Суслик, все будет хорошо. Все будет хорошо… В голове звучал то ли собственный голос, то ли голос сестры, то ли мамы… Суслик, все будет хорошо…

— Сусанна, все хорошо?

В проходе стоял Паша. Она уткнулась взглядом в футболку с логотипом "Зенита". Как ему не холодно! Сама она прятала пальцы в рукава кофты.

— Да, да, — закивала Сусанна нервно, чувствуя животом застежку ремня безопасности. — Почему мы не взлетаем?

— Ждем какого-то козла.

Сусанна снова закивала. Она настолько ушла в свои тревоги, что не слышала никаких объявлений.

— Может, к окну пересядешь?

Зачем мама рассказала ему и про ее страх перед самолетами? Достаточно было просто попросить приглядеть за ней. За маленькой девочкой, первый раз оказавшейся за границей одной.

Она вообще только второй раз покидает пределы России, и в прошлом году они с сестрой ездили в Чехию на автобусе, потому что… Да потому что Суслик боится самолетов! Это мама ей внушила, рассказав, как она в три года кричала, когда они летели в Сочи. Да, ее рвало, и закладывало уши… Неужели это повторится…

— У окна удобнее, сможешь поспать, — не унимался Паша.

Чужая опека сейчас не успокаивала, а только больше оголяла нервы. Если бы не Египет, она бы не села в самолет.

— Мне в проходе будет лучше.

Да, да… До туалета быстрее добежишь! Она взглянула на пустое кресло. В нем должна была сидеть сестра, но ночью у той подскочила температура, когда она проснулась с криком, что ее ужалила змея, а с утра сестру начало рвать… Сусанна зажмурилась, ощутив на губах горький привкус желчи. Только бы ее саму не стошнило на взлете. Вот позор-то будет… Сусанна нащупала в кармашке кресла бумажный пакет. Хорошо еще рядом никого нет…

— Жвачку дать?

Сусанна уставилась на Пашу. Не пошел бы он уже… К жене!

— У меня леденцы с собой.

Но Паша не уходил. Если он так же станет пасти ее в Каире, она повесится! Ей страшно только в самолете, а потом она в присмотре не нуждается. Это даже классно оказаться среди пирамид одной. Сестре все эти древности даром не нужны. Она купила путевку только из-за сестренки, потому что та помешана на Египте. Да, да… Так она и сказала — Суслик, ты ненормальная. Египтян не существует, там арабы, арабы и еще раз арабы… Беее… Она даже язык ей показала. Сестре двадцать четыре, но дурачится она порой хуже пятилетней. И вот поездка чуть не сорвалась. Сусанна и не думала, что мать согласится отпустить ее одну. Но вот же, отпустила… А потом, в самом аэропорту, вдруг попросила абсолютно незнакомых людей присматривать за ней.

— Excuse me. (Извините)

Паша наконец убрал руки со спинки ее кресла и попытался вжаться в него, чтобы пропустить мужчину в деловом костюме, но тот вновь повторил извинение, но уже обращаясь к Сусанне. От неожиданности она не разобрала английских слов, но все же догадалась, что тот желает занять место сестры. Только не это! Она дернулась, чтобы встать, и снова откинулась в кресле, когда предательский ремень удержал ее на месте. Она чуть не сломала ноготь, рванув застежку, и вжалась в панике в Пашу, пропуская нового пассажира.

— Этого козла мы и ждали, — прошептал Паша ей на ухо.

Сусанна бросила взгляд на соседа, боясь, что тот расслышал обидные слова. Однако мужчина не обернулся. Был бы русским, не стал бы говорить по-английски. Да и слишком смугл, хотя ни на итальянца, ни на араба не похож. Он расстегнул пиджак, застегнул ремень и отвернулся к окну. Вот и хорошо.

Сусанна уселась обратно в кресло.

— Если что, приходи, — кивнул Паша и наконец-то пошел к жене.

Сусанна уставилась на экран телевизора, хотя и понимала, что случись катастрофа, сама и жилета не найдет, и маску не нацепит. Да и вообще об этом лучше не думать. В отпуске с людьми ничего не должно случаться. Ничего, кроме радости. Только успокоиться не получалось. Когда самолет тронулся, она вжалась в спинку кресла и глубоко задышала, а при разгоне вообще закрыла глаза. Руки сцепленными лежали на коленях, и когда шасси еще не оторвались от земли, она вдруг почувствовала на своей руке руку соседа. Он даже что-то сказал, но она расслышала только слово "Hand" и покорно сжала руку — сухую и теплую, а вот в сухости своей она не была уверена, но вырвать пальцы не получилось — хватка соседа оказалась железной.

Самолет набирал высоту. В ушах гудело, но завтрак остался в животе. К счастью. Когда самолет выровнялся, сосед отпустил руку и начал говорить много и быстро. Сусанна уловила слова — детство, самолет, отец… Но они не выстроились в смысловую цепочку, и потому она поспешила выдать:

— I don’t speak English. (Я не говорю по-английски.)

— I see. (Я это уже понял.)

На этом разговор, к счастью, закончился. Мужчина вновь отвернулся к окну, а она украдкой — к нему. Волосы слишком короткие, будто он недавно брился налысо. Хотя чего удивляться на человека из жарких стран. И когда он обернулся, то ли почувствовав пристальный взгляд, то ли тоже решив рассмотреть соседку, она быстро сунула руку в кармашек кресла и вынула свой планшет. Как по команде мужчина тоже нагнулся к сумке и вытащил из кармана небольшой ноутбук. Оба уставились на свои экраны.

Отсутствие сестры давало возможность поработать над романом. Сусанну раздражало ее глупое подтрунивание и желание заглянуть в экран, чтобы опять же посмеяться. "Лучше в кино сходим!" — тащила она ее всякий раз от компьютера, но Сусанне важнее было дописать роман. И вот когда впереди несколько пустых часов, в голову ничего не лезет, кроме глупых английских фраз из учебника, которые соседу лучше не говорить, потому стоит создать видимость работы. И Сусанна уставилась в начало страницы:

"Пентаур любил приходить на пустынный берег Нила, вглядываться в его иногда голубые, иногда темно-зеленые, иногда желтоватые воды. Он срывал цветок лотоса и мутил им воду. С детских лет не любил Пентаур шумных мальчишеских игр. Даже сейчас, уже будучи взрослым, в свои тринадцать лет он был слишком тих, внимателен и умен. Слишком…"

Сусанна скосила глаза на соседа. Он просматривал сайт СиЭнЭн и на этот раз, кажется, не заметил подглядывания. И все же не стоит рисковать и нарываться на новый разговор глухого с немым. А в Чехии она, кажется, с кем-то разговаривала, и ее даже понимали. Кажется.

Сусанна прокрутила страницу и уставилась в текст, который могла читать с закрытыми глазами. Но она держала глаза открытыми, чтобы не пришлось открывать рот. Сколько прошло времени? Одна минута? Сусанна вздрогнула, вновь услышав английскую речь, но, увидев стюардессу, обрадовалась, что сосед обращается не к ней. Девушка за что-то извинялась, а он успокаивал ее. Потом многозначительно взглянул на Сусанну, и та испугалась, что пропустила вопрос или сделала что-то не так.

— I… — попыталась она составить английскую фразу. — It… It is first time I am flying… (Я впервые летаю.)

Сусанна выдохнула, но рано обрадовалась. Лицо соседа расплылось в улыбке. Она ошиблась в грамматике или в произношении? Или… И тут Сусанна догадалась, что сосед смеется над ее волосами. Да, она выкрасила концы зеленой ваксой, а сестра розовой. Они думали, что это будет весело. Вдвоем они, может, и смотрелись бы "кульно", но сейчас одна Сусанна выглядела дурой. Жалко в самолете не смыть эту дрянь!

А когда сосед открыл рот, Сусанна покраснела еще больше. Он, растягивая каждое слово, объяснил, что ее фраза на самом деле означает, что она не пьяная. Точно, лучше бы молчала!

Только отвернуться Сусанна не успела. Сосед вдруг поднял руки и хлопнул в ладоши. Совсем, как шейх. Стюардесса, заметив этот жест, тут же подпархнула к ним. Теперь Сусанна поняла каждое слово — сосед заказывал шампанское. Она открыла было рот, но так и не смогла сказать, что не собирается с ним "летать" в переносном смысле. И вот пока она хлопала ненакрашенными ресницами, сосед вытащил из внутреннего кармана пиджака визитку. Вместо строки с именем, взгляд Сусанны упал на название каирского музея древностей, который она собиралась посетить. На языке вертелся вопрос, и наконец она сумела его выдать и даже поняла ответ: