Сусанна молчала — а ждали ли от нее ответа?

— Нет, ее волнует только, как сохранить это в секрете от родителей! А не то, что она собралась спать неизвестно с кем! В следующий раз заранее продумай алиби!

Сусанна шмыгнула носом. Чашка в руках выстукивала дробь по блюдцу.

— Все, хватит! — Реза забрал остатки кофе и сдернул с Сусанны простынь. — Иди в душ. Там есть все, что тебе может понадобится. А платье я повесил на крючок.

— Можете дать мне полотенце? — Сусанна обхватила себя руками, чтобы спрятать грудь.

— Иди так! Ты мне уже все вчера показала. И не закрывайся на случай, если тебе понадобится моя помощь.

О да, только вас в душе мне и не хватало, но засов Сусанна не стала задвигать, не чувствуя в ногах прежней силы. В ванной комнате действительно оказалось все — от зубной щетки до дезодоранта. Но главное — горячая вода. Пусть умники ныряют с похмелья в прорубь, ей надо согреться после отповеди мистера Атертона. Остается надеяться, что ему полегчало от сознания собственной правильности. Дебил… Сейчас она действительно попросит его отвезти себя в отель и пусть валит на все четыре стороны и говорит идиоту-брату, что хочет.

Сусанна надела платье и попыталась хоть немного уложить подсушенные феном волосы.

— Не переживай о них. Дома гелем выпрямим.

Кто ему разрешал входить?

— Я никуда не поеду, — Наконец-то она сумела с первого раза отказать ему. — Отвезите меня в отель. Конечно, Паша уже ушел, но я и не собиралась идти ни в Музей исламского искусства, ни на рынок, не помню, как его там… Я никуда не выйду из отеля, раз уж вам так важна моя безопасность.

— Я отвезу тебя в отель лишь за тем, чтобы ты взяла телефон и позвонила родителям. А я уже позвонил Аббасу, и он нас ждет.

— Я никуда с вами больше не поеду. С меня довольно! — под конец даже выкрикнула она.

Почему он отказывается ее слышать? Почему?!

— Нет, ты поедешь со мной. Более того, ты останешься в моем доме до последнего дня, и я сам отвезу тебя в аэропорт.

Ей послышалось? Или он только что расписался в собственном идиотизме? Может, ему уколоться надо? Может, он так себе мозги впрыскивает?

— Я никуда с вами не еду. Наше знакомство было большой ошибкой. Но я ее сейчас исправлю. Но сначала скажу вам спасибо за вашу порядочность.

Да, его надо поблагодарить. Он это любит. И, может, сейчас начнет соображать, как нормальный человек.

— Ты меня не так поняла, — Реза теперь говорил медленно, как в самолете. — Я не спрашиваю тебя, хочешь ли ты со мной ехать. Я говорю тебе, что ты со мной поедешь. Так понятнее?

— И вы меня силой потащите?

Это уже переставало быть игрой. Слишком уж непроницаемое выражение застыло на его лице.

— Нет, ты сама со мной пойдешь, потому что уйти от меня ты не можешь.

— Почему? Я найду дорогу.

— Да потому что у тебя нет паспорта.

— Что?

Черт, такое ведь только в кино происходит! И в сводках криминальной хроники. Он вытащил у нее из рюкзака паспорт! Но можно ведь подбежать к полицейскому и рассказать все. Да и в посольстве что-то могу сделать… Главное, от этого маньяка убежать. Только ноги не слушались, и она покорно позволила взять себя за руку.

— Ты выронила его у меня в спальне. До сих пор не обнаружила пропажи, да? Я не стал брать его с собой, чтобы ненароком не потерять.

Сусанна сжала губы. Она должна ему верить? А у тебя есть выбор, Суслик? Или ты сейчас ему карманы проверять будешь? Мало по рукам вчера получила, видно!

— Ладно тебе на меня злиться. Я не самый лучший выбор, поверь мне…

— Аббас мне это уже сказал, когда забирал кошку.

И вот теперь Реза наконец улыбнулся.

— Так и знал, что мухлюет, засранец. Нет, все же отцовская кровь — это отцовская кровь. Египтяне это прекрасно понимали. Но вот мать у него хорошая. И она накормит тебя вкусным супом, чтобы ты к вечеру стала человеком. Ну, хватит дуться. Я тебе должен показать росписи, чтобы ты выбрала те, что подходят к твоему роману, и я тебе их нарисую. Даже на папирусе, если хочешь.

— Я не хочу вас утруждать, мистер Атертон, — Сусанна произносила слова с каменным лицом. Он словно позабыл, что было ночью.

— Зови меня уже Реза. Когда ты говоришь «мистер Атертон», мне хочется обернуться в поисках отца!

И он улыбнулся. Только она больше не может улыбаться в ответ.

— Реза, мне нужно в отель. Я хочу переодеться.

— Мы заедем в отель, — каирец уставился на ее коленки. — Ты позвонишь родителям, соберешь вещи, и мы поедем домой.

— Как я объясню это родителям?

— А зачем что-то объяснять? Ты ничего им не говори, только вовремя пиши, чтобы они знали, что ты жива-здорова.

Да, да… Пока жива, но психически уже не здорова. И все же она спокойно вынесла его улыбку, когда, спрятавшись за портьеру цвета нильской воды, разговаривала по Скайпу с сестрой. Да, на шоу было здорово, а на катере еще лучше. И вообще она впервые замечательно выспалась… И чуть не добавила — без кошмаров, потому что кошмары у нее теперь наяву.

— Ты ничего не забыла?

Сказать или собрать? Ничего. Потому что рисунки и краски он собрал сам. В длинной юбке и в подаренном арабом шарфе она чувствовала себя спокойнее. Если вообще можно чувствовать себя так рядом с Резой.

— Загрузи на дорогу следующую главу. Будем долго стоять в пробке, а ты отказываешься идти в зоопарк.

Какой зоопарк! Она и так как в зверинце. Только не поняла еще, что за зверь перед ней: то ли лев, то ли обезьяна? Нет, змея… И жалит эта змея очень больно.

Утром после легкого завтрака, который служанка вынесла ей к пруду, где она сушила волосы после утренней ванны, Нен-Нуфер заглянула в соседнюю спальню, где все было готово принять юную хозяйку. Кровать застелили свежими простынями, на крышке сундука лежали новые платья, а на столике — зеркало, которое держала кошкоголовая богиня любви, и она же венчала ящичек с краской и притираниями. Во втором сундуке, среди камушков и тростниковых лодочек, Нен- Нуфер отыскала флейту и вернулась с ней к пруду с лотосами. Здесь под навесом стояла скамейка, и сюда она планировала приходить с юной ученицей.

Время обеда наступило раньше, чем она проголодалась, и Нен-Нуфер попросила принести ей лишь финики. Здесь вдали от любопытных глаз она сумела внимательнее рассмотреть колени: кожа оставалась розоватой, но перестала быть скользкой. Теперь она не осквернит Богиню своим танцем, а ей стоит вспомнить его прежде, чем она возьмется за обучение будущей царицы.

Нен-Нуфер разулась и, подтянув повыше колен платье, начала танцевать. Без цимбал трудно было сохранять ритм, но она старалась так, будто за ней следили глаза Его Святейшества. И в конце танца вдруг поняла, что за ней действительно следят, и вовсе не кошки. Только Сети, встретившись с ней на мгновение взглядом, молча направился в дом и вышел из него, лишь когда привратник поспешил к воротам. Нен-Нуфер трясущимися руками сцепляла ремни на сандалиях и просила у Хатор прощения за танец, и потом осталась в саду до вечера — пусть встреча с дочерью затмит в памяти Сети воспоминания об ее танце прежде, чем они вновь останутся наедине.

И вот в распахнутые ворота въехала колесница, и с нее, когда возница еще не остановил лошадей, спрыгнул высокий худой мальчишка. Нен-Нуфер подошла ближе и лишь тогда увидела на его груди небольшие бугорки, но талии у Асенат почти не было, и длинные худые ноги, торчащие из короткой юбки, все еще походили на две тростинки. С трудом верилось, что в ее теле зародилась женская сила, но ведь не зря же эту девочку приготовили для ложа фараона.

Асенат стрелой бросилась к дому и обезьянкой повисла на отцовской шее. Сети попытался отцепить ее, но не тут-то было — пришлось с долгожданной ношей прошествовать в зал. А Нен-Нуфер вернулась в тень беседки и доела финики. Не стоит мешать встрече отца с дочерью. Она останется здесь, пока ее не призовут. Краска в тени не потекла, и тело не нуждалось в купании, да и ванна сейчас отдана Асенат, если девочка, конечно, променяет теплые отцовские объятья на прохладную воду.