— Ннет, — ответила он.

Вся эта ситуация была странной, нелогичной и комично- драматичной. Такого с Машей еще никогда не приключалось. Это же надо подумать: быть застуканной на месте преступления

— на свидании с собственным боссом. И кем? Руководителем аппарата, женщиной, в чьих должностных обязанностях прописано мучить несчастных секретарш за прегрешения побольше, чем эти.

— Что ж, я не буду вам мешать, — сказала озадаченная женщина и удалилась под стук своих каблуков.

Маша выпрямилась, победно держа в руках вилку, почти как флаг.

— Подождите, сейчас попросим принести другой прибор, — попросил Баев. — Вам точно не нужна помощь?

— Нет, точно не нужна, — неуверенно сказала Маша. А потом вдруг решительно сказала — А знаете, мне здесь надоело. Поедемте отсюда куда-нибудь в другое место!

— ННо.. — Баев с тоской посмотрел на горячее, которое официант только что принес.

— Мне здесь не нравится. Здесь душно, и жарко, и не очень хорошее освещение, и к тому же к вам подходят какие-то знакомые женщины, которые мне не нравятся.

Маша выпалила эту тираду на одном дыхании, ни разу не запнувшись. Она так вошла в роль Анны, что почувствовала, будто кто — то другой говорит это, но никак не она.

Александр посмотрел на нее таким взглядом, что девушка поняла: все, сейчас он скажет ей все, что думает и что не думает. Вспомнит все прегрешения, да еще и оскорбит как-нибудь незаметно.

Обычно он так и поступал. На работе. Но…

Баев поиграл желваками, стиснул зубы, сжал кулаки.

Маша знала, чего ему стоила эта игра удержать в себе неукротимо рвущийся характер и приготовилась к знакомой отповеди.

Но Александр Владимирович, вдруг, поведя головой из стороны в сторону, как делают люди, когда хотят размять шею, переходя от одного дела к другому, кивнул головой.

— А ведь вы правы, Анна. Поедемте отсюда.

Пока он просил счет, расплачивался, Маша нервно поглядывала по сторонам. Не хотелось встретить еще кого-нибудь с работы.

До этого времени ей просто везло: охранник на вахте в «Опережающее развитие» игнорировал входящих — выходящих. Да что говорить! В их фирму можно было легко пронести триста килограмм тротила, и никто не сказал бы и слова!

Виктория, которая могла опознать Машу (все же она была настоящей девушкой до кончиков идеально выщипанных бровей), не успевала вглядеться в посетительницу — Мари приходила без запаса времени, чтобы не ожидать в приемной и не попасть под прицельный осмотр Вики.

В коридорах одиннадцатого этажа все передвигались перебежками, чтобы лишний раз не попадаться на глаза Баеву и не получить дополнительного задания, а потому и там Маша проходила совершенно спокойно, не узнанная, не замеченная.

Хотя… Маша вообще теперь сомневалась, что хоть кто — то когда-то обращал на нее внимание. Она столько времени работала в фирме, и стоило ей всего лишь снять очки и надеть модный пиджак с юбочкой по фигуре, как сразу стала другим человеком.

Даже юрист, который решил обаять ее своими мужественными речами в самый первый день в новом облике, видевший ее каждое утро в лифте, и тот тут же бросился знакомиться.

Но руководитель аппарата, женщина властная, умная, хитрая, которая, к тому же, явно имела зуб на Александра Владимировича, да и вообще, скорее всего на всех успешных и молодых людей, ее бы опознала сразу.

Маша даже представила себе, красочно и ярко, как наяву, как та подбегает из-за угла, хватает ее за ухо и тащит сначала вверх, чтобы та, красная, запыхавшаяся от боли и унижения, со слезами на глазах, встала, а потом ведет таким образом к выходу из кафе. Чтобы там высказаться, не жалея своего голоса и чужого времени, на тему того, что обманывать — не хорошо, а ходить на свидания с боссом — смерти подобно!

Девушка поежилась. И вжала голову в плечи. Ей вообще хотелось взять папку меню и прикрыться с одной стороны, чтобы с другой закрыть лицо своей сумочкой.

Как только они были готовы покинуть заведения, Маша так поспешно побежала к выходу, что чуть не запнулась о ножку стула у соседнего столика. Перед глазами все поплыло.

Баев подхватил ее, снова, взял под руку и широким шагом вывел из кафе.

— Какие планы, Анна? — он заглянул к ней лицо, приблизился, сделав пару шагов, вплотную, не выпуская одной руки из своих ладоней, и вдруг перевел свой взгляд на ее губы.

Но девушка уже владела собой.

— Знаете, Александр… а ведь мне пора домой… — она мягко высвободилась и сделала шаг назад. — Время позднее.

— Но подождите, Аня. — Александр явно рассчитывал на другой конец вечера и не собирался упускать рыбку из рук.

— Нет, мне и правда пора, я вызвала такси и с минуту на минуту оно будет здесь.

Баев выглядел так, будто у него из-под носа забрали его любимую кружку и разбили на мелкие кусочки.

— Надеюсь, мы с вами еще увидимся? — тихо спросил он, склонив голову, удивленный ее отказом.

— Возможно, — уклончиво ответила Маша, махнув рукой подъезжающему такси. — До свидания, Александр!

Баев остался стоять на тротуаре, раздавленный, недоумевающий. Маша видела в окно автомобиля, как он провожает ее глазами, и сдержала порыв выйти и снова заговорить.

В ее душе было слишком много всего, что нужно было осмыслить.

Утром Маша проснулась от будильника и тоскливо посмотрела в окно. На работу, впервые за три месяца, идти не хотелось. Она медленно умылась, медленно плеснула воду в чашку к дольке лимона, медленно включила бодрую музыку на телефоне, чтобы сделать зарядку, как ее инструктировала Юлька.

Но физической активности не хотелось, как и идти куда-то, тем более в офис, а хотелось лениться и лежать на диване, уткнувшись носом в стенку.

Она подошла к окошку, отодвинула занавеску, дотронулась пальцем до прохладного стекла. Майский ветер играл в ветках деревьев, сыпал снегом яблоневых соцветий, ерошил волосы редких прохожих, теребил пустой пакет, будто флаг поверженного врага.

И тут Маша увидела с высоты своей грусти и третьего этажа облако сирени у подъезда. Она столько раз пробегала мимо куста, спеша на работу или еле волоча ноги с нее, а в последние дни так была захвачена своим обновлением, новыми отношениями с Александром, что совершенно не обратила внимания на то, что сирень взорвалась белыми цветами. Пушистое облако ласково покорялось ветру, и подергивало зелеными новенькими листочками.

Маша улыбнулась. Этот куст они посадили с мамой. Когда она перестала выходить из дома, Маша предложила разбить под окнами клумбу, чтобы та смотрела в окно и видела настоящие краски жизни. И мама попросила посадить белую сирень…

Куст роз, на котором настаивала Маша, не прижился, тюльпаны соседки оказались мелкими и быстро отцвели, а вот сирень.

Пушистые лапы клонились к земле. «Какой, наверное, там стоит аромат. — подумала она сквозь щемящую нежность. — И как же я все пропустила. И опять, снова, чуть не пропустила!».

Она оглянулась назад, к пустому столу, на котором остывала вода с лимоном — верное средство, чтобы не заболеть от волнений! — и уверено подошла к нему.

Взяла со стола телефон, включила динамичную музыку, приоткрыла окошко, чтобы впустить хитрый майский ветер и расставила ноги на ширине плеч.

Руки выше! Колени выше! Раз! Два! Три! Четыре!

Достать кончиками пальцев до пола! Рраз! Два! Три! Четыре!

Права была Юлька! Физическая активность — это то, что прописал не доктор, но знающая девушка! И ей нужно было заняться этим уже давно! И тогда бы эта личина мышки — норушки давно бы начала с нее сползать!

По венам заструилась энергия, сердце забухало в груди быстрее.

Маша прибавила громкость и начала танцевать. Не стесняясь, не думая, не отвлекаясь.

Как же хорошо!

Она взглянула на часы, рассмеялась от того, что уже, оказывается, начала опаздывать, и в два счета допрыгала до комнаты. Достала свою вечную юбку, блузку, натянула очки, закрутила гульку и выбежала из квартиры.