Маша снова скуксилась. Отхлебнула чай, глянула в окно.

— Поздно уже, — кивнула она в сторону. — Нам пора, пока совсем не стемнело.

С лица Ивана скользнула улыбка, и Маше стало немного не по себе, что она вот так резко прерывает беседу.

— Может быть, повторим в другой раз? — примирительно спросила она. — Когда будем чуть-чуть посвободнее?

Мужчине ничего не оставалось делать, как согласиться.

— Хозяин — барин! — ответил он.

Иван вызвал такси, и, пока они ждали его на улице, за воротами, сердечно распрощавшись и с кассиршей, и с механиком, Маша почувствовала, что должна как-то сгладить ситуацию.

— Как там… Джек?

Иван не стал долго "держать лицо" задетого в лучших чувствах человека. Он снова посветлел глазами, улыбнулся так широко, что Маше захотелось повторить за ним

— Джек — славный малый. В последние дни мы часто ходим с ним в лес. Это дикая собака, которой нужны тренировки, и я стараюсь давать ему их сполна. Запрягаю в упряжку, чтобы он вез лёгкие сани. Такая пробежка сразу пробуждает его дух.

Тут Иван серьезно глянул на Машу.

— Иногда нужно перестать бояться неизвестности, отпустить себя. И тогда окажется, что все возможно.

Маша сглотнула. Именно об этом она думала, когда гнала на всей скорости вперёд, зная, что ветер бьётся о забрало шлема, а руки дрожат от волнения человека, управляющего собственной жизнью.

— А вот и машина, — Иван открыл перед ней заднюю дверь, пропуская вперёд. Маша поправила ремень сумки на плече, глянула на носки туфель, полы своего плаща, и сказала тихонько:

— Ваня, спасибо тебе за этот вечер. Это было удивительное открытие. Иван удержал ее ремешок, озадаченно уточнив:

— Маша… мы увидимся? Позже?

Она улыбнулась ему, так, как Виктория обычно принимала внимание других мужчин.

— Несомненно.

Александр Владимирович бросил трубку телефона, не дозвонившись в очередной раз до своего заместителя. Пастушевский пропал. Причем пропал так хорошо, будто спрятался, как минимум, от Интерпола.

Ни сотовый телефон, ни городской (внутренний) не отвечали. Сотрудники отдела видели мужчину в последний раз не меньше часа назад, и куда он провалился, было неизвестно.

Баев скорчил такую страшную мину, что, увидь себя в зеркале, тут же бы завопил.

Но к счастью, зеркало в кабинете было далеко — прямо у выхода, у двери, чтобы походя оценить собственный внешний вид, и Александр Владимирович не предполагал, насколько он сейчас страшен.

Он снова и снова перечитывал документы, которые Пастушевский ему переслал, и был категорически не доволен увиденным. Все было сделано очень плохо, прямо из рук вон.

И такая ситуация у заместителя повторялась довольно часто. То не вовремя письма занесет, то данные перевернет, то анализ не по тому пути проведет.

Сейчас вот очередной провал. Подготовлено трехстороннее соглашение между муниципалитетом, компанией-партнером и фирмой «Опережающее развитие». Казалось бы, рядовое задание: такие отдел готовил за этот год не меньше ста, и изменения вносились самые минимальные. Но нет же, тут все было напутано шиворот-навыворот, будто специально.

Да и не только в этом документе были допущены ошибки. С подписанием трехстороннего заключения о сотрудничестве можно было и не торопиться — оно понадобится только через два дня — но сейчас ему, Александру Владимировичу, нужны справки о зарубежной компании для генерального директора.

Если он не подпишет его сейчас, немцам придется ждать еще месяц, чтобы завизировать соглашение у третьей стороны — муниципалитет принимал решение о трехстороннем сотрудничестве по мере поиска нескольких компаний. А это дело не быстрое.

Баев чуть не завыл.

Все шло ужасно.

Сразу видно, что не проверено отсутствие задолженности по налогам, взносам и прочим платежам перед всеми уровнями бюджета. Паспорт инвестиционного проекта составлен неверно: не были указаны сроки реализации проекта, пропущена графа выхода на проектную мощность, хотя, как помнил Баев, эту информацию они уточняли. Да даже не были указаны ресурсы, которыми обладает компания. Что делал Пастушевский все это время?!

Такой пакет документов собирается основательно, точно, потому что это только первая ступень проверки. Потом они отправляются в Москву, в министерство экономического развития РФ, и только после этого все должно быть подписано здесь, в городе.

Благодаря такому соглашению о трехстороннем сотрудничестве, компания — инвестор имеет множество льгот: от пятипроцентного налога на прибыль до восьмипроцентных страховых взносов в государственные внебюджетные фонды (тогда как в ином случае они вырастали до тридцати).

Месяц промедления — это довольно крупные потери как для компании, так и для «Опережающего развития». Тем более, что у всех компаний было право подать на выплату неустойки за несвоевременное оказание услуг.

Александр Владимирович вздохнул так тяжко, что бумаги, которыми был завален стол, зашуршали.

Почему, ну почему все поступали не так, как ему было нужно?

И именно поэтому навалилось столько мелких проблем, которые неимоверно раздражали.

Он протянул руку, чтобы нажать на селектор и сделать очередной выговор одному из своих секретарей, но потом вдруг одернул ее.

Александр задумался, замер на мгновение.

Такое поведение не красило его, показывало с самой плохой стороны.

Он вспомнил, что говорила Анна на их коротком, скомканном в конце вечера свидании.

Не жаловалась, но обличала поступки своего босса, которые он, прямо скажем, понял и принял. Потому что сам не раз поступал также.

Баев был тигром, которого выпускали из клетки и давали волю действий на арене. И он этим правом пользовался с огромным удовольствием.

Впервые за все время работы в «Опережающем развитии» Александр Владимирович удержал рвущуюся на волю тоскливую, разрушающую ярость в себе. Было бы неправильно выливать ее на ни в чем не повинных людей.

Таких, как Анна…

И, ну ладно, с самим собой-то можно быть откровенным — таких, как Маша и эта бестолковая Вика. В конце концов за последние дни им здорово от него досталось.

«Надо будет сгладить отношения. Комплимент, что ли, сделать какой, — подумал Александр Владимирович, одновременно набивая на клавиатуре текст письма. — Хотя. с этим тоже нужно быть аккуратнее. Вика сразу поймет все превратно. Платье свадебное побежит покупать. В офисе щеголять в пеньюарах будет. А Маша.»

Он даже отвлекся, потому что при мысли о первом секретаре в нем не шевельнулось привычное раздражение. Может быть, она и невзрачная, простоватая, слишком спокойная. даже, можно сказать, забитая, боязливая, но зато довольно сообразительная и верная.

Сколько было таких случаев, когда она сознательно прерывала его затянувшиеся переговоры ложью о том, что его ждет на совещание генеральный? Сколько отчетов переделала за нерадивых коллег, которые приносили документы на подпись? И со своими обязанностями делопроизводителя справляется лучше всех, кто сидел до нее в этом кресле.

Баев даже удивился, поняв, как много значит для него присутствие мышки-норушки в приемной. А ведь не пропади она на пару дней, когда заболела, он бы так и не оценил ее по достоинству!

Тут он помотал головой, как конь в стойле, отгоняя нерабочие мысли, похлопал себя по щекам, и вернулся к написанию письма.

«Особое внимание обратить на пункты, в которых не указано, почему Аня до сих пор мне не позвонила!» — быстро набрал Александр слепым методом печати. Написал, перечитал, и тут же дал сам себе пощечину.

Не медля, со всего размаха сжал кулак, вдавил большой палец руки в кнопку Backspace. Буквы крамольного предложения, которое самовольно вырвалось из глубин подсознания, послушно стерлись.

Александр Владимирович поставил локти на ручки офисного кресла, сложил пальцы в замочек и сказал сам себе:

— Нет, работать в таких условиях невозможно!