— Я не позволил тебя разбудить, — произнес он тихо, когда Нен-Нуфер отступила от него. — Все уже разошлись, но я провожу тебя домой.

Он коснулся ее локтя.

— Пойдем, чтобы первый час вечерних сумерек не застиг нас в дороге. Где ты живешь?

— Нам с тобой по пути, если ты идешь в город. Я живу при храме Великого Пта, и если он не рассердился на меня, то у ворот будут стоять те, кто знает меня в лицо. Иначе мне некуда торопиться.

Она попыталась улыбнуться, но лицо стражника оставалось непроницаемым.

— Тебе нечего бояться, Нен-Нуфер. Если потребуется, я останусь с тобой до рассвета. Ведь это я не позволил тебя разбудить.

— Благодарю тебя, Кекемур, но я верю в благосклонность Богов. Они не карают тех, кто не заслужил кары, а тебя должна ждать лишь их благодарность за заботу обо мне. Идем.

— Не спеши. Ты все еще слаба. И пусть я потерял кнут, я найду слова, чтобы убедить храмовую стражу впустить тебя.

Нен-Нуфер вновь попыталась улыбнуться, теперь уже горько. Она вспомнила, как ей грозили кнутом перед входом в башню — теперь бы она была только рада, если бы ее не впустили к Пентауру. Ноги отказывались идти, но она заставляла себя двигаться вперед ради Кекемура. Он устал за долгий и тяжелый день, и кто знает, сколько часов ему отведено на сон. Дорога давно опустела. Даже ослы не тянули с рынка пустые телеги. Она прибавила шагу, и Кекемуру даже пришлось ухватить ее за локоть.

— Ты спешишь. А я не хочу так скоро расставаться с тобой.

Она не знала, шутит ли он. На усталом лице не было и следа улыбки, но она пошла медленнее. И когда впереди выросли огромные пилоны городских ворот, их уже освещали факелы. И в их свете она увидела двух храмовых стражников — того, в чьем доме она ночевала, и того, кто охранял от нее Пентаура. Они тоже увидели ее и побежали навстречу.

— Где ты отыскал ее?! — отец мальчика протянул к Нен-Нуфер руку, но уткнулся в ладонь Кекемура.

— Я сам провожу ее до храма. Отойдите оба.

Голос его был ледяным, и храмовые стражники покорно отступили на шаг.

— Твоя работа была найти ее, а в храм мы сами можем ее отвести, — голос мужчины был таким же ледяным, что и у юноши.

— Меня никто не искал, — Нен-Нуфер выступила вперед.

— Как не искал? Почему же вы идете вместе?

— Мы вместе собирали ячмень.

— Ячмень? Ты — танцовщица и не имеешь права собирать ячмень. Ты должна была вернуться в храм. Тебя хватились утром — сам Амени искал тебя, а Пентаур бегал к воротом всякий час, пока я не сообщил, что ты ночевала в моем доме. Я был уверен, что ты пошла в храм. Вот уже третий час тебя ищут вместе с городской стражей.

Нен-Нуфер похолодела.

— Амени даже велел проверить, не забрала ли ты свои драгоценности. Никто в храме до сих пор не лег спать. Амени стоит у ворот.

— А Пентаур?

— Он вновь под стражей.

— О, Великий Пта! — воскликнула Нен-Нуфер. — За что ты прогневался на меня!

— За то, что ты покинула без спроса храм, за то, что ты провела ночь в чужом доме, за то, что ты собирала ячмень, за то, что ты в темноте идешь неизвестно с кем, — ответил молодой стражник и протянул девушке руку, но Кекемур оттолкнул его.

— Это моя вина. Это я увел ее на сбор урожая и я не позволил ей вернуться в храм. И если потребуется, я сам стану говорить с Амени.

— Потребуется! — заверил разозлившийся молодой храмовый стражник. — Следуй за мной!

Только Кекемур не прибавил шага и не позволил сделать это Нен-Нуфер, напомнив, что она все еще слаба. Лицо его оставалось непроницаемым, пока он не предстал под очи верховного жреца Пта. Тогда Кекемур сжался и вытянулся в струну, но старик даже не глянул на него — Амени схватил Нен-Нуфер за плечи и прижал к груди. Он даже сделал несколько шагов от ворот, когда заметил четверку, но стоявший рядом жрец удержал его за подол юбки, но сейчас Амени не смог сдержать проявление радости. Нен-Нуфер от неожиданности лишилась дара речи. Кекемур что-то говорил, но его никто не слушал, и Нен-Нуфер даже не сумела обернуться к нему, так крепко прижимал ее к дряблой груди старый жрец. Она лепетала что-то в свое оправдание, но Амени твердил одно: «Великий Пта вернул тебя мне. Великий Пта вернул тебя мне…»

— Читай дальше.

Они уже давно добрались до отеля, но Реза не выпускал ее из машины.

— Это все. Я скопировала только этот кусок.

Что за дурь! Ему не может быть интересно! Может, на него подействовал кофе, и ему не хочется домой, но у нее-то язык заплетается!

— Жаль. Впрочем, я доволен услышанным. Особенно появлением в романе Кекемура. А то я уж испугался, что тебе нравятся только мужчины, намного старше тебя.

Сусанна сжалась. Сколько можно издеваться над ней!

— Это не мои предпочтения. Это сюжет романа.

— Конечно, конечно…

Реза вышел из машины и подал ей руку.

— Вы могли просто высадить меня у входа.

— А я думал, что ты написала этот отрывок, чтобы показать читателю, что не стоит никуда ходить одной.

Непроницаемое лицо. Ни намека на улыбку. Как же хорошо он владеет эмоциями. Только дома за столом ей показалось, что он выглядел естественным: расстроенным и усталым.

— Санура!

Из машины выскочила кошка. Откуда она здесь? Реза рванул за ней, но куда там — только хвост в темноте мелькнул, и все пропало. Реза махнул рукой.

— Это ты ее спугнула!

Сусанна зажмурилась — отчего-то подумалось, что он сейчас влепит ей пощечину, но он лишь поправил выбившиеся из-под платка волосы.

— Что теперь делать? — спросила она. — Как ее искать?

— Ничего. Сама пришла. Сама ушла. Идем.

Она покорно пошла за ним, подбирая подол чуть ли не к коленкам, чтобы не наступать на чужое платье.

— У кафтана специальный крой. Ты не оступишься, и я тебя держу за локоть.

Сусанна покорно отпустила ткань. К счастью, от входа в отель их отделяли две улицы. В лифте она опустила глаза, чтобы не смотреть на туристов, и подумала, что «глаза в пол» прекрасно подходят к ее маскарадному костюму. Реза вновь пожелал ей доброй ночи по-арабски, но вместо поцелуя, совсем по-детски потрепал ее за щеку.

— See you tomorrow, (Увидимся завтра) — прорычала Сусанна в закрытую дверь и пошла открывать балкон, чтобы избавиться от затхлого воздуха.

В дверь тут же постучали. Ну чего он забыл? Только на пороге стоял Паша.

— Че за маскарад? — начал он без всякого «здрасьте».

— Это не маскарад. Теперь я так буду ходить всегда!

Только этого идиота ей сейчас не хватало! Не станет она ничего объяснять. Хотя нет, отчего же! Она замахала перед его носом подаренным кольцом.

— Вопросы еще есть?

— Ты что, сдурела? Ты знаешь его один день!

— Три. Три дня. Это любовь с первого взгляда. И у них женщины вообще только на свадьбе жениха видят. И живут как-то. И вообще мне с посторонними мужчинами говорить нельзя.

Она захлопнула дверь и прижалась к ней лбом. Что она только что сказала?.. А если у Паши полностью отсутствует чувство юмора?

Сусанна аккуратно расправила чужое платье по спинке кресла и залезла под одеяло. И пусть в номере стало прохладней, она решила оставить окно открытым. На разогретое прошлым кошмаром воображение городской шум действовал успокаивающе. Нынешняя ночь, к счастью, выдалась шумной — по коридору не прекращалось хождение, и потому не так страшно было засыпать. Сусанна закрыла глаза и уже почти уснула, как кто-то снова шарахнул дверью. Ни кто-то, а это захлопнулась балконная дверь. Ну и ладно, уже совсем не жарко.

— Открой дверь!

Сусанна подскочила. Она явственно услышала тихий голос. Сама с собой начала говорить — как некоторые. Неужели это заразно! Глаза свыклись с темнотой — кроме нее в номере, конечно же и к счастью, никого не было, как собственно и тишины — с балкона доносился странный шорох, больше даже похожий на скрежет. Дверь прищемила портьеру. Неужто ветер с таким шумом рвет полотнище?