В мягком кресле «отокара» Сусанна вытянула ноги и пошевелила пальцами. Впервые она надела кроссовки с платьем, да еще без носков. На плечи она накинула кофту, но сейчас решила прикрыть ей голые коленки — здесь на нее никто не пялится, да и на шоу не должен — чего европейцы не видели…

В окне светилась огнями темная нильская вода. Это был тот же путь, что она проделала в машине Резы. И зачем ты о нем вспомнила? Неужели он останется для тебя самым ярким впечатлением об Египте? Нет, самым ярким останется сова, которая жаждет крови… Только о ней уж точно не стоит рассказывать родителям. Им лучше про кресты, рыб и шоу рассказать. Надеюсь, больше не будет ничего, о чем придется умолчать. Главное, чтобы эта дура Марина не раскрыла рот!

Сусанна пару раз при резких торможениях врезалась лбом в чужое кресло, но на деревенскую парковку «отокар» въехал достаточно плавно. Групповод тут же встал в проходе:

— Прошу никого не теряться. Лучше на эти двести метров возьмитесь за руки. После шоу желающие могут вернуться в гостиницу на этом автобусе, но если хотите остаться для ночной прогулки на лошадях, сообщите мне, и я запишу вас в другой автобус, — и он указал на стоящий рядом «отокар».

Марина захотела кататься на лошади, а у Сусанны ком в горле встал от воспоминания о прогулке верхом. С нее довольно. Она хочет забраться под одеяло и наконец выспаться. Хотя можно было выспаться и на шоу. Реза оказался прав! Нет, Реза был не прав, два цвета, три лазерных луча, сменяющих друг друга раз в час, словно на дворе оставался тысяча девятьсот шестьдесят первый год, всяко лучше его общества!

Диктор из фильма про Индиану Джонса вещал на английском, и Марина уставилась в розданную в автобусе брошюру с переводом. Сусанна не слушала бы слова, даже если бы Сфинкс действительно разевал рот. Она тупо держала палец на красной кнопке телефона, записывая для сестры видео-отчет. Еще одна галочка!

Потом Сусанна первой добежала до автобуса, будто сдавала норматив по физкультуре. Групповод сидел на подножке и играл на телефоне.

— Замерзла, что ли? — поднял он на нее усталый взгляд или вернее задержал его на голых коленках.

Сусанна пожала плечами.

— Послушай, Сусанна. Раз ты уж тут одна, то не носи короткую юбку и на шею что- нибудь накрута, чтобы плечи и вырез были закрыты. И правильно, что в кроссовках. Не спрашивай почему, но они здесь больные до педикюра. Хотя они тут просто до баб больные. Если ты не замотана с ног до головы, то, типа, готова снять с себя и остальное. И, — он сам-то рассматривал ее слишком уж нагло, — зря тут прихорашиваешься. В Питере могла б подстричься.

Сусанна кашлянула, надеясь, что он догадается освободить ступеньку. Дошло, даже не пришлось имитировать приступ астмы. Водитель-араб спал на руле, и Сусанна на цыпочках дошла до своего места. Планшет все еще оставался живым. От черного экрана отразилось лицо Нен-Нуфер… Сусанна включила экран и с ожесточением закрыла вставку с гугл-транслейтом. Затем положила планшет на соседнее кресло, чтобы никто не подумал сесть рядом. Не хотелось ни с кем говорить. Хотелось только, чтобы этот дурацкий день поскорее закончился.

Автобус медленно, но верно заполнялся. Быть может, в половине одиннадцатого они будут уже в гостинице, и тогда она ляжет спать и наконец выспится. Водитель закрыл двери, и «отокар» дернулся с места. Сусанна подняла с ног кофту и, укрывшись ей по самый нос, не заметила, как задремала.

С превеликим трудом Сусанна разлепила глаза, когда ее потрясли за плечо соседи по автобусу. Она спешно запихала планшет с кофтой в рюкзак и, так и не сумев закрыть молнию до конца, поплелась к выходу, по пути сшибая плечами все кресла. Хорошо еще со ступеньки не полетела, когда никто не подумал подать руки. Гпавное — в двери попасть! В холле она немигающим взглядом уставилась в кресло, в котором утром сидел Аббас. Кого ты, Суслик, ожидала увидеть, а? Никого! Подушку, только подушку… Смотри только слезами ее не залей. Мокро спать будет!

Сусанна передернула плечами то ли от холода, то ли от желания скинуть проклятого чертика, нашептывающего который день всякие гадости. Но внутренний голос не заткнулся, даже когда она ухватилась за «глаз Гора». Как раз тогда он завопил, что есть мочи — ты полная дура, раз не можешь прекратить думать о нем! Сусанна закусила обиду свесившейся на лоб прядью и присела подле двери своего номера, чтобы откопать на дне рюкзака ключ. Сейчас бы она с радостью приняла помощь, только некому было ее предложить, и потому зубы готовы были откусить застрявшие во рту волосы.

— The door is open, my queen. (Дверь открыта, моя царица.)

Сусанна не сразу сообразила, что начищенные ботинки стоят не за спиной, а перед носом. Хорошо еще сумела сохранить равновесие и не плюхнулась на пол. Только распрямить ноги без протянутой руки все же не получилось.

— I didn't mean to scare you, my darling. (Я не хотел напугать тебя, моя милая.)

Что мистер Атертон делает в ее номере и как он туда вообще попал? Не говорите только, что дверь осталась открытой! Каждое его появление — море вопросов и ноль слов на языке, чтобы задать их. Может, она продолжает спать и видит его во сне? Тогда пусть «отокар» подпрыгнет на кочке и выбьет ее руку из руки ночного гостя. Но «отокар» лишь резко затормозил, и Сусанна ткнулась лбом в грудь Резы, и когда тот нагнулся, чтобы вытащить из-под ее ног треклятый рюкзак, она заодно прокляла и свои голые коленки.

— Я рад, что с тобой все в порядке, — Реза заставил ее переступить порог и закрыл дверь. — Не представляешь, как я разозлился на Аббаса, когда узнал, что тот оставил тебя в городе одну. Ты не должна ходить по Каиру одна, тем более в таком виде.

Это она поняла и без него. Только что он имеет в виду: короткое платье или все же короткие волосы? Фиг что прочтешь на непроницаемом отшлифованном бритвой лице.

— Я была иначе одета. И со мной были друзья.

Можно ведь обойтись без приветствия? Уже как бы поздно здороваться. Она все пять минут с открытым ртом пялится на него, хотя в каирце ничего не поменялось

— те же ботинки, брюки и белая рубашка… У него, наверное, набор «неделька» в шкафу. А что, зато не надо думать, что надеть! А вот тебе бы подумать стоило и наконец спросить, что он тут делает? Ясное дело — меня ждет!

— Как вы зашли в номер? — Сусанна решила задать все же второй вопрос, не желая озвучивать вторую часть первого: зачем он ее ждет?

— Попросил у портье второй ключ.

Интересно, во сколько обошелся ему этот ключ? Суслик, прекрати считать чужие деньги. Он их, видимо, не считает вообще, а ты все равно собьешься на сумме «дофига».

— Прости меня за вторжение. Мне просто хотелось закончить начатое ночью, а в холле это сделать было очень трудно.

Эти слова полностью выбили почву из-под ног, но Реза удержал ее в вертикальном положении. Только не ясно, что крепче держало ее: его рука или все же взгляд? Присесть бы, но после двусмысленной фразы она боялась коснуться кровати.

— Я хотел вновь попытаться отговорить тебя от нудного шоу, но застрял в пробке. С другой стороны, я получил время закончить для тебя подарок.

Какой взгляд! Из него ли брызжут ледяные струи, которые текут сейчас по подмышкам?

— Тебе нравится?

Что? To, что вы творите с моим телом? Нет, нет, нет! Сусанна сумела отвести глаза, и когда взгляд упал на кровать, она ахнула. Оба покрывала исчезли под ватмановскими листами, и на каждом из них была изображена стилизация египетской росписи. Реза не отпускал ее руки, но у Сусанны нашлись силы дотащить каирца до кровати — пусть объяснит, что происходит. Четыре листа полностью высохли, а два последних местами блестели мокрой гуашью — сначала он сервирует крохотный столик под арабский завтрак, а теперь превращает его в художественную мастерскую. Не рисовал же он, лежа на полу, в белой-то рубашке? Но отвернуться от кровати, чтобы поискать краски с кисточками, она не могла. Реза стоял к ней вплотную, и она затылком чувствовала его глубокое дыхание.