, я тоже успела себе что-то вколоть… Нет, еще соображаю. Надо встать и положить мумию в саркофаг. Просто положить. Аккуратно, не сломав… Говорят, Тутанхамону, пока вытаскивали из саркофага, ногу сломали… Здесь все спеленуто, не отвалится… Только крышку не трогай. Вдруг тяжелая, уронишь, разобьешь…

— Реза! Реза! Очнись!

Сусанна кричала по-русски. Какая разница! Он среагирует на громкий голос. Но он не реагировал. Она даже ухо к груди приложила. Сердце бьется. Что делать? Что делать?

Сусанна выдернула факел из кольца. Со стен на нее глянули древние египтянки, но она не стала их рассматривать. Сейчас бы найти выход. Только бы он был один…

Она не отнимала руки от стены и освещала пол под ногами. Вот и дырка в стене, а там свет, а там дверь. Закрыта! Конечно, закрыта. Она схватила телефон и одной рукой принялась тыкать в экран. Только бы пароля не было. Отлично! Телефоны… О, Реза! Английская педантичность. Телефон подписан и именем и даже фамилией. Факел опусти, дура, а то телефон уронишь. Куда я его опущу? Подпалю здесь все…

Сусанна включила громкую связь и стала повторять заготовленную фразу, пока не услышала ответ Аббаса:

— Please come here immediately. Reza is almost dead. (Пожалуйста, придите немедленно. Реза при смерти.)

Фу… Аббас ничего не ответил. Вот и отлично. Она уселась на трон, держа факел, точно статуя Свободы. Встать бы для полноты картины, да ноги больше не слушались. А у Аббаса явно тряслись руки, когда он пытался попасть ключом в замок.

— Where’s Reza? (Где Реза?)

— With the dead child. (С мертвым ребенком.)

Аббас вырвал у нее факел и нырнул в дырку.

— Придурок… Мог бы фонарик взять…

Свободные руки Сусанны вцепились в подлокотники. Кто бы виски налил, чтобы с ума не сойти…

Аббас вернулся один, но уже без факела.

— Где Реза? — Сусанна хотела подняться из кресла, но мокрый от страха лен приклеился к дереву.

— Там, где ты его оставила.

От голоса Аббаса веяло холодом больше, чем с пола. Наверное, раньше тепло давали включенные софиты, а ныне замаскированная под мастерскую гробница превратилась в настоящую, как и во время их заточения. Сусанна повторила попытку подняться, и в этот раз ноги подчинились.

— Как Реза?

— Так же, как ты его оставила, — повторил Аббас, как под копирку. — Я отнесу туда лампу и вернусь.

Он открыл другую дверь — ту, за которой, наверное, прятался в тот раз, — и вернулся с большим фонарем, чтобы молча нырнуть в тайный проход. Оставшись одна, Сусанна почувствовала непреодолимое желание поскорее выбраться в мир живых. Казалось, что подведенные глаза золотой статуи следят за ней. Тут двинешься, как мистер Атертон! Если она вообще еще в своем уме. Сусанна попятилась к захлопнувшейся двери, чтобы отыскать кнопку замка, но стена оказалось пустой. Не на потолок же они привесили кнопку! На бирюзовом потолке висело неимоверное количество лампочек, выполненных в виде звезд. Идиоты! Как они могут работать с мумией за стенкой!

Сусанна взглянула на руки — она касалась лишь простыни и не почувствовала ее ветхости. Ткань современная. Но мумия? Мумия ребенка была ведь настоящая? Или все же кукла? Неужто Реза разыграл ее, как тогда в музее? Возможно, он все заранее спланировал, только проклятый приступ смешал карты… Фу…

Аббас наконец вернулся и открыл дверь. Кнопка оказалась замаскированной под лотос. Могла бы и догадаться! Мистер Атертон постоянно про лотосы твердил.

— А Реза?

— Я не в состоянии вытащить его оттуда. Проснется, сам придет. Соскучиться не успеешь.

Кто ж тебя научил так улыбаться, зараза? Во взгляде Резы насмешка, а у тебя злость!

Сусанна тряхнула головой, и чудом оставшийся в волосах лотос упал на пол, но она не стала поднимать цветок, потому что Аббас уже протянул руку. Она приняла ее с радостью. Не хватало еще ногу здесь сломать!

Мадам Газия намывала в кухни пол, и Сусанна, в отличие от Аббаса, разулась. Куда теперь? Молчит. Хорошо. Она знает, куда ей идти. Хотелось поскорее стянуть с себя ужасное платье и одеться по-человечески. Сусанна затворила дверь спальни и вздохнула об отсутствующем замке. Ну и фиг с ним! Никто, кроме Резы, сюда не войдет, а до его возвращения она раз двадцать примет душ.

Сусанна вытащила из чемодана косметические салфетки и подошла к зеркалу. Нет, селфи делать не стоит. Она, видно, успела порыдать, держа в объятьях Резу и ребенка. Хорошо еще эта гадость легко смывается, и не надо просить Аббаса принести золу! Этим они, кажется, в Древнем Египте умывались. Может, все-таки это обыкновенные тени, а не толченый малахит. Главное, что лицо теперь чистое. И шампунь справился с клейкой дрянью в волосах. И мыло для рук отлично отстирало платье от запаха ее страха. Сусанна повесила его на сушилку для полотенец и постелила использованное полотенце на пол.

Теперь можно и одеться. И написать сестре. Телефон сам подключился к домашней сети, и Сусанна принялась набирать сообщение про мнимый музей, дополнив реальными вкусными супер-сладкими десертами и мятным чаем, о которых не упомянула в разговоре. Да, еще про старика Хоттабыча написала — пусть сестра посмеется. И для правдоподобности настрочила полотно про придурка, который приглашал в отель к респектабельному джентльмену, и про заступничество Паши, и… А дальше она написала привычное, что очень устала…

Да, она жутко устала от респектабельного джентльмена, который сейчас валялся в наркотическом опьянении подле раскрытого саркофага. Не глядя, она поставила телефон на зарядку и откинулась на подушку. Слезы подступили неожиданно для нее самой. Что там сейчас думают церберы и групповод про ее побег из отеля? Зависит оттого, в каких выражениях описал его портье. Только бы они родителям не позвонили, только бы не позвонили…